Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №9  за 1997 год

Материалы рубрики готовятся редакцией «Вокруг света» совместно с Центром Всемирного наследия, Париж.

Актом высокого международного признания исторической и художественной ценности архитектурных шедевров Московского Кремля и Красной площади явилось их включение в 1990 году в Список памятников Всемирного культурного и природного наследия ЮНЕСКО.

Московский Кремль — символ Москвы, символ России... Сама история распорядилась так, что некогда рядовое славянское поселение, расположенное в лесной глуши Владимирского княжества, превратилось со временем в столицу крупнейшего государства...

Первое документальное свидетельство о Москве относится к 1147 году, времени княжения сына Владимира Мономаха — Юрия Долгорукого.

При князе Дмитрии Донском были возведены белокаменные стены и башни Кремля. В 1485 — 1495 годах Кремль основательно перестраивается. Именно в эти годы он стал красно-кирпичным, приобрел нынешний свой облик и достиг современных размеров.

Кремль занимает площадь почти 28 гектаров. По всему периметру Кремля — 18 встроенных в крепостные стены башен, одна выносная — Кутафья и одна небольшая настенная — Царская. Самая известная среди других — Спасская башня, она издавна была главными воротами Кремля, имеет 10 этажей и высоту 71 метр. Кремлевские куранты помещаются в шатровом завершении Спасской башни.

На территории Кремля находятся также такие уникальные культурные объекты, как Большой Кремлевский дворец. Сенат, колокольня «Иван Великий», Успенский, Благовещенский, Архангельский соборы...

Оружейная палата, расположенная у Боровицких ворот, — старейший российский музей-сокровищница. Здесь представлено более 4000 экспонатов, в том числе царские троны. А неподалеку стоит Царь-пушка — шедевр русского оружейного мастерства, ее вес 40 тонн, длина более 5 метров. Царь-колокол — самый большой в мире. Его высота — 6 метров, и весит он 200 тонн.

В Кремле всегда многолюдно. Посетители восхищаются непреходящей красотой архитектурных шедевров, олицетворяющих историю и культуру России.

1 Кутафья башня (вход в Кремль)

2 Троицкая башня (вход в Кремль)

3 Комендантская башня

4 Оружейная башня (вход I Кремль)

5 Боровицкая башня (вход Кремль)

6 Водовзводная башня

7 Благовещенская башня

8 Тайницкая башня

9 1-я Безымянная башня

10 2-я Безымянная башня

11 Петровская башня

12 Беклемишевская башня

13 Константино-Еленинская башня

14 Набатная башня

15 Царская башня

16 Спасская башня

17 Сенатская башня

18 Никольская башня

19 Угловая Арсенальная башня

20 Средняя Арсенальная башня

21 Успенский собор

22 Благовещенский собор

23 Архангельский собор

24 Церковь Ризположения

25 Патриаршие палаты

Мы не знаем, придумал ли Платон Атлантиду или она была на самом деле, но то, что корабли атлантов приплывали к берегам Туниса, — это уж точно. Не будем гадать, где погрузился в пучину океана огромный остров — об этом уже два тысячелетия, с тех пор как Платон написал свои диалоги «Тимей» и «Критий», спорят ученые. Но есть простой факт — первый океан, название которому дало человечество, был Атлантический. Атланты были храбрые воины, они завоевали большую часть африканского побережья и строили там свои города. Возможно, Тунис и был главным форпостом атлантов. Сохранилось ли там что-нибудь от них? Нет, мы знали, что ничего не сохранилось, — археологи хорошо изучили это побережье. Но само существование неведомой земли до сих пор тревожит наше воображение...

Была ночь. Вдоль дороги, ведущей к побережью, как привидения, мелькали огромные африканские деревья. Уже розовели вершины Атласских гор, похожие на затаившихся в ночи динозавров. Над горами, стряхиваемые иногда «дворниками», таяли в наступавшем рассвете огромные африканские звезды. Ветер, залетающий в машину, уже пах морем.

Из темноты выплыли три сирены, купающиеся в сверкающих брызгах фонтана.

— А вот и Хаммамет! — сказал Саша. — Здесь никогда нет изнуряющей африканской жары.

Саша — президент туристского агентства «Алекс». Он приехал нас встречать вместе с женой Таней. Африка нам открылась совсем не такой, какой мы представляли ее по детским книгам, — с ужасающе жарким климатом, кровожадными крокодилами и смертельными мухами цеце, с яркими устрашающими нарядами чернокожих охотников и воинов, которые под удары боевых барабанов отправляются на охоту. Эта Африка была с синим, дышащим покоем Средиземным морем, с легким дуновением утреннего бриза в тени пальмовых аллей, с современным комфортабельным отелем, где у входа поджидал по-королевски осанистый привратник. А воины-туземцы предстали перед нами в боев в красных фирменных тужурках.

