Огороднику было приятно слышать столь высокую оценку своей личности, а сравнение с людьми, вошедшими в историю, льстило ему и подогревало и без того гипертрофированное самолюбие. Он был доволен собой.
Пилар вернулась, как и обещала, и они провели остаток вечера вдвоем.
Поздно вечером дома наш «герой» записал в своем дневнике: «Чтобы быть счастливым, необходимо быть эгоистом… Что ж, великому человеку слабости простительны, но зачем, не став великим, разрешать себе так много?»
Огородник был уверен в своем высшем предназначении. Кончив писать, он еще долго слушал музыку и лег спать после полуночи. Впереди были, как он считал, серые посольские будни с такими же серыми людьми.
В дневнике Огородника, между прочим, содержится любопытное описание одного из приснившихся ему снов примерно такого содержания: в Москве происходят какие-то сложные политические события и вооруженные столкновения. Александр тоже принимает в них активное участие. Он лежит в кустах в Александровском саду, и кто-то ведет по нему огонь из стрелкового оружия. Над головой свистят пули. И вдруг он чувствует в своих руках боевую гранату, которую бросает в противника. После взрыва наступает тишина. Он встает и медленно через Кутафью башню и Троицкие ворота идет в Кремль. Там тоже все тихо, но неожиданно на площади он видит стоящих рядами по правую и левую сторону каких-то солидных людей, которые смотрят на него. Из рядов выходит симпатичный и чем-то знакомый седой пожилой человек небольшого роста и направляется к нему. Он улыбается, жмет Огороднику руку и поздравляет с одержанной победой…
По предложению Пилар для легализации их знакомства на тот случай, если кто-то из посольских или торгпредских увидит их вдвоем в городе, было решено расширить крут ее знакомств среди членов советской колонии, для чего через нее был организован культпоход в оперный театр на выступление фольклорного балета.
Огородник познакомил Пилар в театре со своей женой и Ольгой Серовой. Жена не придала этому значения, а вот Ольга интуитивно почувствовала в ней возможную соперницу, что отразилось в ее дневниковых записях. Писала она в общей столистовой тетради в коленкоровой обложке. Листы были в клеточку, а писала она очень тонким пером, умещая в одной клеточке две строчки текста. Воспитанная в интеллигентной московской семье, она была не из тех, кто мог в необычной обстановке часами вести бесконечные пустые разговоры со своими соседками, не очень загруженными домашними делами. Она много читала и описывала свои впечатления о прочитанных книгах и их героях. В основном это были классики отечественной и зарубежной литературы. Попадались среди них и не признанные нашими партийными идеологами писатели: Бунин, Набоков, Солженицын… Писала о родителях, московской школе, в которой училась, о преподавателях, об институтских друзьях, о том, как складывалась их последующая жизнь, о взаимоотношениях между членами советской колонии в Колумбии. В осторожной форме осуждала поведение отдельных из них, проявлявших склонность к интриганству и угодничеству перед вышестоящими, по существу предоставляя возможность потенциальному читателю самому делать окончательные выводы. Больше всего доставалось супруге посла Зинаиде Марковне и дамам из ее ближайшего окружения.
Особое место в дневнике занимали ее муж Николай, Александр Огородник и Пилар. Время не оправдало ее надежд. Их брак с Николаем стал носить чисто формальный характер. О детях от этого брака не могло быть и речи. И все же ей было жаль его, поэтому она не решалась первой ставить вопрос о разводе, тем более в условиях заграницы, опасаясь, что это отрицательно отразится на его работе.
Совсем другим был Саша Огородник. Ее больше всего подкупала его интеллигентность, уверенность в себе и своих силах, решительность опытного человека. Конечно, она отчетливо видела все достоинства и недостатки любимого ею человека, с которым намеревалась связать свою последующую жизнь. На многие детали его поведения она просто закрывала глаза, будучи уверенной, что это со временем пройдет под ее влиянием, как у человека с сильным характером, поскольку верила в его чувства к ней. Как верила и в то, что шумиха по поводу якобы совершенного им присвоения части денег от продажи казенной машины является результатом интриг завистников и недоброжелателей, а Александр был во всем прав.
К Пилар же она испытывала устойчивую неприязнь, так как интуитивно чувствовала в ней соперницу и никак не могла побороть в себе этого отношения к ней. Ольга была прилежным, честным, добрым, доверчивым и очень наблюдательным человеком. Именно за это она в дальнейшем расплатилась жизнью.
