Опера, разом повеселев, продолжили бытовые разговоры. Лишь Катаев, почему-то не чувствовал себя спокойным. Как таковых «гонок» не было, но неприятное ощущение «чего-то не так», не отпускало. Какая-то недосказанность после приезда Рябинина от «Визирей» (а нужна ли она, досказанность?), в масть выписавшийся обмен, удачно складывающиеся планы руководства и интересы оперсостава. Все это накладывало отпечаток ненужной гладкости, правильности. Не бывает так. А может обычная мнительность, страх, имплантированный войной, что все не будет хорошо. В конце концов, Катаев мысленно махнул на все это рукой, вспомнив, что завтра он еще и дежурный оперативник.
* * *
— Значит так, Катаев, — полковник Жоганюк был сух и конкретен, — сейчас, пока идет «инженерка», работаешь с Тужаевым (оказывается такой была фамилия у подростка), долбишь его на все… Явки, вербовки, адреса, точки! Чтоб до жопы он раскололся! Чтоб сдал все, что ему известно о планируемых терактах и подготавливаемых смертниках!
Костя, будучи дежурным опером, придя утром на развод, был сразу же затребован в кабинет руководителя, где получил первые ЦУ. Руководитель Центра, усадив подчиненного за стол и прохаживаясь по периметру кабинета, похлопывал в ладонь свернутыми бумагами.
— Так вы же, Николай Иванович, вроде все из него выдоили, — стараясь скрыть гадливую улыбку, напомнил Костя, — да и срок у него сегодня ночью истекает…
— Я знаю, когда у него срок истекает! — оборвал старлея Жоганюк, — вот наша задача и состоит в том, чтобы он не ушел без первички по вчерашнему смертнику!
— Так откуда он знать-то может, — попытался возразить Костя, — он же месяц у нас сидит…
— А может их в одном лагере готовили? — не унимался полковник, — может, в одном месте вербовали?
— Все может быть, — решил не спорить Катаев, — разрешите выполнять?!
— Работать будешь в моем кабинете, — Жоганюк бросил на стол бумаги, — здесь сводки по всем подрывам со смертниками… Их данные… Если дернут на выезд, вызовешь второго… Кто, кстати?
— Бескудников…
— Этого идиота не надо, — скривился Николай Иванович, — вызовешь Липатова или Гапасько… Ясно?
— Так точно! — Костя вскочил со стула.
— Работай.
Дверь за полковником закрылась.
Пока Катаев, ощущая себя инспектором детской комнаты милиции, нянчился с начинающим боевиком, Ря-бинин и Долгов прогуливались перед КПП в ожидании Сулеймана. Сухое летнее утро обещало знойный день, поэтому опера нервно вглядывались в каждую машину, проезжающую мимо ПВД. Томиться на начинающемся солнцепеке никому не хотелось.
«Шестерка» Сулеймана появилась почти через час. Уже готовый психануть и уйти, Рябинин с ходу, игнорируя «как дэла» и «давно нэ видэлись», потянул посредника на рельсы конкретики. С его слов, получалось, что боевики готовы к обмену малолетнего подрывника на раненого офицера по следующей схеме. Сулейман забирает себе на борт интересующую чеченскую сторону персону и выдвигается на блокпост в районе села Курчалой. Где дожидается некоего человека (кароч, падайдет ат них кто-та…), который сообщит о местонахождении пленного федерала. Как пояснил Сулейман, это связано с тем, что состояние офицера плохое и, очевидно, трясти по дорогам его не хотят (па ходу вытащат куда-ныбудь на край лэса, там, в сарай какой или еще куда…). Как только выскочившая группа удостоверится в наличии пленника, Сулейман отпускает в село боевика-малолетку. По словам чеченца, авторство этого пункта плана принадлежало ему (чтоб нэ кинули и нэ подставили, как в прошлый раз…).
— Когда надо быть на блоке? — коротко и сухо спросил Рябинин.
— Я нэ знаю… Чэм быстрей тэм лучше, — Сулейман пожал плечами, — думаю часов с двэнадцати, как инжэнэрка прайд ет можна…
Рябинин, на секунду задумавшись, бросил взгляд в сторону КПП. Долгов озабоченно почесал бритый затылок.
— Давай так, Сулейман, — Сергей, очевидно, принял решение, — жди нас перед Гудермесом к часу дня, заодно все движения наведешь, узнаешь, что по чем… Мы с нашим подскочим и на блок сразу. Если что, там и заночуем, мало ли по времени какие проблемы будут…
— Харашо, — Сулейман ощутил нерв майора и, по всей видимости, решил воздержаться о лишних вопросов, — я паехал тагда, буду вас ждать… Али скажу чтобы сразу в Курчалой ехал…
— Добро, — Рябинин тряхнул Сулеймана за руку и быстрым шагом направился к КПП.
