Весь его боевой пыл был развеян очень быстро. Сан Саныч Тараборин, командир батальона, приблизился к нему со спины, крепко взял за руку:
– Слушай, док, ты лучше нам поручи заниматься этим делом. Обещаю, что не подкачаем. Тебе за нас стыдно не будет, ей Богу. Главное, чтобы ты не подкачал, когда в докторе нужда будет, чтобы за тебя не было стыдно!
Сказано это все было культурненько, но очень жестко. Он не хотел его унижать, но хотел, чтобы доктор понял: «Когда припрут, док, я первый тебе скажу: все, без тебя никуда, без тебя Родина в опасности».
Невский сконфуженно кивнул головой и перебежал поближе к оставленным раненым. Они находились между двух бронетранспортеров, пули сюда не залетали.
6Офицеры продолжили свою «охоту», все более удаляясь по дороге. Солдаты между тем продолжали вести бой в виноградниках. Грохот от очередей и разрывов стоял адский. Тут внимание Невского привлекла БРДМ-2 (Бронированная разведывательно-дозорная машина) с бортовым номером 3005. Она мчалась по дороге, все более приближаясь к Невскому. Оставалось преодолеть метров 30, когда со стороны одной из «сушилок» почти одновременно ударили две огненные струи. Оба выстрела из гранатометов почти одновременно вонзились в четырехколесную «броню», вмиг остановив ее, – и переднее, и заднее колесо были разбиты. Как раненый зверь, бээрдээмка крутанулась на месте, мгновенно окутавшись черным дымом. Третий выстрел влетел в башню, заставив замолчать КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый).
Машина дернулась еще и замерла. Черный столб огня и яркие языки пламени окутали БРДМ-2.
Невский с ужасом смотрел на этот «костер», но уже через несколько секунд его пронзила мысль: «Там же люди. Экипаж в четыре человека, как минимум». Дальнейшие действия происходили, как в тумане.
Закинул за спину автомат и помчался к подбитой машине. Из водительского люка уже пытался выбраться человек. Невский «пулей» взлетел на броню, подхватил обмякшее тело, потянул за руки и буквально в падении вытянул его наружу. Столкнул раненого на руки подбежавшего следом санинструктора Рябия. Анатолий оттащил водителя подальше от горящей машины и наложил жгут на бедро – из пробитой артерии бил фонтан крови.
Невский сбил с себя языки пламени и снова сунулся в соседний люк в «нутро» бээрдээмки. Человек с окровавленной головой показался ему знакомым. Парень был без создания. Уже вытягивая раненого из машины, вспомнил, что это ведь – Счастливчик. Да, это был Артем Мовчан. Он сидел рядом с водителем, тут его и настигло ранение.
Тяжелый он показался. Очень тяжелый. Задыхаясь от дыма, непрерывно кашляя, доктор все же невероятным усилием смог вытащить тело на броню. Дальше ему помогал Рябий. Вдвоем стало легче. Они спустили раненого на землю и быстро потащили в сторону. Опасались взрыва.
К ним уже бежали другие офицеры и солдаты. Невский и Рябий успели отбежать с раненым метров на пятнадцать, когда раздался взрыв. Нога доктора в этот момент зацепилась за камень. Тело рвануло вперед и вниз, земля прыгнула навстречу. Он покатился вниз, думая, что сделал последний свой шаг по земле…
Когда осела пыль и немного прояснилось, Невский открыл глаза. Оказывается, он жив. Неподалеку поднимался с земли Толя Рябий. Но больше всего обрадовало, Артем тоже пришел в себя и уселся на земле, глядя на доктора ошалевшими глазами.
Комбат, другие офицеры суетились вокруг, осматривали и ощупывали, еще не веря в такое чудесное спасение.
– Ну, док! Ты даешь! Ты же мог взлететь на воздух вместе со всеми. Забодай тебя комар! У меня нет слов.
Комбат крепко обнял Невского и похлопал по спине.
– Буду оформлять на тебя наградной лист. Заслужил. Чертяка!!
Сан Саныч еще раз обнял доктора и побежал по делам.
Невский посмотрел в сторону БРДМ. Тот горел и чадил по-прежнему. Остальные члены экипажа так и остались навеки около виноградника. Впрочем, со слов Артема, они погибли сразу. Но сейчас в горящей машине был ад.
Появились боевые вертолеты «МИ-24». Теперь в ад превратилась позиции «духов». Но это уже не касалось тех, кто лежал между бронетранспортерами, включая погибших. Сюда же перенесли спасенных Мовчана Артема (кроме разбитой головы у него оказалось еще сквозное осколочное ранение поясничной области. Кажется, почка не была задета. Опять повезло! Счастливчик – одно слово!) и водителя Якина Хабибуллу. Ему досталось серьезнее – ранение осколочное в бедро с повреждением крупной артерии. Пока жгут надежно остановил кровь, но требуется срочная операция, иначе можно потерять всю ногу. Раненые ожидали санитарных «вертушек» – их бой уже закончен. Для кого-то – ненадолго, для других – тяжелораненых – навсегда. А погибших ждал прямой путь домой. Скорбный «груз 200».
