Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 3] (1917-1939)

Из стихотворного послания белорусского народа (1936 год):

Звучало у нас Кагановича слово‚

Он в Гомеле партию нашу растил.

Рабочие Витебска помнят Ежова‚

Отдавшего много для партии сил...

Из песни на идиш к выборам в Верховный Совет:

Сталин наш вождь‚

Каганович наш депутат‚

А Молотов – наш раввин...

Л. Троцкий писал о нем: Каганович "имеет главные качества сталинской школы: решительность‚ ограниченность‚ хитрость". "Железного наркома" называли "талантливым организатором" с выдающимися административными способностями; он занимал одновременно несколько должностей‚ руководил сразу двумя наркоматами, и его работоспособность поражала современников. Многие подтверждали вклад Кагановича в развитие промышленности и транспорта‚ что достигалось жестоким принуждением‚ ценой рабского труда и огромных человеческих жертв.

В. Молотов вспоминал в преклонном возрасте: "Упорно предлагали одно время Москву переименовать в город Сталин. Очень упорно! Я возражал. Каганович предлагал. Высказывался: "Есть не только ленинизм‚ но и сталинизм!.." – "Сталин‚ конечно‚ был настороже в отношении евреев. Тем не менее самым преданным ему был Каганович. Берия за спиной Кагановича говорил: "Лазарь‚ этот Израиль..." – "Двадцать лет прошло после Сталина. Но кто со Сталиным крепко остался? Вот Каганович и я. Больше не знаю".

***

Российские эмигранты внимательно следили за политической борьбой в Советском Союзе. Установление диктатуры одного человека, по их мнению, было первым шагом на пути к восстановлению монархического строя в России‚ и кое-кому нравилось‚ что Сталин изгонял евреев с высших постов страны. На Троцкого даже нападали за то‚ что "из семитской завистливости" он создавал в своих сочинениях "карикатурно-уродливый образ Сталина".

Писатель Л. Разгон вспоминал о встрече в советской тюрьме с монархистом‚ вернувшимся из эмиграции; тот говорил‚ что чувствовал себя счастливым‚ когда видел камеры, заполненные "коминтерновцами‚ евреями‚ всеми политиканами‚ которые ничего совершенно не понимают‚ что же с ними происходит". Он считал‚ что уничтожение Сталиным коммунистов предвещало "становление русского национального государства с его великими национальными идеями". В том государстве "будет государственный антисемитизм. И снова будет процентная норма в университетах‚ и снова перестанут принимать евреев в ведомство иностранных дел‚ в полицию‚ в жандармерию‚ выключат их из государственной элиты... В цивилизованной Германии малокультурный Гитлер пришел к власти, сказав "Германия – для немцев!.." И у нас выкинут этот лозунг: "Россия – для русских!" Неминуемо‚ неизбежно! А за этим лозунгом пойдут все‚ для кого евреи – конкуренты! Пойдут чиновники‚ профессура‚ журналисты‚ литераторы..."

Н. Устрялов – публицист, политический деятель, глава Бюро печати в армии А. Колчака – эмигрировал в Китай, был профессором университета в Харбине. В 1921 году в сборнике "Смена вех" призвал к сотрудничеству с большевиками, которые после введения НЭПа должны, по его мнению, непременно переродиться и восстановить правовое российское государство. В 1935 году вернулся в СССР, погиб в заключении в 1938 году.

***

Карл Радек (Собельсон)‚ член ЦК партии большевиков – принимал участие в создании коммунистической партии Германии и подготовке восстания немецких рабочих. Исключен из партии за троцкизм и сослан в Сибирь в 1928 году. Заявил о разрыве с оппозицией‚ после чего его возвратили в Москву‚ восстановили в партии‚ назначили заведующим бюро международной информации ЦК партии и заведующим международным отделом газеты "Известия". Радека называли "мастером подпольной интриги и политической игры"; он был одним из самых блистательных журналистов страны; во время процесса Зиновьева–Каменева призывал к суровому наказанию обвиняемых.

В 1937 году Радека судили на процессе "параллельного троцкистского центра"; о нем написали в газете: "Радек – это извивающаяся лицемерная блудливая гадина‚ ядовитая троцкистская гадина‚ за льстивой улыбкой прятавшая ядовитые зубы". В последнем слове Радек сказал среди прочего: "Не следователи нас мучили‚ а мы их мучили... Я обращаюсь к тем‚ кто были с нами связаны. Идите с повинной". Приговорен к десяти годам лишения свободы‚ убит в заключении уголовниками в 1939 году – возможно, по указанию начальства.

