– Нет! – воскликнула она. – Отнюдь не за это! Я получала их за свою любовь…
Когда суд выступил со слишком неопровержимыми доказательствами, она выбросила свой последний козырь и заявила:
– Да, господа судьи, сознаюсь, иногда занималась я и шпионажем. И вам этот случай, когда я решилась на такое позорное дело, должен быть хорошо известен. Припомните случай, когда я выдала вам две германские подводные лодки.
При этих словах защитник ее вскочил с изумлением: он ничего не знал об этой истории. Но председатель ловко отпарировал выпад подсудимой и с возмущением бросил:
– Это правда. Но это как раз свидетельствует против вас. Вы только что утверждали, что никогда не говорили о военных вопросах ни с германскими шпионами, ни с высшими чинами германской армии. Позвольте спросить, каким же путем вы узнали о месте стоянки германских субмарин?
На этот вопрос несчастная женщина ничего не могла ответить.
В заключение процесса ее поверенный произнес блестящую, талантливую речь и доказывал в ней, что все обвинения, предъявленные его подзащитной, основаны лишь на агентских донесениях, самих же агентов, самих же агентов на суде не было. Самое большое было то, что суду предъявлен был ряд полицейских протоколов, справедливость сущности которых на суде не представлялось возможным проверить.
Оратор требовал открытого судоговорения.
Ответ прокурора на эту речь был коротким.
Он требовал смертной казни. Вечером на второй день судебного разбирательства судьи удалились на совещание, которое продолжалось недолго. Когда они вернулись в зал заседания, председатель предложил встать, и секретарь суда прочел следующие строки вынесенной резолюции:
– Именем Республики и французского народа военный суд, признав голландскую подданную, именующую себя Мата Хари, виновной в шпионаже против Франции, постановляет осудить ее к смертной казни.
В мертвой тишине залы раздался истерический крик несчастной осужденной:
– Но это невозможно, это невозможно!..
Конвойные отвели ее обратно в тюрьму.
На следующий день защитник подал апелляцию, но ее даже не стали рассматривать. Тогда он подал прошение о помиловании на имя президента. И опять получил отказ.
Вслед за защитником к президенту с ходатайством о помиловании обращается ряд французских и нейтральных высокопоставленных лиц – и также безуспешно. Пуанкарэ – неумолим. Смертный приговор остается в силе.
Во время трехмесячного пребывания в тюрьме Мата Хари продемонстрировала большое присутствие духа и громадное самообладание. Спокойно и гордо села она в автомобиль ранним утром 15 октября 1917 г., отвезший ее к столбу, у которого она тотчас же сама стала. Из всех пуль, выпущенных в нее расстреливавшими ее солдатами, из всего смертоносного залпа в нее попала лишь одна, наповал убившая несчастную. Пуля попала прямо в сердце.
Необходимо сказать здесь несколько заключительных слов о судьбе другой героини этого громкого дела – о немке Ганне Виттиг. После окончания войны, выйдя замуж за графа де Шийни, она стала очень известной во Франции актрисой кино, приняв имя Клод Франс. Но и на вершине славы ее преследовала мысль о том, что она была виновницей смерти Мата Хари.
И в своем пышном дворце на улице Фезандери, № 31, в 1928 г., мучимая угрызениями совести, она покончила жизнь самоубийством.
В начале августа 1914 г. немцы организовали в Сан-Себастьяне, у французской границы, образцовый центр шпионажа, который оказывал им большие услуги в течение всей войны. Он должен был собирать сведения от всех перебежчиков союзных армий. Центр получил название «Штаб пяти», поскольку работу в нем вели пять специалистов по шпионажу, владевших этим делом в совершенстве.
Под ловким руководством генерала Шульца немецкому правительству удалось создать образцовую организацию по краже документов. Была даже составлена книга расценок, точно устанавливающая вознаграждения, выплачиваемые дезертирам за доставку необходимых сведений.
Документы потекли в Сан-Себастьян со всех сторон. Но агенты Германии не расходовали денег понапрасну. Остерегаясь подлогов и обмана, они не признавали иногда даже подлинных документов. Как только в бюро в Сан-Себастьяне поступал какой-нибудь документ, немецкая разведка тотчас же старалась получить через свою агентуру во Франции подтверждения подлинности представленного документа. Для этого иногда требовалось несколько недель. Только в случае подтверждения факта похищения шпион получал вознаграждение. Дезертиры и осведомители, ожидая необходимой проверки, бесплатно проживали в отеле на площади Монте Оргулло.
