в) получает звание «Лауреат Сталинской премии» первой степени;
г) получает за счет государства в собственность в любом районе Советского Союза дом-особняк и дачу с обстановкой, а также легковую автомашину;
д) получает право на заграничные научные командировки за счет государства через каждые три года сроком от 3 до 6 месяцев;
е) получает двойной оклад жалованья на все время работы в данной области;
д) получает право (пожизненно для себя, жены (мужа) и до совершеннолетия для детей) бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом.
3. Группе основных научных и инженерно-технических работников (3–5 чел.), принимавших участие в работе, удостоенной первой премии, выплачивается денежная премия в сумме 500 тыс. руб…
4. Для премирования остальных научных, инженерно-технических работников, рабочих и служащих, принимавших участие в работе, удостоенной первой премии, выделяется 500 тыс. руб.
Наиболее отличившиеся из них представляются к награждению орденами и медалями Союза ССР…»
Далее в Постановлении шел подробный перечень работ, удостаиваемых второй, третьей, четвертой и пятой премий, с изложением положенных денежных сумм, льгот и наград.
Не забыл Курчатов включить в текст Постановления и разъясняющее дополнение:
«…Когда результаты научных или инженерных изысканий… приняты к практическому применению и находятся в стадии успешного осуществления, может быть допущена выплата части денежной премии (от 10 до 50 % полной суммы) до окончательного решения о присуждении премии».
Постановление оказало на многих научных работников ошеломляющее, почти гипнотическое воздействие. Такие колоссальные по размерам премии им никогда не снились. На эти деньги можно было купить самолет, паровоз или небольшой завод. Хотя истратить их в пределах Советского Союза за короткий промежуток времени было бы всё равно невозможно. Разве что растянуть на всю оставшуюся, не предсказуемую в этой стране жизнь.
Разумеется, высокие обещанные награды и премии являлись стимулом в работе ученых. Но были и негативные моменты. Гонка за премиальными спецзаказами приводила иногда к тому, что «важные атомные проекты» изыскивались и упорно проталкивались руководителями научных институтов и конструкторских бюро. Обстановка в ученом мире напоминала прогнозируемую Капицей в его письме Сталину: «…вокруг АБ начинается свистопляска. Пляшут и жулики, и авантюристы, и честные люди. Конечно, что-то под конец и вытанцуется…».
Курчатов понимал, что обещанными денежными премиями и личными льготами ограничиваться нельзя. Выжимать у Правительства необходимо все, что только можно. И быстро, срочно, немедленно! 4 апреля 1946 года Сталин подписал секретное Постановление Совмина СССР «Об обеспечении научно-исследовательских институтов и лабораторий, привлеченных для выполнения «специальных работ», импортными материалами, приборами, лабораторным и другим специальным оборудованием, а также научно-технической литературой». Ответственность за реализацию импортных заказов возлагалась на А.И. Микояна и Б.Л. Ванникова.
Через пять дней, 9 апреля, ещё одно секретное Постановление Совмина установило выделение дополнительных фондов на «специальные работы» и внеочередной порядок заказов, поставок и перевозок грузов для них (№ 806-328сс «О порядке материально-технического обеспечения и финансирования специальных работ»). Вооруженный новыми средствами неопровержимой аргументации в виде последних Постановлений Совмина, Курчатов предпринял новую попытку лобовой атаки на неприступную крепость ИХФАН — Институт химической физики — и её директора академика Семенова. Игорю Васильевичу очень хотелось сбросить со своих плеч ответственность за будущий полигон для испытаний атомного оружия. Желающие взяться за это дело были. Но оснащение этого важного стратегического объекта приборным хозяйством и автоматическим оборудованием невозможно было доверить кому угодно. Для подобной работы нужен был авторитетный институт, укомплектованный опытными кадрами теоретиков и инженеров. В качестве «лично ответственного» требовался щепетильный, обязательный, классический ученый — эталон старомодной нравственной порядочности. Николай Николаевич Семенов очень подходил на эту роль. Однако он по неизвестной причине ушел в глухую защиту и все «атомные» наскоки задиристого Курчатова отражал с изысканной вежливостью и аристократической галантностью. Он искренне благодарил Курчатова за оказанное доверие: «Чрезвычайно тронут… Чрезвычайно… Ну что вы, что вы? Благодарю любезно… Спасибо преогромнейшее». Но при этом упорно отказывался от всех деловых предложений…
Игорю Васильевичу в конце концов пришлось прибегнуть к последнему средству — партийному давлению сверху. Семенов сразу же согласился с руководящими товарищами. Однако всю ответственность переложил на своего заместителя М.А. Садовского.
