Джеффри в значительной мере поспособствовал тому, чтобы Джона поместили в психиатрическую лечебницу. Когда его спросили, зачем он это сделал, он заявил: «Все то время, когда мы жили вместе, он вел себя как сумасшедший». <…> Он рассказал, что Джон мог бегать по комнате, колотить по стенам, бить стекла и выкрикивать нечто бессвязное. Джон довольно часто общался с портретом Авраама Линкольна, вел с бывшим президентом длительные беседы. Все стены он расписал буквами «XXO» и «XOX» [с перевернутым крестом под ними, как позже нарисовал Гитцен]. <…> Кроме того, написал: «В месяце всего 32 дня, так что к черту».
Власти также установили, что Карр владел несколькими единицами оружия. В итоге полиция Северной Дакоты собрала информацию, указывавшую на то, что Карр был знаком с Берковицем (в отличие от официальной версии, которую сообщили в Нью-Йорке); состоял в сатанинском культе; знал, что нью-йоркская полиция разыскивает его, из-за чего пустился в бега; употреблял и продавал наркотики, а еще владел оружием, включая несколько пистолетов.
Показания свидетелей дали четкое представление о постепенном ухудшении психического состояния Карра. Он также был внешне сильно похож на изображение Сына Сэма, обнародованное после нападения на Ломино-ДеМази, во время которого Карр, как установила полиция, находился в Нью-Йорке.
Однако ничего не произошло. Берковицу позволили признать себя единственным виновным в совершении убийств. Как подчеркнула полиция Северной Дакоты, дальнейшего расследования не последовало.
* * *
В конце августа 1979 года я все еще продолжал обсуждать дело с Джеффом Нисом, Гарднером и Нупом. Как-то вечером, пока находившийся в департаменте шерифа Нис висел на параллельной линии, я спросил Гарднера о людях, по его сведениям, связанных с Джоном Карром. Помощник шерифа нашел нужный документ и пробежался по списку людей, большинство которых жили в Северной Дакоте.
Затем он дошел до еще одного имени.
– Этот парень скорее всего из Нью-Йорка, – сказал он.
– Здорово, уже интереснее! Кто именно?
– Парня зовут Рив Рокмен, – ответил Гарднер, готовясь продолжить читать свой список.
– Рив Рокмен?
– Ага, у нас не так много информации об этом чуваке. Только то, что он был здесь с Карром в октябре 76-го, сразу после того, как Джона уволили из ВВС и он ушел в наркотический запой.
– Что еще?
– Ничего особенного. Рокмен объявился здесь, и Джон вернулся вместе с ним в Нью-Йорк, ориентировочно 25 октября 76-го.
– Понятно.
– Кто он такой, черт его дери? Ты его знаешь? – спросил Гарднер.
– Я уже ни в чем не уверен, а раньше думал, что он – лишь плод кое-чьего воображения.
* * *
С детективом отдела по расследованию убийств Бронкса Хэнком Чинотти я не общался со времен неудавшейся засады в парке Антермайер в ночь на Страстную пятницу. Звонок дался мне нелегко.
– Хэнк, ты же помнишь этого парнишку, Рокмена – который свет очей Вероники Люкен? Что ж, похоже, ему удалось засветиться в Северной Дакоте, где он навещал своего приятеля Джона «Уитиса».
– Ни хрена себе! – возликовал Чинотти. – А я говорил тебе, что он замешан, но ты не хотел в это верить.
– Я знал, что у него два имени и адреса, и всегда признавал, что это любопытно. Но в остальную часть истории Люкен я поверить просто не мог, как и Джим, – объяснил я. – Слушай, давай уже проедем это. Куда важнее, что он, похоже, и впрямь та самая обезьяна с гранатой.
– А вот для меня он всегда ею и был, – усмехнулся Хэнк.
– Ладно, поделом мне.
Потом я рассказал Чинотти об информации, полученной из Северной Дакоты, и сообщил, что как можно скорее планирую вылететь в Майнот.
– Ты не можешь отправиться туда без меня, – принялся настаивать Хэнк.
– У меня уже назначены встречи. Я должен поговорить с друзьями Карра. Меня ждут там на выходные в День труда. Рейс в пятницу.
