Однако ценой неимоверных усилий, колоссальных жертв и драконовских мер Советам удалось отмобилизовать, развернуть, вооружить и бросить в бой достаточное количество новых соединений и объединений. Удалось также вывезти основное оборудование и кадры большинства стратегически важных предприятий военной промышленности, в короткий срок развернуть их на востоке страны и наладить выпуск вооружения и боеприпасов. При этом военная продукция в основном не уступала по боевым характеристикам германской, а по количеству — значительно превосходила ее.
Достаточно достоверное представление об этом дает такое соотношение: за годы войны произведено: винтовок и карабинов в СССР — 12 миллионов, в Германии — 10, автоматов соответственно — 6,1 миллиона и 1,2 миллиона, пулеметов — 1,5 миллиона и 1,2 миллиона, орудий и минометов — 482 тысячи и 319 тысяч, танков и самоходных орудий — 102 тысячи и 53 тысячи, самолетов — 112 тысяч и 89 тысяч.
Добиться такого внушительного перевеса было весьма непросто, потребовались титанические усилия всего общества, работа на предприятиях велась без каких-либо норм и ограничений в смысле охраны труда, обеспечения сколько-нибудь сносных условий быта и питания. Впрочем, об этом написано немало, создано много кинофильмов и пьес, в основном, конечно, исполненных ложного пафоса, но в общем передающих картину невероятного напряжения, а то и подвижничества.
Однако сколько ни читай эти книги, сколько ни смотри на экран или на сцену, не найдешь почти никаких сведений об участии в этом гигантском процессе советских евреев. Между тем их было на неоккупированной территории до 2,5 миллионов. И если учесть полмиллиона, находившихся на фронте, то два миллиона оставались в тылу. Имеется множество достоверных свидетельств, что не менее половины из этого числа, то есть до миллиона человек, трудились на предприятиях, так или иначе связанных с производством вооружения или боеприпасов. И были это в основном женщины или подростки, ибо боеспособные мужчины воевали, кроме особо ценных специалистов.
Сколько-нибудь обобщенных данных, однако, найти не удалось, да и нет их, скорее всего. Но даже здесь, в Соединенных Штатах, я получил немало писем от тех, кто работал в военной промышленности, с документальными подтверждениями их трудовой доблести. Приведу только один пример. Михаил Ки-мельблат, ныне житель Нью-Джерси, в войну — токарь орудийного завода № 8 им. Калинина, забронированный ввиду особого своего мастерства. О нем в газетах того времени писали, что, помимо обязательных 12 часов, он остается в цехе и работает, пока сил хватает, выдавая только первоклассную продукцию. Он много раз обращался к директору завода с просьбой отпустить на фронт, был у парня большой счет к нацистам. Но директор считал, что здесь труднее, и не разрешал разбронировать его. И Кимельблат отнюдь не исключение, скорее — правило, так трудилось большинство евреев.
Кстати, если зашла речь об этом директоре, так ведь и он был евреем. Это — генерал Борис Фраткин, один из видных представителей когорты евреев-руководителей военной промышленности СССР в годы войны. И о них, как понимаете, никаких обобщенных данных не найти, однако это люди, чью деятельность совершенно уж затушевать советским и партийным органам не удалось, хотя в официальной печати не отыщешь сведений об этих выдающихся руководителях, инженерах и конструкторах военной промышленности, в которых было бы прямо сказано, что они — евреи.
Но и совершенно умолчать об их деятельности было тоже невозможно, хотя бы потому, что в числе этих людей насчитывалось 22 генерала, много Героев Соцтруда и лауреатов Сталинской премии. Только среди генералов — два наркома оборонной промышленности (а было таких наркоматов всего пять), три выдающихся авиаконструктора, 17 директоров крупнейших военных заводов. Гораздо меньше (почти ничего!) известно о сотнях других евреев, не столь высокопоставленных, но занимавших ключевые посты во всех почти отраслях науки, техники и производства, в изобилии обеспечивавших фронт всем необходимым для боя и Победы.