Из Постановления Совмина СССР № 3 805-327сс от 9 апреля 1946 года:
«5. Считать необходимым:
а) привлечь Институт химической физики АН СССР (директор акад. Семенов И.И.) к выполнению по заданиям Лаборатории № 2 (акад. Курчатова) расчетов, связанных с конструированием реактивных двигателей (условное наименование атомной бомбы. — М.Г.), и проведению измерений необходимых констант и подготовке к проведению основных испытаний реактивных двигателей;
б) организовать в Институте химической физики АН СССР разработку теоретических вопросов ядерного взрыва и горения…
В связи с этим переключить все основные силы Института химической физики… на выполнение указанных задач…
8. Поручить т.т. Ванникову (созыв), Зернову, Курчатову, Харитону, Семенову, Первухину, Устинову и Завенягину… в 5-ти дневный срок разработать и представить проект решения по данному вопросу».
Через несколько месяцев СК на своем очередном заседании принял представленный Первухиным, Завенягиным и Семеновым проект постановления СМ СССР «О строительстве специального полигона», дополнив программу исследований на полигоне задачей «исследовать поражающее действие «изделия» на живой организм на примере различных подопытных животных».
Проектирование полигона было возложено на ПГУ. На Ванникова возлагалась задача окончательного определения места, сроков сооружения полигона и выбора кандидатур начальника и научного руководителя.
Первым начальником полигона («объекта № 905», «Горной станции», «учебного полигона № 2») был назначен гвардии генерал-лейтенант Петр Михайлович Рожанович. Научное руководство по подготовке полигона к испытаниям было поручено заместителю директора ИХФАНа Михаилу Александровичу Садовскому.
Место сооружения было определено через несколько месяцев после тщательного комиссионного обследования нескольких площадок на территории Казахской ССР.
Из докладной записки на имя Берия:
«…Из всех перечисленных площадок наиболее удовлетворяет требованиям для организации Горной станции площадка № 1 в р-не р. Иртыш в 170 км западнее г. Семипалатинск.
Эта площадка совершенно пустынна, центр площадки диаметром 20 км окружен грядой холмов до 40 м и выше. Площадка имеет хорошие естественные грунтовые дороги и вполне обеспечена водой. На самой площадке имеется естественный аэродром, пригодный для эксплуатации транспортной авиации и средних бомбардировщиков. Для эксплуатации тяжелых бомбардировщиков возможно использование существующего аэродрома гражданского воздушного флота, удаленного от г. Семипалатинск на 6 км.
К недостаткам этой площадки относятся удаленность её на 170 км от железной дороги и наличие в г. Семипалатинск китайского консульства, которое, по нашему мнению, должно быть оттуда удалено. Весь материал по обследованию указанных районов прилагается
Просим утвердить для строительства Горной станции площадку № 1 в районе Иртыша.
А. Завенягин,
М. Воробьев,
М. Садовский,
А. Александров,
П. Романович».
В мае 1947 года СК утвердил предлагаемую площадку для строительства полигона и предварительную программу испытаний.
Программа испытаний была ориентирована на решение двух основных задач:
1. Оценка работоспособности конструкции ядерного заряда и коэффициента полезного действия атомной бомбы.
2. Получение данных, необходимых для изучения последствий действия нового вида оружия на различные военные объекты, гражданские сооружения и животных.
Это было необходимо и для конструирования новых серийных, более эффективных бомб, и для разработки защитных средств от атомного нападения, поскольку третья мировая война с использованием атомного оружия представлялась политическому руководству страны и лично Сталину почти неминуемой.