Спустя три года, уже после ее смерти, я внимательно, но не без труда прочитал эти толстые тетради. Читать приходилось по вечерам дома при свете настольной лампы и с лупой в руках. Они позволили понять многое из ее короткой жизни. Мне было искренне жаль ее, эту милую и бесхитростную женщину.
Отель «Хилтон». Бар ресторана. За стойкой Рональд и Джон. Разговаривают вполголоса.
— Рон, на бензоколонке все идет нормально. Саша при заправке регулярно передает Урибе-младшему попеременно коробку виски или сигареты американского производства. Все это мы отсняли скрытой видеокамерой. Судя по всему, оба вполне довольны заключенной между ними сделкой.
— Скажи только Рохесу, чтобы он не жадничал, а то в посольском магазине могут заметить это. Ведь не исключено, что они там фиксируют, кто, как часто и сколько покупает этого ходового товара. А вообще-то стоит подумать о том, чтобы эту сделку постепенно свести на нет. Эту карту мы уже разыграли — компромат получили. Теперь надо позаботиться и о его безопасности! В случае, если об этом как-то пронюхают в посольстве, очередного скандала не избежать и с учетом случая с продажей автомашины и присвоением части вырученных при этом денег может даже встать вопрос об его досрочном откомандировании. Вот тогда мы можем оказаться, как говорят в России, у разбитого корыта. И это в то время, когда мы так близки к цели!
— Да, Рон, ты прав, об этом надо подумать! И еще вот что я тебе хотел сказать. Я говорил с друзьями о дантисте. У них там действительно конспиративная квартира с отдельным входом, но они ее последнее время почти не используют. С квартирой имеется сообщение и внутри дома. Просмотр книги регистрации пациентов показал, что среди посетителей есть и сотрудники советского посольства, включая Огородника. Счета направляются в бухгалтерию посольства — таково правило. Сама мадам, как я тебе и говорил, в полном порядке и как врач, и как женщина! Так что, если у тебя имеются какие-то планы, база у нас вполне реальная.
— Это хорошо, будем думать, но об этом позже, а пока по джину с тоником, если нет возражений. Я плачу.
В советском посольстве все, как говорится, шло своим чередом. Дипломаты и техперсонал работали. Между делами плели паутину мелких интриг. Женщины занимались домашними делами, небольшими группами бродили по магазинам, болтали о всяких разностях на кухнях, по вечерам в кинозале смотрели полученные из Москвы кинофильмы, способствующие, по мнению партийного начальства, поддержанию их идейной убежденности. По нескольку раз в год показывали одни и те же кинофильмы: «Кубанские казаки», «Веселые ребята», «Сказание о земле Сибирской», «Свинарка и пастух» и многие другие, в которых снималось немало наших замечательных киноартистов, совершенно не задумываясь над тем, что сюжеты многих фильмов никак не вязались с действительным положением дел, которое на самом деле слишком часто производило удручающее впечатление.
Ежемесячно члены советской колонии дремали на политзанятиях, переписывали друг у друга конспекты по произведениям «классиков марксизма-ленинизма». Все очень хорошо знали, что, где и когда надо было говорить, хотя говорили одно, думали другое и зачастую поступали совсем не так, как говорили.
В сложившихся компаниях отмечали официальные и семейные праздники, а некоторые, закрывшись от посторонних глаз, потихоньку выпивали и ругали близких и далеких начальников. Впрочем, в небольших колониях, где жили наши люди, было трудно отгородиться от всех непроницаемой ширмой. Все равно все знали почти всё друг о друге. По крайней мере; кто с кем проводит время и, как говорится, что пьет и чем закусывает.
Постепенно в советской колонии стало складываться более достоверное мнение об Огороднике. Многие находили, что он производит впечатление человека, который превыше всего ставит свои личные интересы. За период работы в Колумбии Огородник обзавелся многочисленными связями, которые, в сущности своей, содействовали скорее его собственным целям, а не служебным.
С сотрудниками посольства и торгового представительства постоянных дружеских отношений он практически не поддерживал. К себе в гости, как правило, никого не приглашал, а если и приглашал, то сразу у окружающих возникал вопрос, а что ему надо было от этого человека.