Рассказ об этих людях хотелось бы начать с самого значительного руководителя из всей этой легендарной когорты, с человека, который руководил всей военной промышленностью СССР и которого бросили в подвалы Лубянки за две недели до немецкого вторжения и зверски пытали, добиваясь признания, что он немецкий шпион, купленный Гитлером, посулившим ему пост министра в правительстве Третьего рейха. Что ж, совсем неглупая мысль, если бы была она и правдой. Ибо пытали лубянские палачи наркома вооружения СССР Бориса Львовича Ванникова, который всей деятельностью своей доказал, что ему любой пост по плечу.
И вдруг, в начале июля 1941 года, прямо в камере, объявил ему один из подручных Берии, что началась война, немцы наступают, необходимо перебазировать всю военную промышленность на восток и нужен немедленно план этого небывалого перемещения. План был готов через четыре дня и немедленно доложен Сталину. 20 июля Ванникова прямо из камеры привезли в кабинет «гениального полководца», и тот, даже не извинившись за бесчестье и муки, обрушившиеся на наркома по его приказу, сказал, что план одобряет и исполнение его возлагает на Ванникова.
И вот, когда мы сегодня поражаемся титанической работе, позволившей переместить военную промышленность и инфраструктуру СССР на восток, без всякой паузы развернуть их там, наладить в нарастающих темпах выпуск оружия и боеприпасов, когда спрашиваем, кто же организовал, кто руководил, то есть основания ответить — не Сталин, не его подручные. Этого человека звали Борис Львович Ванников. И рядом с ним — его соратники, среди которых было немало и евреев.
Строительство
Первоначальной задачей была строительная подготовка для сотен заводов, изготовлявших оружие и обеспечивавших эти производства металлом, химией и комплектующими. Рабочая сила для этого имелась: трудармия, женщины и подростки. Немалую часть составляли и заключенные, узники ГУЛАГа, используемые в основном на строительстве. Дело упиралось в рациональную организацию строительных работ, позволявшую еще в процессе строительства выдавать военную продукцию.
Именно такую систему разработал и внедрил коллектив инженеров под непосредственным руководством Семена Захаровича Гинзбурга, который был в то время наркомом строительства. И в военные годы он руководил строительством сложнейших и громадных производственных комплексов. На Урале эти функции в основном были возложены на Вениамина Эммануиловича Дымшица, выдающегося организатора и производственника, сумевшего за 6–8 месяцев построить в этом регионе колоссальный военно-промышленный комплекс, выпускавший по основным позициям не меньше оружия, чем вся Германия в целом.
Боеприпасы
Ванников, после выполнения плана эвакуации, был назначен наркомом боеприпасов. Он родился в 1897 году в селе Би-би-Эйбат, близ Баку, участвовал в Гражданской войне, затем окончил Московское высшее техническое училище им. Баумана. Был инженером, главным инженером и директором крупнейших военных заводов и, как уже сказано, наркомом вооружения. Эта отрасль в войну была разделена, и наркомат, который возглавил Ванников, обеспечивал боеприпасами все рода войск, авиацию и флот, производил взрывчатые вещества и пороха, зажигательные, дымовые, осветительные и пиротехнические составы.
Тогда эта отрасль переживала, в сущности, трагедию. Исторически сложилось так, что большая часть ее предприятий располагалась на юге России, в центральных ее районах и в Ленинградской области. Во второй половине 1941 года из строя выбыло 303 таких предприятия, оставшиеся изготовили немногим больше половины планового задания. Возник «снарядный голод», который усугубила потеря всех базовых складов, захваченных немцами.
В мои задачи не входит описывать все проведенные Ванниковым масштабные мероприятия, позволившие уже в следующем году преодолеть этот «голод» и наладить бесперебойный выгуск достаточного количества боеприпасов всех видов. Одним из таких мероприятий, в частности, было переключение на производство боеприпасов 1300 предприятий других ведомств. Достаточно сказать, что уже в первой половине 1942 года выпуск боеприпасов увеличился почти на 70 процентов, а в дальнейшем рос поражающими воображение темпами.
