А те предприятия микроэлектроники, где эта неразрывная связка разработки и производства была разрушена, обанкротились. Весь Зеленоград накрыла череда банкротств. НИИ точного машиностроения и завод «Элион». НПО «Научный центр» и завод «Квант». Далее, как говорится, со всеми остановками. В Воронеже было крупное объединение «Электроника», куда входили такие предприятия, как «Видеофон», воронежский кинескопный завод — ВЭЛТ, завод «Процессор» и другие. Все банкроты. Головное предприятие — Воронежский завод полупроводниковых приборов с производством кристаллов — мы выкупили уже на стадии банкротства, он находился в залоге у Сбербанка.
— И с тех пор все хорошо?
— С тех пор начался этап сложного и неравномерного развития. Первая инвестпрограмма была связана со строительством производства 0,8 микрона. Совместно с правительством Гонконга, которое вошло в состав учредителей, в 1998 году построили новую «чистую комнату». Жуткое дело! Уставного капитала не хватило, приходилось кредиты брать — под 250 процентов! Разруливали все эти проблемы финансисты АФК. А серьезная модернизация началась в 2005—2006 годах. Мы сократили отставание и фактически создали заново новую научно-технологическую базу, построили современное производство чипов и сборочное производство. В общем, пришли к тому же комплексному движению вперед, что было во время Советского Союза. Микроэлектронные технологии ведь очень сложные и дорогие, и потому на этапе восстановления, когда мы сокращали отставание, нам приходилось закупать технологии у ведущих компаний мира. А теперь мы создаем свои — конкурентоспособные.
— Когда будет реванш за убогую советскую домашнюю электронику?
— Мы не выпускаем готовую продукцию. Наше поле — микросхемы. Сейчас в нашей космической отрасли очень много импортной электроники. Очень хотелось бы всю ее заменить отечественной. Мы работаем с Роскосмосом по нескольким программам. Но это долгий путь — длиной в годы. Вообще наша специализация сегодня — элементы EPROM-памяти и флэш-памяти, так называемой энергонезависимой, то есть способной хранить информацию без электропитания: разнообразные бесконтактные метки и карточки, продукты радиочастотной идентификации (RFID), SIM-карты, чипы с высокой степенью защиты для ID-карт, паспортов, банковских карт и т. п.
— Разве это передовой край?
— С точки зрения потребителя, да, это привычные вещи. Но вы же, когда пользуетесь этими картами или метками, не задумываетесь, что там внутри. А в технологиях производства RFID-меток технологические революции происходят чуть ли не каждый день. Это и есть самый что ни на есть передний фронт мировых разработок. Как еще уменьшить размеры? Как записать больше информации? Чтобы она хранилась больше 10 лет. Чтобы больше не повреждалась от того или иного воздействия. Сегодня весь мир занимается новыми элементами памяти, потому что базовые возможности стандартной ячейки памяти, которая сейчас используется в большинстве приборов, исчерпаны. И весь мир ищет принципиально новые варианты исполнения энергонезависимой памяти. Это целый пласт фундаментальных исследований, начиная с поиска новых материалов, изучения их магнитных или сегнетоэлектрических свойств, поиска новых принципов захвата энергоносителей, как, например, нанокластеры кремния. Огромная база для исследований международного уровня.
— Когда мы сможем сами производить мобильные телефоны?
— Там нужны другие технологии, так называемые КМОП-структуры для интегральных микросхем с низким уровнем потребляемой мощности. Это отдельный класс технологий, и в этой части мы только сокращаем отставание от Запада. Поэтому в ближайшее время рассчитывать на то, что будем производить микросхемы для мобильных телефонов, не приходится — они будут неконкурентоспособными. Зато у нас сейчас неплохие позиции в части технологий производства чипов на кремний-германиевых структурах, обеспечивающих сверхвысокие рабочие частоты (до 10—20 ГГц). Их применяют в различных датчиках: например, ими напичканы современные автомобили — датчики расстояния, датчики расхода, радары и т. д. Вообще нет ни одной компании в мире, которая поддерживала бы все существующие на данный момент технологии. Возьмите ту же компанию Intel — у нее всего несколько технологий, в основном для производства быстродействующих процессоров — так называемые быстродействующие КМОП-технологии. Кстати, даже у идущих впереди американцев есть свои проблемы. Например, значительные сложности связаны с тем, что часть заказов на производство микросхем для военной и космической техники передано в Юго-Восточную Азию, так как собственные заводы не способны закрыть все потребности Пентагона, и такой аутсорсинг создал проблемы с надежностью и отказоустойчивостью работы микросхем и, соответственно, готовой аппаратуры, особенно в экстремальных условиях эксплуатации.