Долгов последовал его примеру. Чеченец полминуты постояв, посмотрел им в спины и, по-стариковски загребая пыль сандалиями, пошел к машине.
Через десять минут после встречи с посредником, Катаев, скинувший подрывника в камеру, слушал в курилке не очень стройный план Рябинина по процедуре обмена.
— Короче, Костян мы сейчас этого пассажира забираем, — ломая спички, пытался прикурить Сергей, — и везем к Гудермесу. Нам, кровь из носу, надо к двенадцати дня уже на блоке курчалоевском быть…
— А что я Жоге скажу, — неуверенно оглянулся на административное здание Катаев, — он взбелениться, если узнает, что я его раньше срока отпустил…
— Тебе не по хрен! — Рябинин искренне удивился, — что он тебе сделает-то?!
— На родину с волчьим билетом отправит…
Катаеву, в силу возраста и вдолбленной в военном училище субординационной подчиненности, такие пассажи принимать было тяжело. Не то чтобы он действительно боялся полковничьего гнева, но некоторую неправильность майорских слов его мозг не принимал. Он как сильный, но молодой пес заметался взглядом от курилки до штаба.
— Скажи, что я его на беседу взял, — ухмыльнулся Рябинин, видя нерешительность молодого коллеги, — типа, он со мной только пооткровенничать решил…
— На самом деле, — поддержал майора Долгов, — с нас и взятки гладки. А когда пленного привезем, он от радости, что еще одну железяку выпишет, про эти моменты вообще забудет…
— Ну ладно… — Костю царапнули элементы собственной нерешительности, — когда заберете?
— Минут через сорок, — последней затяжкой добил окурок Рябинин, — соберемся, с народом определимся и погнали…
— Как раз «инженерка» закончится, — добавил Долгов.
Катаев первым спрыгнул с пандуса и торопливо направился в административный корпус. Рябинин и Долгов, чуть помедлив, не спеша пошагали в кубрик.
* * *
— Собирайся, «душок», — как можно суровей исполнил роль выводного на казнь Костя, когда постовой ИВС завел в кабинет малолетнего подрывника.
Тот, вжав голову в плечи, заморгал угольками глаз. Катаев ухмыльнулся и, захлопнув ежедневник, встал из-за стола.
— За тобой мама приехала, — подтолкнул он к выходу подростка.
Выглянув в коридор и убедившись в тишине, Костя пропустил пленника первым.
— А этта… — попытался что-то спросить он.
— Все потом… — старлей уже ощутимей толкнул в спину, — не ссы, солдат ребенка не обидит…
Катаев, решил реабилитироваться за свою нерешительность перед друзьями и, не дожидаясь, этапировать объект обмена в кубрик. Помимо всего коробило сознание собственного неучастия в предстоящей операции и этот маленький акт хоть чуть-чуть, но делал его причастным.
Опера в спальном помещении понемногу собирались на выезд. Долгов добивал патроны из пачек в дополнительные магазины, Гапасько с Липатовым шнуровали «берцы», Кочур что-то искал в разложенной на койке «разгрузке». С кухни доносился гогот Бескудникова.
Костя провел пацаненка через кубрик и заглянул внутрь кухонного пространства:
— Серый, куда его?
Рябинин, Поливанов и Бескудников обернулись, отвлекшись от бурной беседы.
— Давай сюда пока… — Рябинин похлопал по лавке рядом с собой, — сейчас Луковец с Малдером подтянуться, к ним перекинем… Еще времени вагон, пусть у них гасится, чтоб здесь не отсвечивать.
Подросток все также молча и покорно опустился на скамью. Бескудников положил перед ним изломанную гуманитарную плитку шоколада. При этом он сильно походил на немецкого оккупанта.
Катаев, улыбнувшись про себя этому дурацкому сравнению, вышел из кухни. Его роль в мероприятии на этот раз обозначалась шестнадцатым номером. За клиентом смотреть. То бишь за Жоганюком.
Возвращаясь в здание комендатуры, Костя как-то неуловимо ощутил сгустившуюся атмосферу. Вроде тот же двор, начинающаяся дневная жара, гомонок стихийного мини-рынка за забором, те же постовые… Хотя, стоп. Постовые другие…
Катаев по инерции продолжал движение к штабу, однако сознание автоматически зафиксировало явно нементовскую «будку» бойца у КПП. Светло-зеленая «горка», коротыш АКСУ… В полутьме коридора, после солнечного двора идти пришлось на ощупь. Тем не менее, оперативник остановился точно напротив двери рабочего кабинета. Толкнув ее, Катаев обнаружил нети-личную картину. За одним из столов, по-хозяйски расположившись, восседал «чахоточный» капитан-куратор из Мобильного отряда. Рядом, подперев костистым задом обломанный подоконник, с видом халдея из дорогого кабака, возвышался Жоганюк. Оба они радушие явно не излучали.