– Товарищ старший лейтенант, а я получил свою четвертую жизнь. – Артем быстро приходил в себя. После перевязок он уже пытался шутить.
– Вот и живи свои сто лет, Тема! Радуйся и ни о чем плохом больше не думай!
Но испытания Артема Мовчана не закончились. Ему предстояло еще отвоевать свою пятую жизнь…
Смерть, ранения, опасность– прямая сущность войны. Единственной силой, способной противостоять бесчеловечной бойне, оказывается только сама жизнь и ее главная надежда, ее избранник – человек.
И потому неуязвимый есть в каждом бою. И потому война – по крайней мере, физически – не может уничтожить всех. И такая судьба Артема Мовчана – не случайность, а закономерность.
…Вертушки прилетели минут через тридцать – сорок. Бой уже завершился. Колонна беспрепятственно проследовала своим маршрутом, практически не выбившись из графика и не сделав никаких остановок. Она везла так необходимые в гарнизоне Шинданда горючее, боеприпасы, продовольствие. Офицеры и солдаты третьего батальона махали на прощание отважным водителям, чей ежедневный труд связан с постоянной опасностью. Но на этом участке дороги им уже ничего не угрожало.
Невский руководил погрузкой раненых. На первый вертолет положили в основном носилочных, включая Хабибуллу Якина. В суматохе доктор совсем упустил из виду Счастливчика. «Ми-8» не выключал двигатель. Летчики оставались в кабинах и поглядывали вниз, на несчастных, которых доставляли к их вертолету. Внутрь втаскивали тяжелых. У некоторых из них не сгибались ноги, у других были искалечены и руки, и ноги, так что не сгибалось ничего. С этими возились по нескольку человек.
Тут-то доктор и заметил подошедшего Мовчана, он прислонился к борту и ждал, когда можно ступить на металлическую лесенку.
– Извини, Артем! Здесь уже под завязку. Перебор! Давай во вторую «вертушку» сядешь.
Парень устало кивнул головой и отошел в сторонку. Невский выпрыгнул из вертолета и махнул рукой летчикам. Почти сразу винтокрылая машина взмыла в воздух, быстро стала набирать высоту, потом зависла.
На это место тут же опустился второй точно такой же вертолет. Погрузка продолжилась. Невский помог подняться на борт Мовчану, усадил его у иллюминатора. Похлопал на прощание по спине. Всех раненых удалось разместить на двух бортах. В салоне этого вертолета нельзя было даже пошевелиться: ни одного свободного сантиметра. Все обрели единство. Все забыли о жизни, оставшейся у каждого в прошлом. Никто не стонал. Никто не просил помощи. Но все они инстинктивно искали опоры, поэтому прижимались друг к другу. Невский посмотрел еще раз на раненых, на их белые бинты с проступающими пятнами крови, кивнул всем сразу головой на прощание и выпрыгнул из вертолета. За убитыми, включая сгоревших в БРДМ, обещали прилететь позже.
Вертолет ушел вверх. Дальше произошло то, что в толк взять очень трудно. В какой-то момент второй вертолет замер в небе и, описав ломаный круг, стал, как будто, возвращаться на землю. Так, по крайней мере, показалось Невскому, который, прикуривая у старшего лейтенанта Миннигалиева Рустама, смотрел на вертолет. Но он не возвращался, а падал. Падал камнем. Летчики предпринимали отчаянные усилия, но они оказались напрасными. Тяжелая машина с тягучим, надсадным ревом, врезалась в каменную землю. Сотни больших и мелких обломков охватило ревущее, яркое пламя. Все было кончено. Единый вздох отчаяния и боли вырвался из груди солдат и офицеров, ставших свидетелями катастрофы.
7– Там же наш Счастливчик! – первым пришел в себя Рустам и бросился бежать к месту падения. Невский старался не отставать от бегущего командира взвода. За ними уже бежали офицеры и солдаты.
Среди обломков нашли единственного уцелевшего. Это был Мовчан Артем, получивший задолго до этого прозвище Счастливчик. Сломанная рука и нога, многочисленные ушибы. Парень был без сознания. Но жив!! А это было главное.
Страшная трагедия, большое горе – множество погибших, включая экипаж вертолета. Но была и радость – есть один живой. Невский делал все, чтобы жизнь не угасла в этом пораненном теле. Уколы, капельницы, перевязки, транспортные шины на ногу и руку – только бы вывести из болевого шока.
