Однако все надежды на спасение оборачивались химерами. Новые «союзники», которых искали себе или создавали нацисты, оказывались или бесполезными марионетками, или были себе на уме. Например, в Эстонии «национальное правительство» Тийфа осмелилось заявить о себе всего за два дня до падения Таллина. Провозгласило независимость и вывесило на башне «Длинный Герман» эстонский флаг, сине-черно-белый. Но он висел ниже нацистского флага со свастикой и по размеру был меньше, чтобы невзначай не обидеть немцев. Разумеется, советские солдаты скинули оба флага вместе.
Лидер латвийских фашистов Целминын оказался более решительным. Он добросовестно формировал национальные карательные части и пополнения для СС. Но когда понял, что больше никакой деятельности ему оккупанты не дозволят, обиделся. Попытался воссоздать свою партию «Крест Перкунаса» в подполье, обсуждал с товарищами, а как бы и в самом деле возглавить латвийскую власть. Гестапо пронюхало и подпольную возню не одобрило. Целминьша упрятали в концлагерь. Впрочем, тем самым ему спасли жизнь. Освободили американцы, на родину не выдали… Отношения Бандеры с немцами также не отличались искренностью. Он охотно принимал помощь, но от любых официальных договоренностей уклонялся. Слепым он не был, прекрасно видел, куда клонится война. Стоило ли перекрывать себе дорогу для контактов с американцами, англичанами?
В победу Гитлера не верили и власовцы. Втайне от немцев они вынашивали собственные планы. Объединить все антисоветские силы, сформировать 20–25 дивизий, дождаться падения Германии (которое предполагалось осенью 1945 г.), проломить фронт и прорываться в Россию, начинать гражданскую войну. Хотя авторы подобных проектов гипнотизировали сами себя несбыточными фантазиями. Они не задумывались, возможно ли «кулаком» из 20–25 разношерстных дивизий «проломить» фронт победоносных советских армий? И поддержит ли подобных «освободителей» народ? А вскоре даже такие мечты пошли прахом. Бандера, командир украинских эсэсовцев Шандрук, кавказские и прибалтийские националисты отворачивались от власовцев, не выражали ни малейшего желания связываться с ними. Немцы же уточнили, что выделят в подчинение Власова лишь две дивизии.
Первой стала 29-я гренадерская дивизия СС – созданная из частей расстрелянного Каминского. Другую, 36-ю дивизию СС, начали формировать заново. Но германские заводы останавливались без сырья, топлива, электричества. Американские, британские и советские бомбы парализовывали железнодорожное сообщение, поднимали на воздух склады военного имущества. Для новой дивизии не хватило даже обычных винтовок. Она до конца войны оставалась наполовину безоружной. А планы Власова стали меняться на более скромные. Предполагалось занять какой-нибудь район в Центральной Европе, провозгласить «Свободное европейское движение сопротивления». Подразумевалось, что его должны будут поддержать США и Англия, возьмут под защиту…
Химерами оборачивались и военные решения гитлеровского командования. Действовало-то оно грамотно, организовывало удары хитро, мощно – в Арденнах, у озера Балатон, в Померании. Впору было вспомнить лучшие операции Третьего Рейха. На участках в 1–2 км лезло в атаки свыше сотни танков. Но ведь и противники гитлеровцев хорошо научились отражать бронированные лавины. Накопили опыт, выработали эффективные приемы. А по количеству и качеству техники они превосходили нацистов. Немцы в этих сражениях сами разбивали лбы, перемалывались последние танковые армии, раздергивались и погибали лучшие дивизии.
Пробовали и другую стратегию, пассивную оборону. Перепахивали сотни километров линиями многополосных укреплений, перегораживали лесами колючей проволоки, перегораживали системами дотов и дзотов. Города превращались в крепости, готовились к многомесячным осадам. Кроме того, еще с сентября 1944 г. было принято решение создавать подпольную армию «вервольфов». В германских легендах это жуткие оборотни. Люди, по ночам превращающиеся в волков и выходящие на охоту за человеческой кровью и жизнями. Как видим, Гитлер и его окружение считали нечисть чем-то близким для себя, героическим. Возглавил «Вервольф» обергруппенфюрер СС Прютцман. Он служил на Украине, руководил карательными операциями против партизан, и рассудили, что опыт у него подходящий. Формировались штабы, отделы обеспечения, пропаганды, разведки, диверсий. Планировалось создавать отряды по 5—10 человек, в них записывали подростков, стариков, инвалидов, организовывали краткие курсы обучения.
