Далее мы увидим, что за подбитые танки противника платили значительно меньше, чем за эвакуацию своих танков. Эвакуация одного своего тяжелого танка оценивалась как десять подбитых вражеских (5000 и 500 рублей).
Правда, надо учесть, что поврежденный танк сложно эвакуировать из вражеского тыла силами одного только экипажа. Денежная награда предназначалась всей группе участников эвакуации бронетехники. Понятно, что громадину KB оценили в 10 раз дороже, чем легкий танк Т-6О. Но поражает разница в оценке эвакуации Т-34 и того же КВ. Неужели KB расценивался настолько дороже «тридцатьчетверки»?
Впоследствии были установлены расценки за ремонт артиллерийского и стрелкового оружия. Согласно приказу № 98 от 31 марта 1942 года «О премировании личного состава ремонтных органов ГАУ Красной Армии за быстрый и качественный ремонт артиллерийского и стрелкового вооружения»[36] надлежало платить:
№ Наименование вооружения текущий ремонт средний ремонт 1 За каждое отремонтированное орудие корпусной артиллерии и АРГК 100 руб 200 руб. 2 За каждое отремонтированное орудие зенитной артиллерии 75 руб. 150 руб. 3 За каждое отремонтированное орудие дивизионной артиллерии 40 руб. 80 руб. 4 За каждое отремонтированное орудие полковой артиллерии 30 руб. 60 руб. 5 За каждое отремонтированное орудие противотанковой артиллерии 15 руб. 30 руб. 6 За каждый отремонтированный станковый пулемет 10 руб. 20 руб. 7 За каждый отремонтированный ручной пулемет и автомат 5 руб. 10 руб. 8 За каждые отремонтированные 100 винтовок 100 руб. 200 руб.Расценки на ремонт стрелкового оружия можно сравнить с их официальной стоимостью. Цена плановой закупки автоматической винтовки Симонова в 1937 году была 1393 рубля. Цена СВТ массовой серии была 880 рублей. Цена плановой закупки ППД-34 в 1936 году составляла 1350 рублей. 7,62-мм винтовка обр. 1891/1930 годов, в том же году заказывалась армией по цене 90 рублей, револьвер Нагана — 50 рублей, а ручной пулемет Дегтярева ДП-27–787 рублей.[37] Любопытно, что ремонт дорогостоящих автоматических и самозарядных винтовок Симонова и Токарева приравнивался к ремонту достаточно дешевых «мосинок» 1891/1930 годов.
А 1 июля 1942 года появляется приказ № 0528 «О переименовании противотанковых артиллерийских частей и подразделений в истребительно-противотанковые артиллерийские части и установлении преимуществ начальствующему и рядовому составу этих частей»,[38] в котором сказано: «Установить премию за каждый подбитый танк в сумме: командиру орудия и наводчику — по 500 рублей, остальному составу орудийного расчета — по 200 рублей». Кроме того, было приказано установить начальствующему составу этих частей и подразделений полуторный, а младшему начальствующему и рядовому составу — двойной оклад содержания. Суммы премий определил лично Сталин, проставив вместо предлагавшихся в проекте приказа соответственно 1000 и 300 рублей.
Опять экономия? Летом 1942 года, когда немецкие танки успешно наступали на юге страны, 1000 рублей командиру орудия и наводчику за подбитый танк — это показалось много?
24 июня 1943 года появился новый приказ с «танковыми» расценками, № 0387. Показательно, что один он был подписан накануне «битвы моторов» — сражения на Курской дуге. В «Приказе о поощрении бойцов и командиров за боевую работу по уничтожению танков противника» от 24 июня 1943 года сказано: «Установить премию за каждый подбитый или подожженный танк противника расчетом противотанковых ружей: а) наводчику противотанкового ружья —500 руб.,
б) номеру противотанкового ружья — 250 руб. Установить премию за каждый уничтоженный (подбитый) танк противника экипажем нашего танка: командиру; механику-водителю танка и командиру орудия (башни) — по 500 руб. каждому; остальным членам экипажа — по 200 руб. каждому Установить премию за каждый подбитый танк всеми видами артиллерии: командиру орудия и наводчику — по 500 руб., остальному составу штатного орудийного расчета — по 200 руб. Установить премию в размере 1000 руб. каждому бойцу и командиру за лично подбитый или подожженный танк противника при помощи индивидуальных средств борьбы Если в уничтожении вражеского танка участвовала группа бойцов-истребителей танков, то сумму премии поднять до 1500 руб. и выплачивать всем участникам группы равными долями».[39]
Индивидуальные средства борьбы — это гранаты и бутылки с горючей смесью. Поразительная скрупулезность в подсчетах. Дороже всего должны были платить пехотинцам, уничтожавшим вражеские танки гранатами или бутылками с горючей смесью. Получается, что танк, уничтоженный ими, обходился казне дороже, чем уничтоженный танкистами или артиллеристами. Но группа бойцов, уничтожившая вражеский танк, закидав его гранатами, должна была получить 1500 рублей, а группа, эвакуировавшая KB, — 5000 рублей.
На примере «Приказа об установлении для водителей танков классов вождения» № 372 от 18 ноября 1942 года можно попытаться представить себе механизм принятия Сталиным решения об использовании фактора материальной заинтересованности.
В приказе сказано: «Опыт боев показал, что успешные действия танков зависят, в первую очередь, от мастерства их водителей. Искусное управление танком, содержание его в постоянной готовности требует больших навыков и знаний. С целью повышения подготовки механиков-водителей танков и поощрения лучших из них, особенно имеющих большой опыт боевых действий, установить следующие квалификационные категории: мастер вождения танков; водитель танка 1-го класса; водитель танка 2-го класса; водитель танка 3-го класса… Водителям танков выплачивать ежемесячно дополнительное вознаграждение:
мастеру вождения — 150 руб.;
водителю 1-го класса — 80 руб.;
водителю 2-го класса-50 руб»[40]
Что же такое произошло 18 ноября 1942 года, что Сталин решил обратить внимание на подготовку механиков-водителей танков и решил поощрить мастеров вождения 150 рублями? На следующий день должна была начаться операция «Уран» — контрнаступление советских войск под Сталинградом. Решающая роль в наступлении отводилась танковым и механизированным корпусам. Казалось бы, логично было дождаться результатов операции и по ее ходу и результатам оценить уровень подготовки механиков-водителей танков. Но Сталин подписал приказ именно 18 ноября. Что же произошло?
Ответ на этот вопрос мы можем найти в мемуарах маршала Василевского:[41]
«В первые дни операции ведущую роль играл Юго-Западный фронт, штаб которого находился в городе Серафимовиче. Там для меня Генштабом был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами, предназначенными к участию в наступательной операции, куда я и собрался перебраться 17 ноября. Однако И. В. Сталин по телефону предложил мне прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он мне не сообщил. В 18 часов в кремлевском кабинете Сталина проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял меня и предложил, пока шло обсуждение ряда крупных хозяйственных вопросов, ознакомиться с поступившим на его имя письмом командира 4-го механизированного корпуса В.Т. Вольского, предназначенного для выполнения решающей роли в предстоящей операции на участке Сталинградского фронта. Комкор писал в ГКО, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями и что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем.
