Боец невидимого фронта
/ Общество и наука / Exclusive
Легенда отечественного спецназа Сергей Голов: «Получив Корвалана в обмен на Буковского, мы буквально на руках внесли его в самолет. Он был очень слаб, а за его жизнь каждый из нас отвечал головой. Слава богу, довезли живым...»
Для любого человека, связанного со спецслужбами, Сергей Голов — фигура титанического масштаба. Именно он стоял у истоков создания легендарной «Альфы», да и сам уже давно является живой легендой. Ветеран первого набора Группы «А», кавалер ордена Ленина, полковник в отставке, на протяжении десяти лет он являлся начальником знаменитых Курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС) «Вымпел», через которые прошли все отечественные разведчики — от нелегалов, работающих под прикрытием в тылу условного противника, до войсковых разведчиков, участвовавших в самых рискованных операциях. В послужном списке Голова — десятки тайных операций по всему миру, до сих пор скрытых грифом «Совершенно секретно», сотни подготовленных «рыцарей плаща и кинжала», многие из которых до сих пор работают вдали от Родины. Короче говоря, полковник Голов — занятный собеседник по всем статьям...
— Сергей Александрович, правда ли, что вы стали едва ли не первым отечественным спецназовцем, открывшим по террористу огонь на поражение?
— Да, это так. Утром 29 марта 1979 года наше подразделение получило вводную — в посольство США проник неизвестный и угрожает взорвать бомбу, закрепленную на его теле. Сегодня такая конструкция называется «пояс шахида». Приезжаем на место, выясняем подробности. Оказалось, что приезжий из Херсона, некто Юрий Власенко, вошел в консульский отдел посольства вместе с одним из сотрудников дипмиссии и потребовал политического убежища, угрожая в случае отказа взорвать бомбу. Американцы, включая охрану посольства, сначала восприняли это как шутку, но потом поняли, что Власенко не шутит...
Нас было пятеро, мы поднялись на второй этаж, а там террорист... читает Шиллера: «Язвы мира век не заживали: / Встарь был мрак — и мудрых убивали...» При этом глаза у Власенко полузакрыты, палец на кольце взрывателя. Террорист, как сейчас помню, был в свитере, а по талии шел широкий самодельный пояс, в котором, как позднее выяснилось, и находилась взрывчатка. Мы прекрасно понимали: если рванет, мы все трупы, да и часть помещений посольства в клочья разнесет, а это уже международный скандал.
Наконец Власенко заметил нас и, явно нервничая, потребовал не приближаться к нему. Мы с коллегами, как-то не договариваясь, решили сыграть под простачков. Иди, говорим, мужик сюда, поговорим, мы — военные, у нас тут часть рядом стоит, а тут какая-то суета. Стали разговаривать, даже бутылка коньяка откуда-то возникла. Кстати, потом мы так и не смогли вспомнить, откуда она взялась — то ли в этом кабинете была, то ли Власенко ее с собой принес. Он говорит: «Хорошие вы ребята, я вас взрывать не буду». И потом, после паузы: «А я-то думал, митьки набежали». «Кто-кто?» — переспросил один из нас. «Да милиция. Если у меня тут ничего не получится, пойду и взорву митьков. «Зачем?» — спрашиваем. А он спрашивает в ответ, глядя в упор на одного из нас: «Тебя били когда-нибудь в милиции? Нет? А меня били. Ногами. Как мяч футбольный...»
Наш командир Роберт Ивон понимал, что разговор идет в тупик, Власенко все сильнее озлоблялся. Он предложил нам выпить, кто-то из ребят отказался, и тогда террорист нервно выбросил бутылку в окно. Ситуация накалялась, мы понимали — он не сдастся. Я решил стрелять, запросил разрешение, получил команду. У меня был бесшумный пистолет 6П9, я сделал два выстрела — в кисть и плечо, но Власенко, падая, все равно успел выдернуть кольцо взрывателя. Глухо грохнуло, комнату заволокло дымом. Как оказалось, бомба была сделана из промышленного тола и, на наше счастье, сдетонировала только ее небольшая часть. Взрывом ранило только самого Власенко, который позже скончался в машине «скорой».
— Как вы попали в КГБ и почему оказались в спецназе?