Работники «Штаба пяти» не всегда проявляли достаточную проницательность. Однажды во время битвы на Сомме дезертир принес немцам пакет, украденный у курьера штаба армии. В этом пакете содержались подробные сведения о французских резервах, сосредоточенных в стратегическом пункте первостепенной важности.
Контрольное бюро в Сан-Себастьяне захотело проверить полученные сведения и сделало запрос своим агентам, находившимся во Франции. К счастью, похищение пакета тщательно сохранялось в тайне, и шпионы, получившие запрос, не могли получить точных сведений. Так как факт воровства решительно отвергался, то шпионы сделали вывод, что полученный документ фальшивый и представляет ловушку, подстроенную французами. Их рапорт был составлен соответственно этому заключению.
Похитителю документа, проживавшему в Сан-Себастьяне, надоело ждать, и он обратился за следуемым ему вознаграждением. Каково же было его изумление, когда вместо обещанной награды возмущенный немецкий начальник грубо выпроводил его, швырнув ему в лицо документы. Только позднее капитан Крафенберг, неудачливый герой этой истории, узнал о своей ошибке. Но время было упущено: битва на Сомме окончилась, и военные действия начали довертываться под Верденом.
В январе 1918 г. «Штаб пяти» постигла другая, более серьезная неудача. Контрразведка союзников решила отправить одного из своих агентов в неприятельское логово с тем, чтобы наблюдать за немцами и помешать осуществлению их мероприятий. Этот смелый план удалось осуществить благодаря хитрой уловке, о которой стоит рассказать.
Выбор второго бюро генерального штаба остановился на человеке, имя которого осталось неизвестным, и который всегда фигурировал под кличкой «С25». Агент «С25» прекрасно знал языки и обладал выдающимся красноречием. Это был человек колоссального роста, храбрый и исключительно энергичный. Перед войной он несколько лет служил коммивояжером по продаже спортивного инвен таря и с этой целью не раз ездил в Германию и Испанию. Поступив в разведку, «С25» проявил себя преданным работником. Когда он с доброй улыбкой протягивал свою широкую ладонь и скромно говорил: «Я попытаюсь, мой командир», можно было быть уверенным, что его усилия увенчаются успехом.
Никакие опасности не пугали этого великана. Получив поручение, он ограничивался лишь следующими словами: «Обещайте мне, если я не вернусь, позаботиться о моей жене и ребенке». Эту фразу он произнес и тогда, когда ему предложили добровольно отправиться в Сан-Себастьян и проникнуть в центр немецкого шпионажа, чтобы изучить методы его работы.
«С25» отправился в Сан-Себастьян, снабженный многочисленными рекомендациями, инструкциями и фальшивым воинским билетом, испещренным отметками о бесчисленных наказаниях и строгих взысканиях. Он должен был разыграть роль плохого солдата, бежавшего из дисциплинарного батальона и находившегося под следствием военного суда.
Эту роль он играл с несравненным мастерством. Форма в лохмотьях, вещевой мешок привязан на веревочке, каска на затылке – в таком виде «С25» в один прекрасный вечер отправился на вокзал Аустерлица, чтобы сесть на поезд, направлявшийся к границе. Но этот поезд пришлось пропустить. Прапорщик, наблюдавший за порядком, сделал «солдату» вполне справедливое замечание за его неряшливый вид. Агент, вошедший в свою роль, допустил такие неподобающие выражения по адресу офицера, что дело кончилось в военном комиссариате.
Там решили немедленно отослать солдата под конвоем в крепость. Тогда офицер из второго бюро, издали наблюдавший за отправкой «С25» и последовавший за ним в комиссариат, поспешил вмешаться и объяснить, в чем дело.
Чтобы избежать новых инцидентов, которые могли в последнюю минуту помешать выполнению плана, так терпеливо и тщательно подготовленного генеральным штабом, решено было проводить мнимого дезертира до самого вагона. «С25» уселся в свое отделение, не преминув, однако, отпустить на потеху собравшейся толпе целую кучу шуток по адресу своего начальства. Наконец, поезд умчал его по направлению к Испании.
В вагоне «С25» уснул. Он проснулся на другой день утром в Бордо и завел знакомство со своими соседями. Это были главным образом солдаты-отпускники или гражданские лица, ездившие навестить в госпиталях своих раненых родственников.
