Тем не менее отношение к ним было весьма неоднозначным. Постепенно женщины из FANY начали привлекаться и к другим работам. Они стали машинистками, секретарями, шифровальщицами. В 1943 году, когда Королевские войска связи Великобритании начали осуществлять прием и передачу информации агентам, именно эти женщины пополнили ряды радисток. Они работали не за страх, а за совесть, и только очень узкий круг лиц знал о секретной работе, которую они выполняли. Не подлежит сомнению тот факт, что война 1914–1918 годов побудила множество женщин, принадлежавших к высшему классу, забыть о роскоши и наслаждениях и прийти на помощь родной стране.
История хранит имена героинь SOE – Мари Ле Шен, Мари Герберт, Пегги Найт, Андре Боррель, Мадлен Дамермент и многих других храбрых женщин, отдавших свою жизнь во имя будущего. Нельзя не вспомнить Лиз де Безак, Эйлин и Жаклин Нирн, Нэнси Уэйк, Одетту Сэмсон, которые пришли на секретную работу из FANY и отлично зарекомендовали себя в деле. Можно с уверенностью сказать, что эта женская добровольческая организация сыграла важнейшую роль в работе SOE, и утверждение, что без нее SOE вряд ли смогло бы окрепнуть и широко развернуть свою деятельность, отнюдь не является преувеличением.
Жизнь сложилась так, что работа и выдающиеся успехи этих женщин были окутаны покровом тайны, им не суждено было получить публичное признание, которое они по праву заслужили. В своем письме коменданту FANY Хоуп Гамвелл генерал-майор Габбинс писал: «Мне не хватает слов, чтобы выразить, что значили члены FANY для нашей организации и меня лично. Для организации они были всем, без них мы никогда бы не сумели претворить в жизнь все наши планы. Они были строгими и умелыми хозяйками, добрыми и жизнерадостными друзьями, преданными помощницами в преодолении любых трудностей. Я испытываю гордость при мысли о том, что дал им возможность проявить свои замечательные качества. Эти женщины были восхитительны и воистину бесценны».
ОБРАЗОВАНИЕ ДЛЯ СЛУЖИТЕЛЕЙ ПЛАЩА И ШПАГИ
Командиром в Вонборо-Мэнор был бывший гвардеец Роджер де Веслоу. По словам сослуживцев, он всегда оставался бравым гвардейцем, но умел находить общий язык с самыми разными людьми. Приверженец строжайшей военной дисциплины, он знал, как справиться с весьма разношерстной публикой, которой были его слушатели. Тонкий знаток в области всевозможных гастрономических изысков и большой гурман, он мог бесконечно обсуждать достоинства итальянской пасты или цыпленка в винном соусе со своими подопечными, большинство которых прибыли с континента.
Будущие агенты должны были получить начальную военную подготовку и овладеть основными навыками, необходимыми на секретной работе. Но, несмотря на столь сложные задачи, атмосфера в школе больше напоминала отдых в загородном доме, чем обучение в военном учебном заведении. Конечно, это был очень засекреченный загородный дом, и вообще все специальные школы тщательно охранялись. Слушателям и сотрудницам FANY не разрешалось покидать пределы учебного заведения и даже общаться со своими семьями. Только в исключительных случаях лучшие из лучших поощрялись поездкой домой, да и то не в начальный период обучения.
Среди первых учеников Вонборо-Мэнор преобладали поляки и норвежцы. Затем появились англичане, канадцы, голландцы, датчане и многие другие. Их обучали представители самых разных военных профессий, а также детективы из Скотленд-Ярда. За ходом учебы наблюдали офицеры из региональных отделений SOE, которые частенько навещали школы, нередко с учащимися беседовали военные психиатры. В начальный период за реакциями слушателей и их поведением в различных жизненных ситуациях внимательно и постоянно наблюдали. К примеру, им предлагались крепкие напитки, причем моделировалась ситуация, при которой ее участники поощрялись к употреблению максимального количества спиртного. Необходимо было узнать, как ведут себя люди под воздействием алкоголя: станут они сонными и молчаливыми или, наоборот, начнут болтать, появятся ли признаки агрессивности, может быть, кто-то даже полезет в драку? Начнут ли они выбалтывать секреты? За студентами наблюдали даже ночью в спальне, чтобы выяснить, не разговаривают ли они во сне, а если разговаривают, то на каком языке. В часы отдыха среди студентов обязательно находились офицеры школы, в задачу которых входило вовремя заметить, становятся ли люди на досуге излишне разговорчивыми. Такие методы могут показаться слишком суровыми и даже не вполне порядочными, но именно так можно было составить наиболее полное представление о том, как поведет себя агент в полевых условиях. Ни одно собеседование не сможет дать такой всеобъемлющей картины.
