Произошло событие, которое в наступившие времена нельзя было назвать ординарным. На соединении ракетных крейсеров стратегического назначения еще 5—7 лет подобные арктические походы, как и ракетные пуски, являлись обязательной составной частью их боевой подготовки. Затем, в связи с общим положением флота, арктические походы стали проводиться все реже и реже. Однако, понимая важность сохранения опыта, командование все же планировало их ежегодно[549]. Походу стратегического подводного ракетоносца «ТК-20» пр. 941, которым командовал тридцатидевятилетний капитан 1 ранга А.С. Богачев, как это и следовало, предшествовала тщательная подготовка. Состоялся и тренировочный выход «ТК-20».
В начале августа ракетоносец вышел на боевую службу. Миновав северную оконечность Новой Земли — мыс Желания, он всплыл в затянутой тонким льдом полынье, которую окружали многочисленные разводья, а затем направился на боевую службу в сопровождении многоцелевой подводной лодки «Б-414» (ею командовал капитан 1 ранга П.Н. Литвин), выполнявшей задачи охранения, к которой присоединилась «Б-138» — под командованием А. Пашинина. Совместное плавание атомоходов проходило без каких-либо осложнений, с соблюдением необходимой дистанции и эшелонов глубины. Между соплавателями регулярно поддерживался контакт и происходил обмен информацией.
Приближался день ракетного пуска, который предстояло осуществить из района полюса. Во время очередного всплытия, которое оказалось более сложным, чем предыдущие, подводники уточнили место корабля, провели сеанс связи.
И вот наступил долгожданный день. Штурман начал отсчет последних миль, а затем и кабельтовых. В 19 ч 49 мин. по московскому времени 21 августа ракетоносец прошел через точку пересечения земных меридианов. Начался поиск подходящей для всплытия полыньи, которую вскоре удалось обнаружить. Всплытие!
Полюс есть полюс. Он встретил подводников морозцем и пронизывающим ветром. Командир отдал приказание: всем свободным от вахты построиться на надстройке. А на льду установили мачты, на которых торжественно подняли развернувшиеся на ветру Государственный флаг России и Андреевский флаг. Капитан 1 ранга А.С. Богачев замуровал в ледяной торос капсулу с обращением российских подводников к потомкам.
У ракетчиков свои заботы: им предстоял серьезный экзамен. Впрочем, это стало проверкой на зрелость и всего экипажа. И вновь погружение. Ракетоносец со своим «телохранителем» направляются в район ракетной стрельбы. 25 августа еще одно всплытие. Получен сигнал. И в дело вступают ракетчики во главе с капитаном 3 ранга А. Романовским и личный состав главного командного пункта. Напряжение растет. Но опасаться за успех нет никаких оснований. Спокоен, по крайней мере, внешне, командир. Нет оснований для волнения и у находящегося старшим на борту контр-адмирала В.М. Макеева. Ни он, ни представители штаба в действия командира и его подчиненных не вмешивались. Да в этом и не было необходимости.
Ракетный старт был намечен на 11 ч. Об этом сообщила заранее «Российская газета»[550]. Заокеанская разведка отреагировала незамедлительно. Уже в начале одиннадцатого над полыньей, в котором всплыл подводный крейсер, уже начал барражировать натовский самолет «Орион». Чтобы не подвергать опасности жизнь его экипажа, подводники с разрешения командования задержали пуск[551]. Когда у воздушного разведчика осталось горючее лишь для возвращения в базу и он удалился восвояси, была дана команда на старт. Трехступенчатая твердотопливная ракета весом без малого 90 т поднялась на высоту 3000 м, пролетела по баллистической траектории 3000 км и угодила, как принято говорить, «в десятку»[552]. Североморцы посвятили свой поход и ракетный пуск 300-летию Российского флота.
Целый месяц находился отряд атомных подводных лодок подо льдами Центральной Арктики, неся боевую службу. При этом многоцелевые лодки не только решали задачу боевого охранения стратегического ракетоносца и защиты его от возможных встреч с чужими кораблями, но и снабжали дополнительной информацией о ледовых условиях в районах плавания.
«Групповой поход атомных подводных лодок, — подчеркнул в своем интервью газете «Красная звезда» заместитель начальника оперативного управления Главного штаба ВМФ контр-адмирал А.М. Овчаренко, — дал нам возможность еще раз отработать слаженность плавания в группе, управления, связи и взаимодействия, обеспечения безопасности, высокой живучести всей группировки. Это особенно важно в связи с тем, что к 2003 г. морской компонент стратегических ядерных сил может иметь 58% всех стратегических ядерных боезарядов. И нам надо обеспечить их выживаемость в любой обстановке».