***

В 1931 году побывал в СССР английский писатель Б. Шоу и написал затем, что "все преследования интеллигенции давно закончились", – а они были еще впереди. В 1936 году в Москве увидела свет книга французского писателя А. Барбюса "Сталин: Человек, через которого раскрывается новый мир". В книге сказано среди прочего: "Во весь свой рост он возвышается над Европой и над Азией..." – "Человек с головой ученого, с лицом рабочего, в одежде простого солдата..." – "Фамилия дает нам его образ: Сталин – сталь. Он несгибаем и гибок, как сталь..." – "Если Сталин верит в массы, то и массы верят в него... Он спас. Он спасёт".

В январе–феврале 1937 года побывал в Москве немецкий писатель Л. Фейхтвангер‚ еврей по происхождению. Он встречался и беседовал со Сталиным и написал книгу "Москва, 1937"‚ составленную из небольших главок с самостоятельными названиями: "О несчастливой жизни на Западе"‚ "О счастливой жизни советских граждан"‚ "С каждым днем все лучше и лучше"‚ "Государство – это мы"‚ "Еще раз о счастье советских граждан" и прочее. Фрагменты из книги: "Мелкие неудобства не заслоняют от них (москвичей) того большого‚ которое может дать только жизнь в Советском Союзе..." – "Они точно знают‚ что через два года у них будет одежда в любом количестве и любого качества‚ а через десять лет и квартиры в любом количестве и любого качества..." – "Народ благодарен Сталину за хлеб‚ мясо‚ порядок‚ образование и создание армии‚ обеспечивающей это новое благополучие..."

Переводчица Фейхтвангера, приставленная к нему, докладывала начальству: "Фейхтвангер вёл бесконечные разговоры о неудобствах жизни в Советском Союзе, жаловался на обслуживание в гостинице... Мне он иронически заявил, что... как ни прекрасно в Советском Союзе, он все же предпочитает жить в Европе".

Фейхтвангер сомневался в законности процесса над Каменевым и Зиновьевым, но Сталин, по всей видимости, сумел убедить его и разрешил присутствовать на суде Пятакова–Радека. Фейхтвангер поверил в виновность обвиняемых и написал в своей книге: "Когда я увидел и услышал Пятакова‚ Радека и их друзей‚ я почувствовал‚ что мои сомнения растворились‚ как соль в воде..." – "Достаточно только прочесть любую книгу‚ любую речь Сталина‚ посмотреть на любой его портрет... и немедленно станет ясно‚ что этот умный‚ рассудительный человек никогда не мог совершить такую чудовищную глупость (показательные процессы)‚ такую грубую комедию..."

Книгу "Москва, 1937" отпечатали в СССР тиражом двести тысяч экземпляров и широко использовали для пропаганды; в конце 1940-х годов, во время борьбы с "безродными космополитами", книги "космополита" Фейхтвангера изъяли из магазинов и библиотек. После смерти Сталина его исторические романы и собрание сочинений издавали большими тиражами. 

Террор в армии. Репрессии в Биробиджане. Евреи-жертвы. Евреи в карательных органах НКВД

1

Н. Полетика‚ историк: "Великий страх" наступил не сразу. Он подкрадывался медленно и постепенно и хватал нас исподтишка... В этом тяжелом оцепенении "великого страха" жило все население Советского Союза более двух десятков лет. Никто не был уверен в завтрашнем дне‚ никто не знал‚ будет ли он завтра ходить на свободе... Но бежать куда-либо было уже невозможно: границы страны были на запоре".

В Советском Союзе насаждалась атмосфера подозрительности‚ ненависти к врагам‚ страха перед карательными органами; завербованные сексоты (секретные сотрудники) внедрялись во все слои общества‚ особенно среди интеллигенции‚ находившейся под бдительным надзором. Донос процветал. Рабочий‚ служащий‚ колхозник‚ крупный партийный деятель‚ инженер и академик могли встретиться в одном лагерном бараке в результате анонимного сообщения или телефонного звонка. Страх перед арестом приводил к стремлению опередить других‚ первым сообщить в "органы" о подозрительном поведении или двусмысленной фразе соседа‚ знакомого‚ сослуживца‚ чтобы самому не пострадать во время террора.

На всю страну прославились знаменитые доносители‚ и среди них подросток Павлик Морозов‚ который выдал своего отца и погиб‚ – его возвеличивали по радио и в газетах‚ в школах и детских садах‚ ему ставили памятники‚ его именем называли школы‚ на его примере воспитывали молодое поколение. Доносы‚ клевета‚ сведение личных счетов – все это прикрывалось лозунгами о бдительности; люди научились скрывать свои мысли и говорить неправду – дома‚ в гостях‚ на работе; остерегались разговаривать откровенно с собственными детьми‚ которые могли проговориться в школе или на улице. Появилось теоретическое обоснование доносительства: "Чем больше арестуют, тем лучше; скорее станет понятной эта нелепость – не могут же все граждане страны быть врагами". Появились заповеди советского человека‚ которые шепотом сообщали друг другу: "Не думай. Подумал – не говори. Сказал – не записывай. Написал – не подписывай. Подписал – откажись".