Не все ученики, как бы ни был велик их энтузиазм, преодолевали начальный период обучения, даже в ситуациях, когда необходимость в агентах была особенно острой. Те же, которым удавалось успешно преодолеть начальный этап, отправлялись в другие школы, где обучались практическим навыкам, которые требовались секретному агенту. Эти люди уже могли быть уверены, что рано или поздно станут агентами.
Следующая ступень – физическое совершенствование. Шефы SOE, часто вопреки требованиям военных инструкторов, не обращали особого внимания на физические возможности будущих агентов. Все-таки из них не готовили командос (хотя и они должны были обладать некоторыми навыками, свойственными десантно-диверсионным войскам). Понятно, что курс физической подготовки был необходим, хотя бы для того, чтобы дать понять будущему агенту, какие трудности его ожидают. Для его прохождения студентов отправляли в различные шотландские лагеря. SOE даже разрешили использовать первую десантно-диверсионную школу в Лох-Эйлорте, позже было создано несколько других, например школа № 26 в Аризаге.
Специальная школа в Миобле (неподалеку от Аризага) располагалась в дикой и недоступной местности. Попасть туда было очень непросто, да и далеко не всякий был в состоянии вынести долгий и утомительный путь по горным дорогам Шотландии. Студенты учились преодолевать труднопроходимые участки местности, бесшумно двигаться по густым зарослям, переправляться через реки, взрывать мосты учебными взрывчатыми веществами и скрываться от воображаемых немецких патрулей. Они совершали трудные и долгие переходы с тяжелым грузом, для которых требовалась нешуточная физическая выносливость. На завершающей стадии обучения организовывались учебные бои между отрядами сил Сопротивления и эсэсовцами.
Люди по-разному переносили большую физическую нагрузку. Одни в полном смысле этого слова скакали, как горные козлы, не ощущая особых неудобств. Другие, за всю свою жизнь не державшие в руках ничего тяжелее карандаша и считавшие серьезной физической нагрузкой работу локтями в толпе, падали с ног от изнеможения. Но обычно даже в самых тяжелых ситуациях будущим агентам не изменяло чувство юмора. Можно припомнить всего несколько случаев, когда переутомившиеся студенты порывались все бросить и вернуться к своим прежним, пусть не вполне мирным, но не слишком обременительным занятиям. Но после хорошего отдыха обычно все признаки депрессии исчезали. Некоторые студенты даже находили для себя приятные забавы, например, кое-кто пристрастился глушить в ближайшем водоеме лосося зарядами гелигнита. Инструктора смотрели на подобные нарушения сквозь пальцы, поскольку считали это своеобразным проявлением личной инициативы, которую следовало всемерно поощрять.
Закаленные в горах Шотландии, студенты распределялись между следующими школами, имеющими более узкую специализацию. И еще они в обязательном порядке проходили курс прыжков с парашютом. Вначале он был организован в Данхэм-Мэсси-Хаус (графство Чешир), но вскоре число студентов увеличилось настолько, что к делу подключили парашютную школу в Тэттон-парк (Рингвей, возле Манчестера). В ней прошли обучение несколько тысяч секретных агентов, в том числе больше сотни женщин.
Командиром школы был капитан Морис Ньюнхэм, который занимал этот пост со дня ее открытия в 1940 году. Во время Первой мировой войны Ньюнхэм был летчиком, в 1939 году он вернулся на службу, страстно желая снова летать. В тот период ему исполнилось сорок четыре года, и он работал управляющим директором автомобильной компании «Триумф». Вместо стальных крыльев, к которым он стремился всей душой, Ньюнхэм получил стол и гору бумаг в министерстве. Но однажды ему предложили возглавить парашютную школу. Ньюнхэм, в жизни не совершивший ни одного прыжка, сразу же согласился, сочтя эту работу более интересной. Для начала он решил научиться прыгать сам. Ньюнхэм совершил тридцать один прыжок и однажды даже сломал ногу, когда парашют не полностью раскрылся.
Начало тренировок в Рингвей было не вполне удачным. Первыми инструкторами там стали профессиональные парашютисты-артисты, до войны выделывавшие в воздухе головокружительные трюки на представлениях знаменитейшего воздушного цирка сэра Алана Гобхэма. Однако их техника была признана бесполезной для практического использования агентами, и тренировки пришлось начинать заново. Школа стремительно росла. К концу войны через нее прошло более 60 тыс. воздушных десантников, включая знаменитые «красные береты», чьи подвиги стали легендами.
