- Что делать? Попробуем помочь?
- Д-да, - слегка заикаясь сказал Гриша. - М-мы, к-конечно, самые б-близкие к Аральскому морю.
Мысль была краткой и ясной. Казахстан - страна огромная, и может покрыть как бык овцу не только Швейцарию, но и парочку стран посолиднее. До Арала от нас... А информации о злополучном "море" - меньше некуда. Экологическая трескотня еще не началась, никто и не вспоминает об этих краях... Я тоскливо перелистал письмо и сказал:
- Вишь ты, еще и сомневаются в правдивости легенд о Барса-Кельмесе. Недоверчивые. Журналист какой-то пошутил тридцать лет назад, а мы теперь...
Я поднял глаза и встретился с горящим Гришиным взглядом. Савич, как и я, пробовал писать, и от любого творчества приходил в экзальтацию.
- Почему бы и н-нет?
Идея пришла мгновенно. Возможно, даже сразу в обе головы, но Гриша, стесненный заиканием, был менее расторопен в достижении приоритета.
- Легенда! - заорал я. - Древняя казахская сказка! Тайна острова Пойдешь-не-Вернешься! Кобланды Батыр, Алдар Косе и духи острова! Летающие тарелки, плезиозавр в волнах Арала, снежный человек в степях Казахстана!
- П-пришельцы из будущего, г-гости со звезд...
Вечер начинал удаваться. Из НЗ (сломанного холодильника, служившего складом всякого хлама) была извлечена двухсотграммовая фляжка спирта. Из продуктов... Ох. Из продуктов, и твердых и жидких, было только молоко. Зато большая, литровая бутылка. Для воодушевления мы перелистали сборник казахских народных сказок, извлекая оттуда крупицы оригинальных идиом и пласты первобытного идиотизма. Уселись рядом, перед моей старенькой машинкой "Москва", на которой было написано все, вышедшее на сегодняшний день. И принялись за работу...
"В давние-предавние времена, когда бабка моей бабки еще была девочкой, жил в одном ауле могучий батыр..."
Я не могу разделить текст этой сказки на свою и Гришину половины. Сейчас, имея уже небольшой опыт работы в соавторстве, я вижу, что в тот вечер мог родиться новый дуэт писателей: не то Брайдер с Чадовичем (АБС в пример брать не будем, это уж слишком...), не то Ильф с Петровым. Увы... Дохлебывая последние глотки спирто-молочного коктейля, сдобренного сахаром (сами того не зная, мы изобрели что-то вроде молочного ликера), мы перечитали свой опус. Первым высказал опасение Григорий:
- А не обидно ли это будет, - перестав от опьянения заикаться, спросил Григорий, - для национальной гордости казахского народа?
- Д-для чего? - заикаясь от молочного коктейльчика, спросил я.
Гриша объяснил.
Я ответил, что любой народ, и казахский, и русский, и даже тувинский, должен был бы носить нас на руках за такой вклад в свою культуру. И вообще, этим рассказом навсегда закреплен приоритет казахов в путешествии во времени.
Гриша согласился, сказал, что пойдет умыться, и вышел на балкон. Я немножко подремал, потом пошел искать соавтора, но в кухне его не было. (Утром я обнаружил его спящим на стуле в коридоре. Поступок с его стороны глупый, ибо вокруг было еще две пустые комнаты и три кровати).
Да, молоды и невинны мы были в ту пору... Неоперившиеся ф-фэны из азиатской глубинки.
Через пару дней, задумчиво перелистывая нашу "сказочку", я почувствовал творческий зуд в указательном пальце правой руки (дело в том, что печатаю я одним пальцем, этим самым указательным). Результатом зуда стал документ "Из бесед с местными жителями" за подписью некоего Сержана Егимбаева.
Так была запущена машина грандиозной мистификации. Решающим было еще и то, что ведение переписки взял в свои руки Григорий Неверов (не мой алма-атинский друг, а московский, известный фэндому). Он явно был более увлекающимся и доверчивым человеком, чем суровая Т.Березина.
Получив письмо от Неверова, я слегка приуныл:
"...Свежая информация о Барса-Кельмесе, полученная от наших алма-атинских коллег, представляется крайне интересной. С ее учетом, мы пришли к выводу о целесообразности "рекогносцировочной" поездки..."
Похоже, близилась пора извиняться. Я стал, как мог, оттягивать сей момент. Для этого я периодически успокаивал москвичей обещанием новых материалов, добыл оригинал письма Джолдасбекова на казахском языке. (Если бы москвичи знали, как трудно было в то время найти казаха, свободно владеющего родным языком и умеющего писать на нем! А потом еще уговорить его перевести с русского на казахский глупый текст... А потом трое суток носить письмо в заднем кармане джинсов (Азия! лето! жара!) чтобы оно приобрело рыбацкий вид. Заключительным этапом было обертывание письмом вкуснющей ставриды холодного копчения. Если у Григория Неверова был в то время кот, то оригинал письма, наверное, не сохранился так сильно он благоухал.)
