Татьяна Бушуева - Протестное движение в СССР (1922-1931 гг.). Монархические, националистические и контрреволюционные партии и организации в СССР: их деятельность и отношения с властью

В год создания СССР (1922 г.) и вплоть до начала 1930-х гг., когда завершался процесс формирования административно-командной системы, обстановка в стране складывалась совершенно не так, как предполагало партийно-государственное руководство. Становился очевидным и раскол в обществе, и разочарование даже в той немалой части народа, которая пошла за большевиками в 1917 г. Власть реально теряла поддержку населения: повсеместно нарастали протестные движения, принимавшие разнообразные формы.

Через 9 лет после революции органы госбезопасности того времени официально фиксировали и докладывали «во власть» следующие высказывания протестовавших граждан страны: «Разве это власть, когда она обманывает»; «Рано или поздно крестьянину надо схватиться с правительством»; «Так дальше оставаться не может, мы должны сделать другую революцию крестьянства, при наличии какого-нибудь случая мы восстанем»; «Советская власть из нас кровь пьет, жить нам дольше нельзя, надо организоваться и сделать другую революцию, надо только попробовать, а там дело пойдет»; «Все равно мы пойдем войной против рабочих, будем бить коммунистов»; «8 лет существует власть, а пользу населению не дает»; «Крестьянство оказалось обманутым, нужна новая революция».

В таких условиях, как полагало советское руководство, одним из важнейших механизмов управления и удержания власти в огромной стране помимо, главного – силового, стал механизм получения максимально достоверной информации о том, что же на самом деле происходило в СССР. Иными словами, правившая партия осознала важность объективного информационного обеспечения своей политики[1]. Эту информационную задачу предстояло выполнить органам советской госбезопасности того времени – ВЧК – ГПУ – ОГПУ.

Огромный пласт документов, готовившийся органами госбезопасности, в том числе и личный фонд ее руководителя Ф. Э. Дзержинского, в достаточном объеме стал доступным для исследователей в течение последних 10–15 лет[2]. Именно эти документы властной государственной структуры советского времени рассматриваются отечественной историографией, а также многими зарубежными исследователями, как наиболее репрезентативный, поистине энциклопедический источник советской истории ХХ столетия.

Важность и специфика этих документов в том, что они в совершенно секретном формате предназначались для объективного информирования о положении в стране главным образом лично И. В. Сталина, узкого круга лиц Политбюро ЦК ВКП(б) и номенклатурной партийной верхушки.

Особенность сбора этой информации заключалась в том, что сотрудники аппарата госбезопасности того времени не могли искажать, усугублять или приукрашивать поступавшую с мест информацию, так как за этим неизбежно следовали репрессии. Информацию необходимо было засекречивать и делать недоступной для широких слоев населения. Обществу предназначалась уже совершенно иная, сконструированная и сфальсифицированная (через кинофильмы, радио и печать) так называемая официальная информация о жизни в СССР. Этот феномен разительно отличавшихся друг от друга двух потоков информации еще нуждается в углубленном изучении, анализе и сопоставлении. Это особенно важно и с той точки зрения, что главным образом только на пропагандистской информации формировалась официальная концепция истории России советского времени в ХХ в.

В современной России в ХХI в. происходит своеобразный инновационный прорыв, обусловленный активным научным осмыслением ранее совершенно секретных документальных источников бывших советских архивов. Этот факт рассматривается учеными как важнейшая черта историографического процесса последнего двадцатилетия и залог дальнейшей успешной активизации исторических исследований. Пересмотр приоритетов структуры источниковой базы исторических исследований в современной России существенно влияет на развитие методологии источниковедения в целом, стимулирует разработку проблем аутентичности источников, обеспечивает переоценку их роли. Такие источники особенно важны с точки зрения изучения ключевой проблемы ХХ столетия – взаимоотношения власти и общества.

Источниковой базой данной книги стали главным образом фонды ВЧК, ГПУ, ОГПУ (так называемые «документы Лубянки»), насчитывающие тысячи архивных дел, которые касаются конкретной деятельности как центральных, так и региональных структурных подразделений органов советской госбезопасности.

Важнейшим источником стали рассекреченные в настоящее время документы Информационного отдела ВЧК – ОГПУ, преимущественно ежедневные оперативные и агентурные сводки, а также аналитические обзоры важнейших событий в стране. Именно они, вместе с другими видами информационных документов, которые составлялись в ВЧК и других ведомствах, в том числе и партийных органах, помогают воссоздать подлинную картину жизни народа в советском государстве, которая была драматической, так как сопровождалась войнами, революциями, социальными конфликтами, голодом, громкими победами и горестными поражениями.

Информация в виде сводок, обзоров и других документов органов безопасности оказалась особенно востребованной большевистскими верхами[3]. Основное требование, которое предъявлялось к качеству сводки, – это давать объективное освещение настроений широких масс населения и, прежде всего, крестьян и рабочих. После Гражданской войны в информационных документах, адресованных высшим властным структурам, все чаще стали звучать проблемы вооруженных акций со стороны населения против советского режима, так называемого бандитизма, деятельности антисоветских партий, организаций и группировок. Кроме того, большевистское руководство интересовали вопросы реагирования населения на важнейшие политические события и экономические шаги советского государства. Содержание и направленность информационных документов ВЧК – ГПУ – ОГПУ полностью зависели от политического и экономического состояния страны и в целом адекватно отражали происходившие события.

Важность критической оценки чекистской информации еще в период совершенствования этого направления деятельности органов безопасности подмечалась ведомственными аналитиками центрального аппарата. Они неоднократно указывали и нацеливали местные органы на преимущественное использование в качестве достоверного материала оперативной информации, а открытую информацию рассматривали в качестве вспомогательной. Особенным моментом в определении достоверности и полноты информации данных источников являлось то обстоятельство, что руководство органов безопасности и специалисты ИНФО осуществляли перепроверку и согласование информационных данных с другими ведомствами, интересовались их реагированием на содержание сводок, обзоров, бюллетеней и других документов.

В результате принимавшихся мер происходило качественное улучшение информационного материала, о чем свидетельствовала актуализация в документах наиболее важных вопросов, наличие выводов и обобщений, подача объективного цифрового и статистического материала. Постепенно складывалось более адекватное реагирование информационных служб ВЧК – ГПУ – ОГПУ на происходившие в стране и за рубежом события. Аналитики ИНФО понимали, что рассылаемые ими на места объемные вопросники не могли во всех случаях предвидеть все реалии жизни, поэтому из Центра осуществлялись постоянные корректировки по наиболее актуальным вопросам, относившимся к главным темам дня, в том числе хронологии событий и по характеру явлений[4].

Следует отметить, что с годами функциональное и содержательное значение информации как инструмента социального управления подразумевало выполнение специфических функций ОГПУ при правительстве СССР, а его аппараты на местах действовали как часть системы исполнительно-распорядительных органов СССР и союзных республик. Концентрация информативных данных в ВЧК – ОГПУ, в рамках предоставляемой им компетенции, постепенно привела к образованию довольно стройной и регулярно совершенствовавшейся системы информационного обеспечения, а также к выработке форм ее предоставления в высшие государственные инстанции, то есть к постановке государственной информации как одному из важных направлений в деятельности органов безопасности.