— Служить я хотел всегда, но про КГБ как-то не думал, а потому пришел поступать в саратовское училище МВД. Все экзамены сдал хорошо, а вот физическую подготовку — на троечку. Практически ничего не мог сделать — ни отжаться, ни подтянуться, так как при моем росте под два метра весил я тогда всего 72 килограмма. Был хиленьким и слабым, но, поступив в училище, решил во что бы то ни стало стать лучшим. Поднимал штангу, бегал, подтягивался, отжимался. И не просто, а до тех пор, пока не начинало темнеть в глазах. Результаты не замедлили сказаться — прибавил десять килограммов и пошел в секцию самбо. На третьем году обучения уже имел первый разряд. Окончил училище, однако в милицию так и не пошел. Наша семья переехала в Москву, я поступил в медицинский институт и продолжил тренировки. Заслуженный тренер по самбо Владлен Андреев сразу предупредил, что саратовский первый разряд по самбо и московский — это не одно и то же. Но я все же получил звание мастера спорта СССР, стал чемпионом Москвы и страны. После института стал работать в кабинете врачебного контроля лечебной физкультуры. И вдруг меня пригласили на беседу в КГБ СССР. Был там такой отдел, который занимался боевой и физической подготовкой сотрудников. Мне предложили, как говорится, послужить Родине. А от таких предложений отказываться было не принято, да я и сам хотел что-то поменять в жизни.
— Пригодились навыки самбо во время службы?
— Мне часто задают этот вопрос молодые бойцы спецназа. Я всегда отвечаю: пуля все равно быстрее кулака, поэтому, пока есть патроны, стреляй, а нет патронов — используй личное оружие как средство нападения или защиты, а уж если оружие потерял, тогда переходи на нож и кулаки. Хотя несколько раз самбо пришлось применять на службе. В 70-е годы в Москве взбунтовавшиеся иностранные студенты захватили посольство одной из африканских республик. На место происшествия выехали наряды милиции во главе с будущим начальником ГУВД Москвы Владимиром Панкратовым, а по линии КГБ операцией по наведению порядка командовал я. Естественно, применять оружие и спецсредства в отношении иностранцев запрещалось, поэтому ставка делалась исключительно на приемы самбо. Бузящие студенты сдаваться явно не собирались, и вскоре операция по наведению порядка и освобождению посольства напоминала настоящий кулачный бой — дубасили мы друг друга от души. А тут народ собрался, люди не поймут, что происходит, кто кого бьет. Мы потихонечку студентов из толпы выдергиваем, заламываем и милиции передаем, к кому-то пришлось и кулачком чуть-чуть приложиться. В этот момент одна сердобольная старушка подходит: «Что же это делается, вы почему хулиганите?» Я тут же нашелся: «Понимаете, мы не хулиганим, просто сейчас выборы в США, а тут телевизионные съемки проходят про то, как у них там негров угнетают».
— А бывало так, когда становилось совсем не до шуток?
— Пожалуй, сюда можно отнести штурм дворца Амина в Афганистане в 1979 году. Меня часто спрашивают, нужно ли было посылать на эту операцию армейские подразделения. Сейчас про это можно и порассуждать, а тогда это было делом политиков, и мы честно выполнили поставленную задачу. Небольшой группой вылетели туда и расположились в недостроенных казармах вблизи объекта, где нам предстояло действовать. Это и был дворец Амина. Начали изучать обстановку. Наступил день штурма — 27 декабря. Мы были одеты в афганскую полевую форму вообще без каких-либо знаков различия. В помощь нам были приданы переводчики-таджики. Целью был захват здания и непосредственно главы государства. В городе прозвучал взрыв — фактически это послужило сигналом для наших действий. Первыми пошли четыре БТР с бойцами подразделения «Зенит», а за ними шесть БМП с бойцами отряда «Гром». Шли друг за другом, за поворотом по первому бронетранспортеру сразу ударил крупнокалиберный пулемет, один из бэтээров оказался подбит и перегородил собой дорогу. Его пришлось столкнуть в кювет. В это время огонь по нам был настолько плотным, что казалось, воздух вокруг нашпигован пулями и осколками, но мы шли вперед. Продвинувшись к стене дворца, начали движение по лестницам вверх и стали зачищать помещения. Открываешь дверь, бросок гранаты, очередь, разрыв, осмотр помещения. И так комната за комнатой. Охрана дворца вела по нам плотный прицельный огонь, и у них было некоторое преимущество — они прекрасно знали внутреннее расположение помещений. Потом поступила команда, что фактически бой закончен. Он был очень короткий: 25—30 минут. А затем наступила тишина. В этот момент я почувствовал слабость. Ребята говорят: «Ты ранен». Руки и ноги у меня были посечены осколками. Мне тут же оказали помощь. До утра мы находились во дворце. А с рассветом на нас в атаку пошел танковый взвод. Он мог нас снести, но на помощь пришли наши артиллеристы.
