В отряде всегда есть свои прирожденные вожаки. Их и надо выбирать в совет отряда. В совет отряда надо выбирать таких ребят, которые не только о себе думают, но прежде всего о своем отряде; таких, которые умеют предлагать всем дела, интересные и для девочек и для мальчиков, и полезные для всех окружающих. В каждом отряде есть такие ребята — надо только их разглядеть.
Ну, а если тебя уже выбрали в совет отряда или звеньевым, а ты никак не можешь сдружить ребят, не получается у тебя, чтобы ребята за тобой шли? Как тогда тебе быть? Я понимаю, что не случайно ты, Вася, задаешь свой вопрос. Тогда надо хорошенько разобраться, в чем дело. Может быть, все привыкли, что председатель на сборах в присутствии учителя поругивает двоечников, а после по дороге домой говорит им: «Не обижайтесь, братцы, поймите мое положение, надо же было что-нибудь говорить». Все его понимают и считают даже неплохим парнем, а командует какой-нибудь Ильин, о котором мы уже говорили. Сломать традицию трудно, но можно. Не может быть, чтобы в большом классе, в целом пионерском отряде не было пусть двух-трех человек, на которых можно опереться. Начни любое хорошее дело с двумя-тремя этими ребятами. И если дело стоящее, увидишь, совсем скоро вас станет больше.
А какое дело стоящее? Очень хорошо об этом говорила Надежда Константиновна Крупская. «Быть пионером, — говорила она, — значит принимать участие в улучшении окружающей жизни, думать над тем, как это сделать. И каждый пионер должен принимать участие в этом не только в школе, но и вне школы...
Многие ребята неясно себе представляют, что такое общественная работа. Это работа, направленная на то, чтобы улучшить сообща окружающую жизнь. Вот вы видите, например, что в доме, где вы живете, есть детский сад, а у ребят нет игрушек, малышам скучно, — сорганизуйтесь несколько человек в кружок, сделайте ребятам-малышам несколько игрушек, по очереди ходите поиграть с ними... Вы видите, что кругом грязь ужасная, начните поход за чистоту — в читальне, в столовой, в яслях, в детском саду. Это я к примеру говорю. Надо самим глядеть, где кругом что неладно, обсуждать сообща, чем и как вы в том или в другом случае можете помочь улучшить дело...»
Ребята должны видеть, что от их дела есть польза. Собрали металлолом — побежал по городским улицам новенький автобус. Расчистили дорогу, которая ведет к заводским воротам, — все идут на работу, радуются. Посадили деревья, заложили парк — все в городе ребятам благодарны. И ребятам приятно. И в следующий раз за тобой и за твоим отрядом пойдут те, кто, казалось, никогда ни в чем участвовать не захотят.
И еще, Вася, очень важно, чтобы всем было интересно. Всем. И мальчикам и девочкам. Не надо поначалу стремиться заставлять мальчишек участвовать в самодеятельности, если им никак этого не хочется. Пусть девочки. Мальчики позже присоединятся, когда увидят, как у девчонок здорово получилось. Ничего страшного, если не все пошли в поход или в спортивных состязаниях не все участвуют. Пусть начнут те, кому доставит ото радость. Они расскажут, как было интересно в походе и на соревнованиях, так хорошо расскажут, что в следующий раз пойдут с ними еще двое, а потом... потом вы научитесь все делать ВМЕСТЕ. Это приходит не сразу, этому нужно учиться. Терпеливо, настойчиво.
Человек, который хочет, чтобы его уважали, особенно тот, кому доверили быть председателем совета отряда, или звеньевым, или редактором газеты, должен научиться думать о каждом своем товарище, о том, чтобы всем в отряде жилось хорошо, радостно. А то бывает так, как говорит в письме Наташа Оськина из села Колодези Ростовской области: получит человек двойку — не запомнил что-то или плохо выразил свои мысли, а товарищи над ним смеются, издеваться начинают. В следующий раз человек уже не уверен в себе, боится отвечать. Идет в школу с плохим настроением. «Так нужно, — пишет Наташа, — чтобы одноклассники тебя понимали, чтобы ты знал, что тебя ждут в школе, что ты кому-то нужна...» Всегда ли мы думаем об этом?..