Обывателей и солдат поддерживали пропагандистскими байками о новом сверхсекретном оружии фюрера. Скоро его пустят в ход, и неприятелям конец! Сами авторы баек из германского руководства, конечно же, знали, что никакого чудо-оружия нет и не предвидится. Истинная стратегия базировалась на единственной задаче. Любыми мерами выиграть время. А дальше все-таки вмешаются потусторонние силы, произойдет чудо. Строились прогнозы, что западные державы и русские должны рано или поздно поссориться. Продумывались варианты, как сыграть на этом.
Делались попытки ухватиться за дипломатические соломинки. Тайные переговоры с американскими представителями не прекращали Гиммлер и Шелленберг. Аналогичные контакты силились завязать министр иностранных дел Риббентроп, Кальтенбруннер, другие руководители Третьего Рейха. В конце концов, разве не американцы помогали взрастить нацизм? Разве не они помогали создать вооружить могучие армии? Разве до сих пор большинство военных концернов Германии не оставались совместными предприятиями и американские акционеры не получали свою долю прибылей? В последние месяцы боевых действий германские командование постепенно оголяло западный фронт. Снимало оттуда дивизию за дивизией, перекидывая на восток…
Однако и такие надежды рассыпались в прах. Советские войска отлично приспособились прорывать долговременную оборону и брать города-крепости. Сосредотачивали шквалы артиллерийского огня то на одном, то на другом узле сопротивления, подавляя их по очереди. А резервисты, призванные по тотальным мобилизациям, фольксштурмовские пацаны и деды, отряды спортивных и полицейских ополчений по своей боеспособности совершенно не дотягивали до матерых профессионалов, выбитых в прошлых сражениях. Не дотягивали они и до русских солдат. Дрались жестоко, порой фанатично, но фанатизм не заменяет умения. Сгорали в огне боев, как мошкара. Или скисали, поднимали руки.
12 апреля 1945 г. германское руководство сочло, что ожидаемое чудо все-таки случилось. Умер Рузвельт. В ставке фюрера сразу вспоминали историю Фридриха Великого. Ведь и он был разгромлен в Семилетней войне, балансировал на волосок от гибели. Но скончалась русская царица Елизавета, и союз против Пруссии сразу распался, удалось заключить выгодный мир. Казалось, что и сейчас произошло то же самое. Гитлер кричал, что Германия спасена, велел подавать шампанское… Но смерть Рузвельта никак не сказалась на политических ориентирах западных правительств. Они вовсе не спешили ссориться с русскими – помощь Москвы еще требовалась для войны с Японией.
А для прежних покровителей из американской и мировой «закулисы» нацизм больше не представлял интереса. Он сделал свое дело. Перепахал и разорил войной всю Европу, расчистив дорогу господству США. Отыгравшиеся фигуры стали ненужными. От них следовало избавиться. Похоронный банкет в честь Рузвельта стал последним всплеском радости в бункере Гитлера. В этот же самый день, 12 апреля, у нацистов были уничтожены два последних пороховых завода. Отныне осталось лишь достреливать имеющийся запас патронов и снарядов. Еще через два дня, 16 апреля, вся Германия затряслась от чудовищной артподготовки. Русские воины двинулись на штурм Берлина…
Кстати, союзная разведка давно уже получала многочисленные донесения о подготовке «вервольфов». Американские штабы были серьезно озадачены подобной информацией, планировали меры противодействия. Но советские военачальники – в том числе Жуков, Конев, – уверенно предсказывали: партизанского движения в Германии не будет. Они оказались правы. Самоотверженно, не жалея себя, человек может сражаться лишь за высокую идею. Но идеи «высшей расы» и господства над другими народами уже надломились и развалились. А на их останках угнездился страх – боязнь ответственности за то, что натворили. Было и озлобление на тех, кто разрушил радужные мечты, оказался победителем. Для того, чтобы совершать подвиги и отдавать жизни, страха и озлобления совсем не достаточно…
Глупые юнцы действительно вбивали себе в голову, что они защищают родину от «азиатских орд». Выпускали из развалин фаустпатрон и тут же погибали. Стойко дрались солдаты – до тех пор, пока они осознавали себя солдатами, пока держалась традиционная германская дисциплина. Да и угроза сохранялась, что за твою сдачу в плен или дезертирство ответят жизнями родные. Но в ходе сражений полки и батальоны прекращали существование, местные нацистские власти разбегались. Солдаты чувствовали, что служба завершилась, – и поднимали руки. Даже гражданское население спешило выразить покорность. Продвижение русских по Германии и Австрии везде сопровождалось белыми простынями и полотенцами, вывешенными из окон.
