Такой тенденциозный вывод непременно приходится делать, если кооптировать в реальную историю Европы романы перечисленных выше авторов: Марко Поло, Рубрука, Плано Карпини. Долго дрожали европейцы от ужаса, читая их произведения!.. В XX веке был похожий случай. Когда однажды по радио читали роман Герберта Уэллса о марсианах-пришельцах, в Англии началась паника. Поверили, что пришельцы и впрямь уже здесь!
Первоначально среди правящей верхушки Руси утвердилось греческое православие. Затем, с появлением Латинской империи на Балканах и в Малой Азии, русские князья перешли к унии с католиками. Чтобы получить благословение (ярлык на княжение) от папского легата или прямо от папы они стали ездить в Татры и в Рим. Предположительно, первым начало широкому обращению от православия к католицизму положил Рюрик Ростиславович в 1205 году, когда захватил и разграбил Киевские православные церкви, что произошло почти одновременно с захватом крестоносцами Царьграда и с разграблением в нем греко-восточных церквей французом Балдуином, первым императором Латинской империи.
Этот период католической унии Киевских, Московских, Новгородских и других удельных князей продолжался даже и после обратного отнятия греками Царьграда, вплоть до 1329 года, когда Московско-Владимирский великий князь Иван Калита (1325–1340) получил от Ордена право лично собирать дань с русских княжеств и отвозить ее в Татры. Но уже начался из-за католических насильственных поборов поворот русского духовенства к одержавшей верх Византии, где в то время, после изгнания из Царьграда католиков-крестоносцев, царствовали из династии Палеологов Андроник III (1332–1341) и Иоанн V (1341–1391), а греко-восточным патриархом был Иоанн XIV (1333–1347).
Такой поворот, конечно, был вполне понятен: кумир поверженный — не бог, и русскому духовенству соблазнительно было перейти к победителю, особенно когда его сторонники сами усердно приглашали русских к себе. Но центральная власть оставалась верной папизму. Так становится понятным, отчего в 1327 году верному рыцарю «Золотого Ордена» Ивану Даниловичу Калите пришлось громить с помощью Татрских войск Тверь, в наказание за убийство орденского посла Щелкана (по другим сообщениям — Шеф-Кала).
В 1340 году тому же Калите пришлось наказывать и Смоленск за отступничество. Однако ничто уже не могло остановить начавшегося отлива русского духовенства от побежденного на востоке Европы католического Христа ко Христу православному.
Хотя позже турки отняли у греков Царьград и основали в Европе свою Оттоманскую (по-русски Турецкую) империю, они все же оставили восточное православие неприкосновенным в своей стране, как религию политически союзную с магометанством в его борьбе с католическими орденами. А потому вполне естественно и понятно, что и Московский великий князь Иоанн III Васильевич в 1480 году тоже перестал, наконец, платить дань Татрскому Золотому Ордену. В этом ему активно помогал никто иной, как магометанин, Крымский хан Менгли-Гирей, завязавший с Москвой против крестоносцев дружеские отношения с 1474 года, через двадцать лет после занятия османами Царьграда и прекращения наступательного движения воинственного католицизма в восточной Европе.
Мы не можем обойти вниманием самоё Москву: — когда она появилась? — почему превратилась в град столичный?.. Рассматривая эти вопросы, мы вновь обнаруживаем, что нельзя строить науку о прошлом, игнорируя географические и климатические факторы, не учитывая потребности производства и торговли, а основываясь только на господствующих представлениях об истории, на идеологии.
Процитируем главку «Москва звалась Кучково» из книги, которая вышла в начале 90-х годов тиражом 100 тысяч экземпляров. Мы не приводим здесь ее названия, хоть и предпослано тексту скромное заявление, что «эта книга — кладезь мудрости…» Итак, дословно:
«Самое древнее упоминание о Москве обнаружено на одной из берестяных грамот, найденных в Новгороде. Первое известное упоминание о Москве, датируемое 1147 годом, встретилось в Ипатьевской рукописи. Но сама рукопись, рассказывавшая о событиях XII века, была написана в XV веке. Новгородское же берестяное письмо датируется серединой XII столетия, то есть примерно 1160–1170 годами. Автор пишет о том, что намеревается посетить населенный пункт на Москве-реке, ставший впоследствии столицей Русского государства. По утверждению руководителя новгородской археологической экспедиции академика В. Янина, Москва тогда называлась Кучково».