А иногда случается так, что дела в отряде пошли неплохие, председателя начали похваливать на линейках, и он, незаметно для себя, задрал нос. И как только председатель чуть-чуть зазнался, сразу же он становится чужим для своих товарищей. Дальше — больше. Тут медлить никак нельзя. Надо всех собрать и поговорить. Пусть скажут тебе товарищи: «Говоришь, что у него двойка, а у тебя тоже была. И ты сам не пришел лом собирать, сказал, что у тебя совет дружины. Был бы у нас совет дружины, мы бы тоже туда пошли...» Ну что ж, ты все выслушаешь и объяснишь, что двойку ты обязательно исправишь, а на совет дружины пошел, чтоб всем разрешили в поход идти... А если ты и в самом деле не прав, честно скажешь: «Может быть, ребята, я действительно не прав, я подумаю и постараюсь исправить что сумею. Или, если хотите, переизберите меня. Я новому председателю буду помогать».
Плохо жить на свете человеку, которого не понимают, не уважают товарищи. Совсем плохо пионерскому вожаку, за которым не хочет идти его отряд или его звено. Надо стараться сделать все возможное, чтобы своими делами и поступками заслужить уважение, а завоевав его — не потерять.
У нас в классе есть девочка. Зовут ее Нелля. Фамилию ее я называть не стану. Девочка эта не так чтобы плохая, но учится неважно. И вдруг мы узнали то, что нас очень удивило. Оказывается, Нелля начала воровать.
Один раз она пришла к одной девочке из нашего класса и взяла у нее ботинки. И из-за Нелли эта девочка не пришла в школу. И лишь на другой день ботинки у Нелли отобрали. Стащила она и много других вещей, часть которых удалось вернуть.
Все ученики нашего класса были очень возмущены. Но как только эта история стала забываться, Нелля стащила тапочки.
Класс постановил снизить ей дисциплину до четырех, но Нелля не исправилась.
Как бороться с такими людьми? Как объяснить им, чем это может кончиться?
С пионерским приветом
Люба БАУКИНА, г. Белорецк. Любе БАУКИНОЙ отвечает полковник милиции, заслуженный юрист РСФСР В. Ф. ЧВАНОВ.
Я прочитал твое письмо, Люба, и вспомнилась мне одна история...
В школе — не буду называть ее номер — начались таинственные исчезновения вещей. То перчатки пропадут, то деньги, то авторучка. Один раз пропали даже часы.
В общем, кто-то стал воровать. Каждый случай кражи был событием. Ведь раньше такого никогда не случалось! Все волновались: ребята, учителя, директор. Но поволнуются, соберутся, поговорят, пошумят и... успокоятся до следующего печального происшествия.
В уголовный розыск не обращались. То ли боялись недоброй огласки: станут в районе указывать на школу пальцем. То ли надеялись, что все наконец обойдется: поймет воришка, как плохо он поступает, и станет ему стыдно.
А зло так и жило в стенах школы незримо для окружающих. Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы не случай.
Пропала авторучка у Юры Троицкого. Раньше тоже исчезали авторучки, но на этот раз кража вызвала у ребят гнев. Дело в том, что авторучка была не простая — заветная. Мать купила ее Юре незадолго до дня рождения, но подарить не успела: ее сбила на улице машина. Ребята помнили этот страшный день. Пережили его тогда вместе с товарищем.
Юра берег ручку, берег, как каждый человек бережет память о матери. И вот эта ручка исчезла. Юра места себе не находил. Больно на него было смотреть. И тогда его друг Стасик Романов сказал ребятам:
— Костьми лягу, а найду вора!
И начал действовать.
Все в классе знали, что Стасик мечтает стать следователем. Он успел уже перечитать все детективные романы, по нескольку раз посмотрел все приключенческие фильмы и, надо отдать ему должное, был неплохо осведомлен о методах раскрытия краж и разоблачения преступников.
Вместо с тремя товарищами, посвященными в тайну, он разработал «план» операции «Хамелеон». Не буду описывать в деталях эту операцию, скажу только, что задумана и выполнена она была отлично, и в финале ее «сыщики» поймали вора. Они увидели, как вор вытащил в раздевалке из кармана пальто кошелек с мелочью. «Взять с поличным!» — решили ребята. Молча отобрали кошелек и повели воришку за школу.
— Бить будете? Да? Бить будете? — повторял, всхлипывая, Генка Калачев. — Бить будете?
— Нет, шоколадом тебя накормим, — сказал с презрением Стасик. — Раскрывай рот пошире!
Ребята зашли за угол и остановились. Один из участников операции поплевал на ладони, широко размахнулся.
— Постой! — неожиданно остановил товарища Стасик. — Не марай рук. Больно уж он щуплый... Вот что, — повернулся он к оторопевшему, съежившемуся от страха Генке. — Завтра же пойдешь к директору и скажешь, что вор — ты. А потом и в классе скажешь всем нашим. Понял?
