Александр Нечволодов - От разорения к достатку

«Чего требовать», — говорил на собрании партии демократических реформ, за несколько дней до открытия Государственной Думы, член ее от Харьковской губернии Назаренко, — «спросил я тех, которые выбрали меня? Иди, говорят мне. В Думу, иди к Царю и скажи, что не жить нам без земли, да скажи так, чтобы слышали сидящие близ Царя, которые правят нами. А еще что? Спрашиваю? А еще: пусть научат нас, как пользоваться землей, иначе ненадолго хватит нам нового надела, потому что или Бог нас не слушает, или просить мы не умеем, но только земля наша отказывается кормить нас. Ходили мы и к агроному спрашивать, что делать с землей; он говорит: не истощайте землю. А как же быть, когда ее мало? Удобряйте, обрабатывайте ее плугами. Да у нас скота мало, кормить нечем. Что же, — говорит агроном, у меня нет средств дать вам на плуги, на скот. А где же деньги наши, крестьянские? Школы вам строили, что касается прочего — спросите казначейство» [ 50 ].

Таким образом, и на основании теоретических соображений, и на основании выводов практического разума самих крестьян, одно общее дополнительное наделение их землей не послужит их разрешению аграрного вопроса.

Для разрешения этого вопроса совершенно необходимо: — поднятие сельскохозяйственной культуры.

Простая справка о количестве среднего урожая в различных странах ржи и овса, т.е. главных хлебов, выделываемых русским крестьянством, показывается нам, насколько ниже русская сельскохозяйственная культура всех остальных цивилизованных наций и что нам предстоит в этом отношении еще сделать:

Но культура наша, как было указанно выше, еще значительно понизится — если аграрный вопрос будет разрешен путем общего дополнительного наделения крестьян, за счет более культурных частновладельческих хозяйств; поэтому, именно в целях поднятия этой культуры, необходимо поставить непременным условием дополнительного наделения для каждого частного случая, что оно допустимо лишь тогда, когда не будет сопровождаться понижением культуры хозяйства на участке, отходящем под означенное дополнительное наделение.

А при соблюдении этого, совершенно необходимого с государственной точки зрения условия, средний размер дополнительного наделения с 1,22 десятины, неизбежно сократится в значительной степени.

Таким образом ясно, что не в дополнительном наделении, хотя оно и может быть необходимо в известных частных случаях, лежит центр тяжести решения аграрного вопроса.

Он лежит, как сказано выше, в поднятии сельскохозяйственной культуры, а это только мыслимо при предоставлении сельскому хозяйству известного капитала, который должен быть предоставлен ему на условиях самого дешевого кредита, так как, «если правильно предоставленный кредит составляет жизненный нерв торговли и промышленности, то едва ли не еще в большей степени нуждается в нем сельское хозяйство [ 52 ], а оно у нас его еще не знает.

Необходимость капитала в сельском хозяйстве признает и г. Герценштейн, который говорит, что «капитал... не только подчинил себе землевладельцев, но и придал обработке земли совершенно иной характер, сделав ее почти невозможной, без вложения значительного капитала» [ 53 ].

Дать же этот капитал, и притом непременно на условиях самого дешевого кредита и в надлежащем размере, может только переход на бумажные деньги, а из этого одного уже вытекает, что аграрная реформа самым тесным образом связана с реформой денежной системы.

Н менее тесно связана с этими двумя реформами и реформа нашей промышленности.

Рамки настоящего очерка не позволяют нам останавливаться на вопросе этом сколько-нибудь подробно; для целей исследования, нам следует очертить только современное положение русской промышленности и указать на возможность его изменения в зависимости от новой денежной системы.

Современное положение нашей промышленности может быть очерчено следующим образом: а) она очень незначительна по своим размерам, сравнительно с размерами промышленности государств Западной Европы и Соединенных Штатов; б) она стоит совершенно отдельно от сельского хозяйства и носит вполне капиталистический характер; в) вследствие своего капиталистического характера, несмотря на свою незначительность, она уже создала многочисленный рабочий пролетариат, оторванный от земли и подверженный всем кризисам капиталистического производства; г) в виду значительно более высокого учетного процента в России [ 54 ] сравнительно с таковым же за границей, она не только не может конкурировать на внешнем рынке с иностранной промышленностью, но благодаря торговым договорам, ей трудно конкурировать с ней и на внутреннем рынке; д) в виду же того, что она имеет только один рынок — внутренний, — она всецело и зависит от него; малая его емкость, вследствие общей бедности, — не дает ей развиваться до тех размеров, в каких развиты промышленности в других странах, а ненормальные условия нашего государственного хозяйства, приведшие к современному аграрному кризису, отражаются в ней целиком.

«На двух устоях держалась финансовая и экономическая политика отживающего строя. Покровительство городу в ущерб деревни и покровительство немногим «удачникам» в ущерб всей трудящейся массе — таковы были основные ее тенденции. Переместить центр тяжести экономической жизни в сторону деревни и трудящихся масс — такова сущность предстоящей задачи», — говорит А. В. Пешехонов в своей критике экономической политики Статс-Секретаря Витте [ 55 ].

Этот поворот русской промышленности с капиталистического пути на путь коллективного труда и тесной кооперации с сельским хозяйством, указываемый г. Пешехоновым и уже приведший современную Австралию к самому пышному расцвету, возможен, конечно, только при широком предоставлении дешевого кредита всем представителям производительного труда, а это в свою очередь, возможно только, когда мы будем иметь свои народные бумажные деньги, вместо современных чужих золотых.

Таким образом, только при помощи бумажных денег, мы можем возродить все виды нашего народного хозяйства в гармоничном взаимодействии и заменить политику экономической централизации, приведшую страну к стольким бедствиям, политикой самого широкого создания мелких экономических центров.

Этим, вместе с тем, разрешится наиболее целесообразным образом, как вопрос об условиях промышленного самоуправления, так и вопрос о мелкой земельной единице, организация которой, по словам А. Градовского, сказанным еще в 1882 году, «должна быть самой коренной, из всех наших административных реформ» [ 56 ].

При таком направлении нашей дальнейшей сельскохозяйственной и промышленной культуры, основанной на началах гармоничного взаимодействия [ 57 ], излишек сельского населения, вследствие увеличивающейся покупательной способности последнего, которая явится результатом подъема сельского хозяйства, всегда найдет себе выход в промышленность; теперь же у нас, вследствие слабости сельскохозяйственной культуры, и промышленность, имеющая для сбыта только внутренний рынок, должна неизбежно находиться в застое, а поэтому, поневоле, и весь прирост сельского населения должен оставаться прикованным к земледелию.

И действительно, в настоящее время в России от земледелия кормится значительно больший процент населения, чем во всех других странах, а именно 65 % всего числа жителей, тогда как во Франции только — 46 %, в Германии — 35,5 %, а в Англии — 18 %; поэтому Россия, занимая одно из первых мест в мире по количеству удобной земли, приходящейся на одного человека всего населения, уступает даже Англии и Дании, по количеству удобной земли, приходящейся на одного человека земледельческого населения, как это видно из следующей таблицы [ 58 ]: