Нынешние духовные наследники Мережковского — как и он хамски убеждённые в своём праве быть «совестью нации» и отказывающие в этом праве «простонародью» — так же, как и этот эстетствующий барин, смотрят на народ, их взрастивший, высокомерно. А при этом самым наглым образом уверяют, что магистральным руслом нынешнего мирового «развития» становятся-де «единодушие, взаимопомощь, взаимное уважение и общность интересов».
Как же — разбежались!
Это говорится о мире, где тысяча миллиардеров возвышается над миллиардами живущих на два-три доллара в день (так живёт половина населения планеты). О мире, где нормой становятся жандармские акции ООН, НАТО и США типа бомбёжек Ливии!
Игры в «революцию», спровоцированные на Ближнем Востоке Западом ранней весной 2011 года, обошлись, например, Египту в 20 миллиардов долларов уже к концу весны 2011 года. Страна — в кризисе, дорожает продовольствие, а выход ей подсказывают стандартный — обратиться за «помощью» к Международному валютному фонду. И МВФ, организовавший кризис в Египте, предоставит ему — конечно же, из соображений «единодушия, взаимопомощи, взаимного уважения и общности интересов» — кабальный заём этак в 20 миллиардов долларов.
Ловко? Увы, да… Однако подобные казусы, происходящие в современном мире, не уменьшают восхищения «россиянских интеллигентов» «преимуществами» «развитых стран».
Дореволюционная «расейская» полуинтеллигенция самозабвенно оглядывалась на Запад — не для того, чтобы учиться делу, а для того, чтобы с капающей слюной ему завидовать и им восхищаться.
Нынешняя «российско-россиянская интеллигенция» тоже нашла свой внешний западный «идеал», а заодно — и внутреннюю власть себе по душе, по плечу и по интеллекту. Это «духовное» родство Кремля и «интеллигентной» «элиты» выражается сегодня многообразно и уже стало явлением.
«Элитная» «интеллигенция» ёще в советские, а затем — в постсоветские времена активно участвовала в процессе воровства России у её народов. Конечно, «творческая российская интеллигенция» — социально трусливая и в деловом отношении бездарная — не могла принять участие в вакханалии прямого обогащения за счёт «приватизации» народного добра. Зато «интеллигенция» всегда была готова постоять «на стрёме», поискать «потерянную Россию» и «давно утраченные истины» под «фонарём современности»…
Она призывала: «Иди и смотри!», «Больше света!», а главное — орала: «Держи вора!», уверяя публику, что воры, мол, — это Ленин, Сталин и большевики, а отнюдь не «прорабы измены», не Горбачёв, не Ельцин и прочие приватизаторские антигерои нашего Мутного времени.
Россию же — не когда-то там и кем-то там «потерянную», а реальную, ещё могучую, но отравленную дурманом «перестройки» — тем временем крали, крали, крали.
И украли.
Украли вместе с матерью городов русских первопрестольным градом Киевом. А вместо великой, единой и неделимой Советской России подсунули народам «Россию» в кавычках.
Вот почему лично для меня вот уж двадцать с лишком лет слово «интеллигенция» стало — в некотором смысле — словом ругательным, чуть ли не нецензурным.
Впрочем, эту публику не люблю не один я — не более уважительно к ней относились не только Победоносцев и Ленин, но также и, например, Константин, Лев и Алексей Толстые или вот — американский художник Рокуэлл Кент. Он всегда привлекал меня не только самобытностью таланта, но также ироничной честностью по отношению к жизни и к себе, не очень-то свойственной людям искусства. В своей автобиографической книге «Это я, господи!» Кент писал:
«Что касается отступничества… интеллигентов, то этому явлению я ещё не нашёл удовлетворительного объяснения. Я склонен думать, что здесь кроется какой-то психологический фактор, поэтому поведение интеллигентов нельзя во многих случаях с… лёгкостью объяснить мелочной расчетливостью…
Однако никто не станет отрицать, что бывают и такие люди, которые продаются. Будет ли этим изменникам наградой овёс в конюшне для рядовых осведомителей, или, если они более одарены, хорошо оплачиваемые должности в редакции журнала «Ридерс дайджест», зависит от их рыночной цены».
Всё это полностью применимо как ко многим советским «интеллигентам», так и к «россиянским» «интеллигентам». Они нередко оплёвывали и оплёвывают свою Родину и её прошлое просто из любви к искусству — не высокому Искусству, а мелкому «искусству» жить в постоянной духовной пакости.
Хватает, конечно, и таких, которые продаются. Вот только вряд ли кто-то из них может рассчитывать на хорошо оплачиваемые должности в редакции журнала «Ридерс дайджест». Более чем на журнал «Огонёк» им не потянуть.
Что же до типичного поведения интеллигента, то нередкая психологическая загадочность его, занимавшая Кента, характерна не только для наших времён. Русский «интеллигент» всегда твёрдо знал, что его генеральная линия — путаться в трёх соснах и при этом вести за собой как можно больше других своих сограждан.
Вот потому и тянется моя рука к розге каждый раз, когда разговор заходит о «русской интеллигенции».
Но она — лишь один из трёх источников и трёх составных частей гибели СССР. Ложь интеллигенции и предательство «элиты» — первый источник.
Социальная глупость народа, обманываемого интеллигенцией и предаваемого «элитой», — второй источник.
Третий же источник…
Ну, о нём я тоже скажу — чуть позже в следующих главах, а сейчас я приглашаю читателя в август 1991 года — в тот самый август.
Глава 3
22 августа 1991 года (утро): по маршруту автобуса «К»
До августа 1991 года самым чёрным днём советской истории считалось 22 июня 1941 года (потом было ещё одно 22 июня, но о нём — позже). Тогда стране пришлось очень тяжело, и даже Сталин в один из первых дней войны не сдержал чувств и, по воспоминаниям Анастаса Микояна, сказал в ближайшем окружении: «Ленин оставил нам великое наследие, а мы, его наследники, всё это проср…ли».
Думаю, Микоян здесь почти ничего не выдумал — он солгал скорее всего в одном, утверждая, что Сталин сказал это чуть ли не в первый день войны. А сказано это было наверняка на исходе первой недели — после сдачи Минска, после того, как Сталину стали ясны масштабы провала тех, на кого полагались и он, и Россия.
Но тогда у России был Сталин, были его соратники, был массовый слой энтузиастов — строителей социалистической Державы, и Россию они тогда отстояли.
Думал ли кто в майские дни 1945 года, что через полвека после 22 июня 1941 года новые поколения граждан СССР бездарно, за «здорово живёшь» проср…т великое наследие сталинской эпохи, пустят коту под хвост результаты великих ратных и трудовых усилий народа? Однако 22 августа 1991 года невозможное стало фактом.
Воспоминания о тех днях у меня и сегодня вполне свежи… Помнят их — так или иначе — и десятки миллионов моих сограждан, живших тогда. Впрочем, и им не мешает кое-что напомнить. Тем более что сегодня в жизнь пришли новые поколения, 1991 года не помнящие или помнящие его плохо.
Поэтому сразу сообщу, что 19 августа 1991 года в СССР, впервые в его послевоенной истории, было объявлено чрезвычайное положение и был образован так называемый Государственный Комитет по чрезвычайному положению — ГКЧП. В его состав вошли вице-президент СССР Г. Янаев, премьер-министр В. Павлов, министр обороны маршал Д. Язов, председатель КГБ В. Крючков, министр внутренних дел Б. Пуго, первый заместитель председателя Совета Обороны О. Бакланов, председатель Крестьянского союза В. Стародубцев и председатель Ассоциации государственных предприятий А. Тизяков.
Было объявлено, что президент Горбачёв по состоянию здоровья не может осуществлять свои функции и его обязанности временно переходят к вице-президенту Янаеву. В Москву по приказу маршала Язова были введены войска.
Но в тот же день к ельцинскому Белому дому прибыли танки и батальон десантников, направленные туда в нарушение присяги, то есть — изменнически, командующим ВДВ генералом П. Грачёвым, будущим «Пашей-мерседесом».
Произошло всё это накануне предполагавшегося подписания нового Союзного договора, «разработанного» в таком виде, что это был, по сути, проект похорон СССР. И фактически ГКЧП стал последней попыткой относительно честной части высшего советского руководства спасти СССР и удержать страну от катастрофы.
Однако страну сознательно вели «в разнос». 20 и 21 августа по Москве проходили митинги — внешне чуть ли не стихийные, а на самом деле — очень даже хорошо организованные. В ночь с 20 на 21 августа при крайне странных обстоятельствах погибли три демонстранта. Москва всё более походила на выпущенную на волю Канатчикову дачу. Ещё пять лет назад представить себе нечто подобное никто не мог и в кошмарном сне. Кроме…
