и тогда, когда уже происходит натяжение, только берутся более слабые растворы, чтобы избежать малейшего повреждения свежих грануляций. Под конец мы растворяем один грамм цианистой ртути в десяти-двенадцати литрах воды.
Когда занимающая большую поверхность язва бывает очищена, мы стараемся ускорить ее заживление с помощью пересадки кожи. Если последняя удается, то заживление происходит в полтора раза скорее.
До сих пор пересадку кожи мы делали по методу Тирша: накладывали на раневую поверхность длинные полосы по возможности тонко срезанной кожи. Однако поверхность эта может оказаться не вполне чистой. Под пересаженной кожей образуется тогда нагноение и мешает процессу заживления. В силу этого мы теперь собираемся применить метод Девиса, при котором кожа вырезается маленькими кружочками, примерно по полсантиметра в диаметре. Кружочки эти накладываются на подлежащую заживлению раневую поверхность в виде маленьких островков, расположенных в расстоянии полусантиметра один от другого. Если почему-либо образуется нагноение, эти кусочки кожи будут представлять меньшую опасность, чем большие полосы, употребляемые при методе Тирша.
Лечение методом капельного орошения дает хорошие результаты не только при разъедающих язвах, характерных для тропиков, но и при других видах язв. Во многих случаях неплохо действует раствор сернокислой меди — полграмма на литр воды. Вообще же при таком способе лечения можно употреблять любой из антисептиков в слабом растворе. Исключительно эффективным при лечении различных видов язв показал себя в нашей практике новый швейцарский препарат бреозан, который мы чаще всего применяем в виде мыла. Поразительно его действие на свежие язвы. Так называемые язвы кро-кро европейцев, болезнь, происхождение которой пока еще не выяснено и при которой микроскопическое исследование обнаруживает чаще всего в чистой культуре стафилококков, мы лечим теперь исключительно этим средством.
Я испробовал бреозан на себе. Раньше любая царапина или ссадина у меня на ноге неизменно переходила в язву, с которой мне приходилось возиться по неделям. Достаточно было где-нибудь на строительном участке ушибить ногу бревном или натереть ботинком, как я уже в точности знал, что на этом месте возникнет язва. Стоило мне только начать лечить каждую царапину бреозаном, как я совершенно избавился от язв.
Мы взяли теперь за правило вкладывать каждому европейцу в его дорожную аптечку тюбики с бреозановым мылом, и многие уже нас за это благодарили.
Много хлопот доставляют нам больные, — по счастью, их сравнительно мало, — у которых типичные для тропиков разъедающие язвы инфицируют окружающие язву глубокие мышечные ткани. Дело в том, что при этом заболевании, как правило, инфекция не распространяется за пределы самой язвы. Здоровая и больная ткань бывают отчетливо отграничены одна от другой. Если же инфекция, как исключение, распространится под кожей — на область межмышечной ткани или вдоль сухожилий — или на кость, течение болезни до чрезвычайности осложняется. Если осложнение это удается обнаружить в первые дни, то есть еще возможность не допустить дальнейшего разъедания тканей, прибегнув к хирургическому вмешательству. В противном случае сделать обычно уже ничего не удается. Инфекция распространяется все дальше и дальше. Больной умирает. Поэтому каждый, кто имеет дело с разъедающими язвами, должен внимательно следить, не углубляются ли хоть сколько-нибудь края раны. Если такое углубление налицо, то показано немедленное хирургическое вмешательство.
Остается невыясненным, почему разъедающие язвы никогда не поднимаются выше голени и, во всяком случае в районе Огове, почти не встречаются у женщин.
* * *
Занимаясь лечением дизентерийных больных, которых, к сожалению, еще много, доктор Трене делает важное открытие. Как известно, есть два вида дизентерии: вызываемая амёбами (одноклеточными организмами) и проистекающая от дизентерийных бактерий. В своей самым примитивным образом оборудованной бактериологической лаборатории доктор Трене делает посев испражнений, в которых не обнаружено амёб. И что же, вместо дизентерийных бактерий, которых можно было ожидать, он обнаруживает вибрионы, очень близкие к. холерным и отличающиеся от них только особенностями агглютинации. Итак, то, что мы принимали за бациллярную дизентерию, на этом основании в большинстве случаев можно считать тяжелой формой холерины, вызванной парахолерным вибрионом.
Анализы воды показывают, что этот вибрион присутствует в водах Огове. Поэтому мы даем ему название Vibrio gabunensis [78]. Доктор Трене собирается посвятить его исследованию научный труд. [79] Может быть, заболевание, которое считается дизентерией и постоянно вспыхивает в Экваториальной Африке среди рабочих, занятых на прокладке дорог или на железнодорожном строительстве, в большинстве тех случаев, когда нет оснований думать, что это амёбная дизентерия, является отнюдь не бактериальной дизентерией, а как раз такою вот холериной. Издавна уже я вел неясные случаи дизентерии как близкое к холере заболевание, давая больным раствор белой глины, — и получал при этом хорошие результаты. Теперь, с открытием доктора Тренса, становится ясным, почему этот способ лечения оказывался в какой-то мере эффективным. Мы здесь действительно имеем дело с болезнью, близкой к холере.
Выращивание в лабораторных условиях вибриона позволяет доктору Тренсу создать вакцину, с помощью которой подобные случаи холерины вылечиваются в два-три дня.
Обычно эти содержащиеся в воде бактерии холерины не представляют собой опасности для туземцев. Только тогда, когда в результате длительного питания рисом сопротивляемость кишечника снижена, инфекция может распространиться.
Оттого, что сейчас в Ламбарене нас, врачей, трое, у нас есть возможность вести исследовательскую работу и приходить к выводам, имеющим большое значение для лечения больных.
Врач, который работает в девственном лесу один, до такой степени поглощен текущей работой, что у него не остается ни времени, ни сил на то, чтобы глубоко исследовать неясные случаи. Поэтому в тропических странах в каждой больнице следует иметь по меньшей мере двоих врачей.
В девственном лесу маленькие медицинские учреждения так же не оправдывают себя, как и слишком маленькие миссионерские пункты.
Когда нас, врачей, несколько, мы имеем возможность совершать необходимые поездки по округе без того, чтобы от этого страдала работа больницы. Почти каждый месяц каждый из нас проводит по нескольку дней в разъездах. В начале июня доктор Лаутербург предпринимает длящуюся несколько дней поездку по воде и по суше в районы, расположенные к югу от Ламбарене. Начинаем уже беспокоиться, когда он не возвращается в назначенный срок и мы не получаем от него никаких известий. Но вот в один прекрасный день видим, как он, хоть и отощавший и поободравшийся, подплывает к нам в каноэ целый и невредимый — и к тому же счастливый. Он был первым врачом, побывавшим в этих районах, и сразу же сумел завоевать доверие туземцев, которые знали больницу в Ламбарене лишь понаслышке.
Его отчет утверждает нас в намерении предпринимать такие вот длительные поездки регулярно. В глубине страны есть немало больных, не имеющих
