Кстати, если медики потребуют, готов сыграть в маске (улыбка). Не болейте, не поддавайтесь унынию и страхам, не смотрите плохое кино. Вот я сегодня захотел сказки, взял старый фильм «Принцесса-невеста» (The Princess Bride; в этом фильме впервые сыграла Робин Райт Пенн). Вот это сказка. Это можно смотреть всей семьёй. А вчера жена стала читать сыну (ему пять лет) «Приключения Карика и Вали», ему нравится аж до дрожи, десять лет назад книжку читали дочери, а почти сорок лет назад – мне. Есть за что держаться в этой жизни.
Очень много получаю эсэмэсок, звонков из Киева. О как людей накрутили! Да лечу я, лечу. И декорация едет. Мы сделаем всё, чтобы спектакли прошли самым лучшим образом. К тому же я знаю, что футбольный матч в четверг отменять не собираются. Если отменят спектакли, а футбол – нет, получится какая-то странная фигня, не правда ли?
Вчера играл спектакль «ОдноврЕмЕнно». С апреля его не исполнял. За это время выпустил спектакль «+1», снялся в кино и сделал новую редакцию «Как я съел собаку»… Вчера играл, всё было весело, но я почувствовал, что живая актуальность спектакля, которая многие годы была для меня бесспорной, исчезла. Я вдруг понял, насколько он устарел. То, каким образом я существую и о чём говорю в спектакле «+1» и в новой «Собаке», теперь не позволяет мне прежним образом играть «ОдноврЕмЕнно». Вчера на сцене, в любимом всеми фрагменте про миллениум, я вдруг отчётливо понял, что от миллениума нас отделяет уже почти десять лет. А я ведь ещё говорю об ожидании милле-ниума, подготовке к нему. А это уже все пятнадцать… Как ни жаль, но тему миллениума придётся убирать. Вчера после спектакля я принял твёрдое решение, что в ближайший год играть его не буду, а буду думать над обновлением спектакля и об изменении его интонации. То же самое ждёт «Планету». Пожалуй, только «Дредноуты» не претерпят существенных изменений. Спектакль «+1» полностью изменил моё ощущение себя на сцене и потребовал смещения смысловых акцентов и повышения уровня чувствительности, что ли… Зимой меня ждёт длительная и кропотливая редакторская работа. Буду заниматься всматриванием в свои так много раз сыгранные и, казалось бы, привычные спектакли.
Сегодня в Москве солнечно и морозно. В Киеве, говорят, тоже не жарко. Но я вернулся из Сибири, где уже и снежком поскрипел и подышал настоящим пятнадцатиградусным морозом, так что у меня есть ощущение возвращения из зимы в приятную комфортную погоду. Жду встречи с киевской публикой. В мае, когда играл там «+1», спектакль был совсем-совсем свеженький. А на сегодняшний день я уже сыграл его тридцать один раз. К тому же он очень окреп, появилось много новых «вкусных» деталей. Да ещё сыграю на любимой сцене театра Леси Украинки, так что всё должно быть хорошо.
Только что прилетел в Киев, и уже на земле меня ждало роковое известие. Пока я летел, украинские власти приняли решение об отмене всех культурных мероприятий. Мы провели короткое совещание и решили перенести спектакли на 21-е, 22-е, 23 декабря. Билеты будут действительны и соответствовать: билеты на 3 ноября на «Как я съел собаку» будут действительны 21 декабря на этот же спектакль, то же самое с билетами на на 4-е и 5 ноября, – соответственно, 22-го и 23 декабря.
Истерика, устроенная в стране в связи с предвыборной гонкой, в которой все козыри хороши, в том числе и эпидемия гриппа, лишила нас с украинской публикой возможности увидеться завтра в театре. То, что это больно ударило в финансовом отношении по нашим украинским организаторам, по моей команде и по мне, пусть останется на совести тех, кто запретил культурные мероприятия, оставив неприкосновенным футбол. Ведь на футбол ходит больше избирателей. Да и избиратели, которые ходят на футбол, ведут себя более решительно.
Ну ничего, спектакли я обязательно привезу и сыграю. Надеюсь, к тому времени у Украины будет более разумное руководство. Уж коль скоро мы пали жертвой выборов, хочется, чтобы эти жертвы были ненапрасны (грустная улыбка).
Приехали наши операторы, пообедают, прогуляются по Киеву и поедут обратно. Отмена спектакля – тяжёлая штука. Всё-таки в театре могут работать только те, кто любит театр.
Я решил остаться в Киеве на два дня, чтобы вечером, к началу спектакля, пойти к театру и сообщить тем, кто придёт, что спектакль состоится в декабре. Считаю это необходимым. Многие ведь приедут из других городов. Те, кто не проинформирован о том, что спектакль не состоится, приедут нарядные, в хорошем настроении, ведь они так долго ждали (билеты в основном были куплены несколько недель и даже больше месяца назад). Постоим у входа. Хочу, чтобы люди видели меня и чтобы у них не было ощущения обмана со стороны организаторов и моей. Может, моё присутствие хотя бы немного кого-то успокоит.