— Я считаю, что отель «Фурати» один из лучших на побережье. Впрочем, поживете — увидите сами, — сказал Саша, оставляя нас наедине с шумом долгожданного Средиземного моря.

И мы увидели.

— Отель «Фурати» построил еще мой отец, — рассказывал нам мсье Камел Фурати, любезный хозяин, пригласивший нас познакомиться с достопримечательностями Туниса. — Он словно предвидел, что и Тунис, и Хаммамет станут одними из лучших курортов. До конца восьмидесятых приезжали только французы и немцы, немного англичан, а русских не было вовсе. И вот теперь можно смело сказать: большой дебют русского туризма в Тунисе состоялся. У вас, у русских, всегда полно идей и неожиданных проектов. Меньше года назад сюда приезжала делегация кинематографистов из Москвы. Лаврентьев, ее руководитель, предложил превратить один из корпусов отеля в Дом творчества для художников, писателей, людей театра и кино, журналистов.

— Вместе с Александром Фоминым, — продолжал Камел Фурати, — специально для творческих людей мы разрабатываем индивидуальные маршруты путешествий, среди которых такие жемчужины Туниса — да-да, я не преувеличиваю, как Дугга и Эль-Джем. Туда редко ездят обычные туристы...

Впрочем, до поездки в Дуггу, которую нам обещали Саша и Таня, у нас еще было время. Время для отдыха, сладкого ничегонеделания, купания и пляжа.

А потом был Хаммамет, медина — старинная арабская крепость, стоящая в самом центре города. До нее мы шли пешком, вдоль моря, минуя пляжи и отели, минуя «страшное» место с зыбучими песками и крохотные причалы с рыбацкими лодками.

Узкие, темные, спрятавшиеся от яркого солнца улочки медины словно были созданы для того, чтобы в них заблудиться. Их безмолвие и покой оказались странным Зазеркальем открываемой нами Африки. В немоту улиц-ущелий, где царствовали лишь похожие на рысей кошки, вдруг врывались неистовые крики торговцев. Серебро и ткани, геометрические узоры ковров, кожу и керамику стерегли грозные игрушки-воины в сатиновых шароварах и с обнаженными кривыми саблями.

Вечером парк отеля сверкал огнями. Из темноты пустынного, уже остывшего берега он казался плывущим в воздухе волшебным замком. Там, за его «стенами», танцевали и веселились люди, а мы сидели неподвижно, слушали море и с покинутых шезлонгов смотрели на звезды. Точно такие же, какими они были тысячелетия назад, во времена далекой Атлантиды.

Утром было ветрено и прохладно. Над отелем «Фурати» нависли плотные темные облака. А мы наконец-то должны были ехать в Дуггу. Чтобы прогуляться до завтрака вдоль моря, встали рано.

Дорога до Дутти и без того дальняя, а Саша собирался повезти нас через Карфаген.

От Хаммамета до Карфагена было всего час езды. За время этой совершенно неутомительной дороги грех было не поинтересоваться, каким это образом два наших милейших спутника оказались в Африке.

— Мы с Таней сибиряки, жили в Омске. У нас даже машина до сих пор с омскими номерами, — смеялся Саша, обгоняя на своей «омичанке» мерседесы и джипы.

Саша по профессии инженер-метролог, работал в научно-исследовательском институте. Стал кандидатом наук. Ну а какая сейчас жизнь у ученого, да еще в Сибири, рассказывать не надо. И, как только представилась возможность, они с Таней решили мир посмотреть. Так и оказались в Тунисе, а вскоре и вовсе туда перебрались. Организовали туристское агентство.

— Туристский бизнес — трудная штука, — продолжал Саша, — надо и людей знать, и партнеров найти тех, которые не подведут...

И не подвели. Туристы у них отовсюду — и с Урала, и из Сибири, и, конечно же, из Москвы. Саша этому очень рад, но время от времени все же сетует на своих соотечественников: лежат только на пляже и интересуются лишь базаром.

Но в Карфаген ездят все.

Самая известная фраза, доставшаяся человечеству от истории — «Карфаген должен быть разрушен!», — была и в самом деле воплощена в жизнь. И уже не важно кем. От Карфагена осталось несколько одиноких колонн, готовых обвалиться, каменные термы да фундаменты жилых домов. Так и стоят они век за веком на ветру, продолжая, как магнит, притягивать к себе туристов. Да и как же иначе — ведь, по выражению нашего гида: «Не побывать в Карфагене — преступление!»