Эпоха компаний, выпускавших «все для всего», ушла в прошлое, сегодня мы работаем в эпоху специализации. Например, компании, специализирующиеся на чипах памяти, как правило, не производят никаких других типов микросхем. Но с каждым изделием связан огромный рынок, причем глобальный. Мы сейчас в основном работаем для внешних рынков сбыта, поставляем на экспорт микросхемы бесконтактной идентификации, интерфейсов, конвертеров. У нас свои представительства на Тайване, в Гонконге, в Шэньчжэне.
— А как же родная страна?
— Есть явный перекос: более 20 лет мы работаем на зарубежные страны. Хотелось бы, чтобы и на отечественном рынке начался рост спроса на микроэлектронику. Но у нас структура микроэлектронной отрасли внутри страны еще только формируется. Этап восстановления отрасли начался буквально 5—6 лет назад, и как только пошло какое-то позитивное движение, мы сразу же уткнулись в проблемы кризиса 2008—2009 годов. Причем состояние нашего предприятия не типичное для отрасли. Нам-то удалось совершить качественной рывок и пойти вперед, сегодня наша «чистая комната» с технологией 180—90 нм считается одной из самых лучших в Восточной Европе. Но другие предприятия находятся в разных состояниях. Кто-то все еще изготавливает не гражданскую продукцию, а только микросхемы для ВПК разработки 80-х годов. Такая потребность еще есть, потому что наша военная техника тех времен все еще стоит на вооружении разных стран. Но по мере того как эта техника будет уходить со сцены, будут уходить и эти предприятия. Поэтому, думаю, ландшафт микроэлектроники в России еще будет меняться. Тем более что мировые финансовые кризисы зачастили один за другим. Стране необходимо выстроить стратегию развития отрасли в сложившихся макроусловиях. Необходимыми частями такой стратегии я считаю развитие внутренних рынков, укрупнение предприятий, что, в частности, позволит не распылять гособоронзаказ, и экономические преференции.
Пиарщики в белых халатах / Общество и наука / Здоровье
Пиарщики в белых халатах
/ Общество и наука / Здоровье
Кто и как проделывает дешевые трюки с дорогими препаратами
О связях врачей с фармацевтическими компаниями говорят много. Не успел отгреметь скандал вокруг Pfizer, дочерние структуры которой под видом расходов на рекламу и маркетинг платили многомиллионные взятки врачам и чиновникам в 11 странах, в том числе и в России. Теперь в США провели сенатское расследование, раскрывающее кухню продвижения дорогостоящих медицинских изделий на мировой рынок.
Под угрозой оказалась репутация одного из глобальных лидеров — компании Medtronic. Ее инсулиновые помпы, водители сердечного ритма и другие полезные приборы присутствуют и на нашем рынке. Выяснилось, что маркетологи компании негласно редактировали научные статьи, которые затем именитые врачи посылали для публикации в один известный медицинский журнал. В этом случае речь шла о применении в клинической практике Infuse, одного из продуктов компании. Это генно-инженерный морфогенетический протеин, используемый в спинальной хирургии для стимуляции роста костной ткани. Выяснилось, что в результате «редактирования» польза от применения продукта была преувеличена, а побочные эффекты преуменьшены. Но это еще не все: было документально подтверждено, что в течение 15 лет Medtronic выплатил группе из 13 докторов и двум корпорациям, связанным с этими врачами, 210 миллионов долларов. Один только Томас Здеблик, известный спинальный хирург из Висконсинского университета, бывший соавтором серии научных статей о применении Infuse, получил 34 миллиона долларов. Правда, в Medtronic в специальном заявлении уже объяснили происхождение денег — большую часть их составляют роялти за участие в разработке продукта, меньшую — плата за консультации. Но осадок, как говорится, остался. И то верно: может ли человек, получающий доход с реализации продукта, быть беспристрастным в оценке его безопасности и эффективности?