Вот такие невесёлые бывают приключения.
Вернулся из Киева домой. Пролетел час двадцать над сплошными облаками и вдохнул влажный балтийский ветер. В Киеве прохладнее и пасмурнее. Не припомню Киев в таком хмуром, угнетённом и усталом состоянии. Хотя, конечно, мне было трудно иначе воспринимать город из-за неприятностей, которые там случились.
Обидно, что спектакли пали жертвой необдуманных, непоследовательных, а главное – несогласованных действий. Театры закрыли. Решение было принято по линии Министерства культуры. А мероприятия, которые проходили в спортивных учреждениях, не отменили… Не отменили концерт коллектива «Тодес» во Дворце спорта, футбольный матч на огромном стадионе, концерт Александра Розенбаума во «Дворце Украины» (четыре тысячи мест). Этот дворец принадлежит Управлению делами президента Украины… Вряд ли кто-нибудь сможет мне объяснить, почему эти мероприятия проводят, а театры закрыты… Где логика, где продуманные и обоснованные меры по борьбе с эпидемией? Если смогу получить внятное объяснение, буду рад и спокоен. Я совсем не против танцев, футбола и Розенбаума. Я – за! Но где здравый смысл?
Организаторы моих гастролей заранее и с большим трудом, в ситуации всеукраинской истерии, закупили 1800 марлевых повязок – не по требованию властей, а просто чтобы успокоить людей. И каждый зритель, пришедший ко мне на спектакль, получил бы повязку, столь дефицитную сейчас в Киеве. Такое количество повязок смогли найти только в Одессе и оттуда успели доставить их в столицу. Но… Не хочу больше на эту тему говорить. Очень обидно и унизительно.
Я благодарен киевлянам, киевской публике… И не только киевлянам, но всем, кто приехал на спектакль из других городов, а таких было немало. Люди приезжали из Полтавы, Чернигова, даже Запорожья…
Конечно, все были огорчены, но в итоге у входа в театр Леси Украинки получилось весьма жизнерадостное мероприятие. Я подписывал билеты, которые будут действительны в декабре, мы фотографировались, что-то обсуждали… Было морозно. Кто-то принёс бутылку горилки с перцем. Бутылка немедленно была выпита. Хороша была горилка! (Улыбка.) Мне подарили много цветов и разных приятных подарков.
Сдали билеты только те, кто точно знал, что в конце декабря прийти не сможет. Приятно встречаться со спокойным, добрым и внимательным отношением людей друг к другу. Я и без того Киев любил, а теперь степень моего почтения сильно повысилась.
Когда ехал в аэропорт, водитель сказал, что уже четвёртый день в Киеве нет пробок, машин намного меньше, людей на улицах заметно поубавилось. «Пришибленные все какие-то», – сказал он и горько усмехнулся. Да! Надо сильно не любить людей, с которыми живёшь в одной стране, чтобы так запугивать, лишать жизнерадостности, чтобы так унижать страхом. Видимо, вскоре борющиеся за президентство будут тягаться меж собой за звание главного доктора Айболита, борца со свиным гриппом и спасителя нации. Надеюсь, они разберутся с этим к концу декабря.
На днях отправлюсь в гастрольную поездку по родной Западной Сибири. В том числе буду и в Кемерово (не раз уже писал, но повторюсь: когда-то название города Кемерово не склонялось, и я по-прежнему его не склоняю. Оно и без того странное и неблагозвучное, а если его склонять… В общем, я люблю свой родной город, а потому его название не склоняю). Так вот, я исполню для кемеровчан «+1». Приятно волнуюсь. В Кемерово я всегда ощущаю себя иначе, чем где-либо ещё. Всё-таки в театр почти наверняка придёт кто-нибудь из учителей или преподавателей университета, кто-нибудь из сокурсников, кто-нибудь из тех, с кем делал театр «Ложа», родственники, одноклассники…
Правда, живые связи с городом почти полностью разорваны. Осталось неизменным и пульсирующим только моё собственное отношение с ним, моим городом, городом воспоминаний и сильных переживаний…
Кто-то за эти одиннадцать лет добился огромных успехов в родном городе и стал влиятельным чиновником или бизнесменом, кто-то успел несколько раз жениться и развестись, а кто-то до сих пор не закончил ремонт, начатый ещё в мою бытность. А с кем-то встречаюсь и по глазам вижу: бывший приятель моего отсутствия не заметил, про меня ничего не знает, – и говорит «здорово» так, будто мы виделись на прошлой неделе.