Итак, выполнив обещанную работу, я стал готовиться к приезду экспедиции московских фэнов. Жалко, честно говоря, что они не приехали. Был уже готов проводник - Тимка Рымжанов из клуба, способный с каменным лицом плести самые дикие байки и сбить ориентировку группе туристов даже в казахских степях. Были произведены опыты по старению бумаги и изготовлению артефактов. Один из них, носящий гордое имя "кусок антитемпоральной оболочки", до сих пор валяется у меня на балконе. Не знаю, как бы он служил в качестве обшивки Машины Времени, а гвозди на нем выправляются хорошо.
И вот, в этот безмятежный период, москвичи продемонстрировали алма-атинцам столичную оперативность. Поздно вечером ко мне ворвался бледный Гриша Савич и вручил "ТМ" # 3/91. На странице 48 я увидел...
"Остров "Пойдешь-не-вернешься".
"Считаем полученный материал заявкой на проведение Всесоюзной научно-фантастической экспедиции..."
"Г.Новожилов описывает беседу со старым рыбаком Нурпеисом Байжановым... Его дед и отец... увидели, как из "белого камня"... вылупился шайтан... Зуб опознали, как принадлежащий птеранодону..."
"Пропала целая экспедиция... был сразу отправлен в психлечебницу, ибо уверял всех, что пробыл на острове три дня..."
Я утер холодный пот. Слава Аллаху, пока еще речи о нас не было... Вот оно!
"Мы завязали контакты с КЛФ Алма-Аты. От наших казахских братьев..."
Почему-то фамилии казахских братьев - Лукьяненко и Савича указаны не были. Я обиделся.
"Давно и скрупулезно изучающих местный фольклор..."
Н-да.
"...приаральский вариант распространенной сказки о Кобланды-батыре и семи богатырях..."
- И семи братьях! - заорал я. - Не о семи богатырях, это вам не Пушкин!
"Заколдованный остров описан... для местного фольклора нетипично..."
- Нормально описан, - обиженно сказал Савич.
Далее шло письмо рыбака - на этот раз не в пересказе. Как мы ржали над этим текстом... "Мы проходили мимо острова, когда у нас полетел подшипник..." (В примечаниях для внутреннего пользования указывалось - "полетел на северо-восток"). "Работы там на час, так что до вечера справились..." "Дома... вроде наших кошар, только железом оббиты". "Цистерны... на летающие тарелки похожие". "Антенна, стальная... штопором скрученная... в нее зачем-то вставлена прозрачная труба". "Площадка светилась ярко, хоть ламп не было видно. Они там, наверное, спрятаны где-то были".
Я схватился за голову. В печатном виде анекдотичность, неправдоподобность текста, "подставка", были видны ярко-ярко. Хоть ламп и видно не было.
- "На Барса-Кельмес всякая глупость бывает, но военных там еще никто не видел" , - процитировал вдруг Гриша. И зашелся в полуистерическом хохоте. И я был близок к раскаянию.
Ночью мне снились кошмары. "Аэлита", где москвичи гневно рассказывают о розыгрыше. Укоризненное лицо Бугрова. Бессрочное исключение нас с Гришей из числа любителей фантастики и переход на нелегальное положение. Гнев казахского народа, чей герой стал объектом мистификаций.
- Не буду! - закричал я во сне голосом крапивинского мальчика. Я больше не буду разыгрывать отдельных граждан и серьезные печатные органы!
После чего, успокоенный, уснул.
На "Аэлите-92" я поведал Грише правду. И мы долго хохотали над всей историей, прежде чем он взял с меня обещание в течение месяца выслать рассказ обо всем случившемся.
Но история еще не закончилась. У нее оказалось достойное логическое завершение.
Конец 92-го года. Я сижу в гостях у Дениса Новожилова, сына Надежды Черновой, той самой, что заведует в журнале "ПРОСТОР" отделом фантастики. Денис - "дикий фэн". На коны не ездит, но фантастику знает, а его библиотеке позавидует 99 процентов фэндома. Разговор, естественно, о фантастике. Я рассказываю о "Барса-Кельмес", и Денис оживляется:
- А у меня дед про этот остров писал. Лет сорок назад. Дедушка!
Из соседней комнаты выходит девяностолетний дед. Несмотря на возраст, мгновенно входит в суть разговора, ехидно улыбается и выносит картонную папку. Там - пожелтевшие вырезки из "Ленинской смены" и "Техника-Молодежи".
- Ко мне на днях из Академии Наук Казахстана приходили, сообщает дед. - Расспрашивали, где зуб птеранодона, и что на острове творится. Я прикинулся, что у меня склероз, и ничего не сказал.