Во-первых, мы видим, что при всем старании не удалось историкам ввести в оборот документы, упоминающие Москву и составленные ранее XV века. Во-вторых, четко проявляется желание во что бы то ни стало потрафить традиционной истории и «впарить туфту» наивному читателю — простите за грубое выражение из лексикона жуликов, но здесь оно уместно. В самом деле, из текста можно понять, что некий древний новгородец пишет своему адресату: я, де, намерен посетить Кучково, населенный пункт на Москве-реке, который впоследствии станет столицей Русского государства. После чего следует ссылка на академика В. Л. Янина.
В 1147 году Москва звалась Москвой, а в 1160–1170 годах — Кучковым, вот что нам доказывают. Если и дальше так пойдет и Валентин Лаврентьевич Янин, дай ему Бог здоровья, найдет еще вязанку берестяных грамот, где упоминаются населенные пункты, вошедшие позже в черту Москвы, то мы будем вынуждены читать, что раньше Москва звалась Коньково, Строгино, Черемушки, Медведково, Отрадное… Ленино-Дачное.
Однако вернемся к вопросу, как Москва стала столицей.
Есть некоторая загадка в том, почему Киев, первый центр русского государства (мать, говорят, городов русских!), вдруг теряет свое ведущее значение, а государственный центр, поблуждав в лесах между Владимиром и Тверью, закрепляется, наконец, в Москве, — и лишь при Петре I перемещается в Петербург.
Последний-то переезд объяснить легко. России для нормального функционирования и развития международной торговли нужен был выход в Балтику (говоря поэтически, «окно в Европу»), а при отсутствии авиации наилучшим местом для «окна» было устье Невы. Не случайно в истоках этой реки стояла крепость Орешек, переименованная шведами в Шлиссельбург (Город-ключ). Таковым он и был, пока шведы контролировали связанную с Невой водную систему. Для России «ключом» стала крепость на Заячьем острове в устье реки, известная как Петропавловская крепость, и остров Котлин с крепостью Кронштадт для защиты выхода из Невы со стороны моря. Сохранить всю эту систему среди болот можно было, лишь принудительно заставив развиваться этот район, например, перенеся сюда столицу, что и было сделано. Для представительства при дворе именитые фамилии сразу же начали вкладывать в обустройство болот свои собственные деньги, и дело пошло.
Произошедший существенно раньше перенос столицы из Киева на северо-восток был вызван, с одной стороны, экспансией русов на север и восток и необходимостью более удобного управления сильно увеличившейся территорией, а с другой — опасностью германского западного пресса (который ошибочно считается восточным, тюркским). А вот «блуждания» столицы по различным городам страны как раз и был связан с поиском наиболее удобного места, из которого были бы доступны все участки страны.
Как бы мы ни оценивали значение торговли в средневековое время, все-таки нужно признать ее одним из важнейших факторов, способствовавших росту или упадку городов. Если возвышение Москвы нельзя объяснять только ее географическим положением, выгодным для торговли, то в равной степени это положение нельзя и игнорировать. К тому же сами торговые пути складывались постепенно, а не вылупились вдруг, как цыпленок из яйца.
Говорят, на Красной площади у Кремля сложилось со временем торжище. Но все-таки кажется нам, что торжище на этом месте появилось сначала, а потом уже дошло и до крепостей. Купцы, разъезжая с товарами своими среди немногочисленных городов, неминуемо должны были обнаружить, что в одном конкретном месте им приходится в течение года появляться чаще, чем в других. Затем и князьям стало ясно, что от этой точки (Москвы) можно быстрее перебросить массу войск в любую другую точку складывающегося единого государства.
Рассмотрим же, какие условия способствовали торговому и административному процветанию Москвы в XIV–XV веках.
Основная водная магистраль, способствовавшая росту Москвы — река, давшая название городу. Москва-река достигала ширины, вполне доступной для судоходства, по крайней мере, с места впадения в нее реки Истры. Но большие суда ходили только по Волге, от Каспия до Нижнего Новгорода; так как путь по Москве-реке и Оке изобиловал прихотливыми мелями, здесь могли ходить лишь малые суда.