«И еще, — заметил А.М. Овчаренко, — чтобы поддерживать уровень подготовленности экипажей, чтобы отрабатывать новые технические решения и проводить исследования и испытания новинок, надо регулярно направлять экипажи в эти районы»[553].
1996 г. — год 300-летия Российского флота знаменателен новыми походами атомных подводных лодок, дальнейшим совершенствованием боевой выучки военных моряков, успешными в том числе и необычными ракетными стрельбами. В плановом порядке отрабатывались новые приемы управления морскими стратегическими ядерными силами во взаимодействии с другими видами стратегических ядерных сил России и системы противоракетного наблюдения.
28 июня 1996 г. три подводных ракетоносца Тихоокеанского флота осуществили успешный пуск баллистических ракет из акватории Охотного моря по боевому полю, расположенному на севере европейской части России. Прошло чуть более двух недель, и два ракетных крейсера Северного флота, которыми командовали капитаны 1 ранга С. Гудков и Н. Мастяев, выполнили ракетную стрельбу ракетами РСМ-40 и РСМ-50. Боевые блоки с высокой точностью поразили условные цели в районе Тихого океана и на Камчатке. При этом для пусков использовались ракеты, находившиеся на длительном хранении, что подтвердило еще раз надежность отечественного ракетного оружия[554].
С каждым годом увеличивались трудности, которые испытывал совместно со страной Российский флот. Но подводники ракетоносцев прилагали по-прежнему немало усилий, чтобы держать, как говорится, «порох сухим».
В течение 1997 г. атомные подводные крейсера стратегического назначения Северного и Тихоокеанского флотов выполнили около 10 успешных пусков баллистических ракет.
Три ракетные стрельбы состоялись 3 октября в ходе стратегической командно-штабной тренировки, проходившей под руководством Министра обороны Российской Федерации: одну выполнил ракетный подводный крейсер пр. 667Б Северного флота и две — подводные крейсера пр. 667БДР Тихоокеанского флота. Пуски проводились из подводного положения из районов Баренцева и Охотского морей[555].
В том же 1997 г. 22 июля состоялись стрельбы крылатыми ракетами на приз главнокомандующего ВМФ двух атомных подводных крейсеров флотилии подводных лодок, дислоцированной на Камчатке, — «К-422» «Челябинск» (командир капитан 1 ранга С. Яркин) и «К-186» «Омск» (командир капитан 2 ранга Ю. Савин). Каждая из ракет попала в цель, и экипажи получили оценку отлично[556].
В связи с проблемой утилизации ракетного оружия как наземного, так и морского базирования,в соответствии с международными договорами в ГРЦ имени В.П. Макеева были разработаны проекты использования баллистических ракет РСМ-25, РСМ-40 и РСМ-50 для вывода в космос полезной нагрузки со стартовой массой от сотен килограммов до нескольких тонн назначения с использованием для этой цели в качестве космодромов подводных ракетоносцев. Один из таких проектов был разработан центром совместно с ассоциацией «Рамкон» («Ракеты морские конверсионные»).
По мнению экспертов, подводные космодромы обладают рядом серьезных преимуществ. Они не требуют специально оборудованных полигонов, дорогостоящих стартовых площадок, обширных зон отчуждения для падения отработанных ступеней. Подвижный старт позволяет выводить ракеты на любые орбиты — от экваториальных до полярных[557]. При этом следует иметь в виду, что российские ракеты обладают высокой надежностью и гарантийным сроком хранения — до 10—20 лет. К тому же при запусках ракет с подводных ракетоносцев происходит полное сгорание топлива. Следовательно, они экологически безопасны.
Баллистические ракеты морского базирования, как показало время, могут сослужить и другую службу, в частности, использоваться для запуска в космос искусственных спутников Земли различного назначения. Впервые такую задачу блестяще выполнил экипаж подводного крейсера «К-407» («Новомосковск») 3-й флотилии Северного флота под командованием капитана 1 ранга А. Моисеева. 7 июля 1998 г. из глубин Баренцева моря на околоземную орбиту штатной корабельной ракетой был выведен искусственный спутник Земли (ИСЗ). Если бы С.П. Королев — «отец» российской космонавтики — узнал об этом, наверняка не только удивился, но и порадовался. В апогее спутник удалился от поверхности земли на 829 км. На ИСЗ был установлен 10-килограммовый коммерческий спутник «Тубсат-Н» (его подготовил Берлинский технический университет), который со своей орбиты обеспечивал мобильную наземную связь, исследовал магнитные аномалии и даже вел подсчет численности северных оленей[558]. Естественно, помимо практической пользы, флот получил солидную материальную компенсацию, что в наши дни немаловажно. Подобные эксперименты, приносящие пользу и науке, и бюджету, осуществлялись и ранее.