– Ты можешь связать меня с этим Гарднером? – спросил Хэнк.
Я продиктовал Чинотти номер помощника шерифа и начал готовиться к поездке. В Дакоту мне предстояло лететь одному. Ответственный редактор «Ганнетт» Джо Унгаро согласился оплатить мои расходы, но не расходы Джима Миттигера. У самого Миттигера из-за уголовного дела были проблемы с деньгами, а потому он не мог отправиться в такое путешествие за свой счет. Кроме того, приближалась дата его суда, и все внимание он уделял подготовке собственной защиты. Третья причина его отказа от участия в поездке заключалась в том, что Джим по-прежнему в открытую критиковал как Чинотти, так и Люкен.
– Все, что раскопали на Карра, по-моему, великолепно, – сказал он. – Готов биться об заклад, что тут ты попал в цель. Но вот насчет Рокмена – насколько я знаю, Люкен звонила туда год назад, и Гарднер, наверное, просто забыл, от кого поступила эта информация.
– Нет, он отлично помнит, откуда она взялась.
Джима встревожило, что я к нему не прислушался и снова связался с Чинотти. Его также возмутил отказ «Ганнетт» оплатить его командировку, хотя дело было в чистой экономии. К тому же Джим еще не забыл, как в марте, во время публикации первой серии статей, редакторы убрали его имя из подписи только потому, что у него возникли проблемы с законом.
– Мне совсем не нравится то, что сейчас происходит, – заявил он. – Я не виню тебя, но дело, похоже, начинает выходить из-под контроля.
– Ты же не ждешь, что я теперь тоже останусь дома, правда?
– Конечно, нет. Ты все это раскопал. И я надеюсь, что там все пройдет отлично. Просто позвони мне из Майнота и дай знать, что, черт возьми, происходит, ладно?
– Не вопрос.
* * *
Направляясь в аэропорт Ла-Гуардия 31 августа, я еще не знал о жестоком преступлении, совершенном на днях в Квинсе. Вскоре после публикации статьи о деле Московиц, вышедшей почти сразу после того, как Берковицу перерезали горло, пухлого молодого человека по имени Говард Вайс застрелили в его квартире во Флашинге.
По обвинению в убийстве спустя несколько месяцев арестуют близкого друга Вайса по фамилии Родригес – его любовника, по словам полиции. Значение этого убийства значительно возрастет, когда станет известно, что Вайс дружил с Дэвидом Берковицем.
Вайс, Берковиц и бывший офицер полиции Йонкерса, которого я назову Питером Шейном, вместе состояли в добровольном пожарно-спасательном подразделении полиции Бронкса в 1971 году, перед тем как Берковиц записался в армию.
Шейн, подавая заявление на должность в полиции Йонкерса в 1973 году, указал Вайса в качестве человека, который может подтвердить его рекомендации. Позднее он признался, что незадолго до убийства Вайса, весной 1979 года, передал ему два пистолета. У Шейна, как и у Берковица, имелся револьвер «бульдог» 44-го калибра; и хотя источники сообщали, что такой же был и у Вайса, в квартире его не нашли. Между тем детективы, занимавшиеся делом Вайса, сообщили репортеру, что «большую часть принадлежавшего Вайсу оружия удалось обнаружить».
Подтекст очевиден: на самом деле Вайс владел бо́льшим количеством оружия. И Вайс, и Шейн имели статус «блюстителя порядка»: Шейн служил в полиции Йонкерса, а Вайс был следователем на полставки в учреждении опеки и попечительства в Бронксе. В связи с этим сведения о регистрации их огнестрельного оружия отсутствовали в открытой базе данных, а значит, отследить пистолеты, которыми они владели, невозможно.
По работе Шейн знал Уит Карр, сестру Джона и Майкла, которая занимала гражданскую должность диспетчера в Департаменте полиции Йонкерса. Тем самым Шейн служил связующим звеном между Вайсом, Берковицем и членами семьи Карр. И эту связь нельзя назвать давней. Впоследствии будет установлено, что Шейн, Берковиц и Вайс вместе посетили свадьбу еще одного друга незадолго до того, как начались убийства Сына Сэма.
«Есть видео со свадебного торжества. Они были там», – сообщил мне помощник окружного прокурора Квинса Херб Лейфер.
