Если уж говорить об «обмане», то официальный историк хорошо знает, что великим обманом для его организаторов оказался сам Октябрь в Петрограде. Вот данные: из 24 членов ЦК, политически руководивших Октябрьской революцией в Петрограде, своей смертью умерло 7 человек, убиты врагами 2 чел., убито Сталиным 14 чел.; из 60 членов Военно-революционного комитета (ВРК) Петроградского Совета и его комиссаров, военно-оперативно руководивших Октябрьской революцией, своей смертью умерло 5 чел., убит врагами один человек, убиты Сталиным 54 человека, в том числе такие его выдающиеся руководители как Троцкий, Крыленко, Антонов-Овсеенко, Уншлихт, Невский, Бубнов, Мехоношин, Дыбенко, Смилга, Гусев, Лацис и др.
Подводя общий итог XIV съезда партии, надо констатировать следующий исторический факт: четырнадцатый съезд был последним суверенным съездом в истории партии, на котором еще можно было критиковать ЦК, на котором ЦК еще отчитывался перед съездом, на котором ЦК еще выбирался действительным тайным голосованием. Все последующие съезды партии, вплоть до наших дней, являются таковыми лишь по названию. Ни на одном из этих съездов никогда не раздавалось и не может раздаться ни одного критического слова по адресу ЦК или даже его отдельных руководителей. На этих съездах не ЦК отчитывается перед съездом, а эти сами съезды отчитываются перед ЦК. Не эти съезды выбирают ЦК, а Политбюро и Секретариат ЦК сообщают очередному съезду состав нового ЦК. Съезд, конечно, имеет одно бесспорное право: единогласно голосовать за этот новый состав ЦК. Съезд партии превратился, хотя и в очень импозантную по внешней форме, но в чистейшую, по существу, фикцию власти. Поэтому Сталин был вполне логичен, когда он последний съезд в своей жизни (XIX съезд) созвал только через четырнадцать лет, хотя Устав гласил, что съезд должен созываться не реже одного раза в три года.
Никаких изменений в характере и функциях съездов не произошло и после Сталина, только стали их вообще созывать. Хотя наследники Сталина постоянно утверждают, что они вернулись после Сталина к «ленинским принципам партийной жизни», но съездам партии не возвращена их прерогатива: выбирать и сменять руководство ЦК. Все смены руководства ЦК после Сталина происходили не на съездах, как этого требуют «ленинские принципы», а путем заговоров аппарата ЦК – заговор против Берия (1953), заговор против Маленкова (1955), заговор против Молотова и молотовцев (1957), заговор против Хрущева (1964). Совсем не надо обладать даром предвидения, чтобы знать, что то же самое будет происходить и дальше. Могут сказать, что некоторые съезды после Сталина имели все-таки «историческое» значение, например, XX и XXII съезды. Такое утверждение было бы неправильным. Не в том историческое значение этих съездов, что они разоблачили Сталина, а в том, что ЦК на них разоблачил Сталина. Съезды единогласно голосовали за предложение ЦК осудить Сталина при Хрущеве. Съезды единогласно голосовали бы за предложение ЦК реабилитировать Сталина, если бы это было предложено наследниками Хрущева на последующих съездах партии. Такова цена съездов партии после XIV съезда.
ОБЪЕДИНЕННЫЙ БЛОК ОППОЗИЦИИ
На XIV съезде Зиновьев, все еще отказываясь противопоставить фракционной диктатуре Сталина свою собственную фракцию, предложил партии вернуть к активной партийной работе тех, кого он вместе со Сталиным исключил из политической жизни. Зиновьев говорил:
«Не допуская фракций, оставаясь в вопросах фракций на старых позициях, вместе с тем поручить ЦК привлечь к работе все силы всех бывших групп в нашей партии» («Четырнадцатый съезд. Стенографический отчет», 1926, стр. 467).
Сталин оценил это место речи Зиновьева как «сигнал к подтягиванию всех оппозиционных течений и к объединению их в одну силу» (Сталин, Соч., т. 8, стр. 234). Если это действительно был призыв Зиновьева к бывшим оппозициям, в частности к троцкистской, объединиться против Сталина на съезде, то он отклика не нашел. Троцкисты даже не знали, кого же собственно поддерживать во вновь вспыхнувшей борьбе – Сталина с Бухариным или Зиновьева с Каменевым. Троцкист Карл Радек определенно требовал поддержать Сталина против Зиновьева (Зиновьев выставил, как мы видели, Радека из Коминтерна), а троцкист Мрачковский вообще предлагал вести борьбу на два фронта – и против Сталина, и против Зиновьева. Серьезные разногласия были и среди зиновьевцев о возможности блокирования с Троцким. Ведь начиная с 1920 г., со времени профсоюзной дискуссии, основной профессией Зиновьева и Каменева стало разоблачение Троцкого и троцкизма. На девять десятых антитроцкистская литература партии против Троцкого принадлежала им.
Троцкий не оставался в долгу. Ошибочно считая Зиновьева мотором «тройки», а Сталина лишь «серой скотинкой» и узколобой посредственностью, Троцкий думал, что Сталин в аппарате ЦК выполняет только волю Зиновьева и Каменева. Уму непостижимо, как Троцкий недооценивал Сталина даже после того, как Сталин покончил со всеми своими соперниками: от Троцкого и Зиновьева до Бухарина и Рыкова, – а сам Троцкий очутился в эмиграции. В своей автобиографии, вышедшей в 1930 г., Троцкий давал такую характеристику Сталину:
«- Скажите мне, – спросил Склянский, – что такое Сталин?
Склянский сам достаточно знал Сталина (маршал Еременко говорит в своих мемуарах, что Сталин ему рассказывал, что будучи дважды наркомом он, Сталин, в гражданской войне должен был подчиняться заместителю наркомвоенмора Склянскому. – А. А.). Он хотел от меня определения его личности и вместе объяснения его успехов.
– Сталин, – сказал я, – это наиболее выдающаяся посредственность нашей партии… Победоносная контрреволюция может иметь своих больших людей. Но первая ступень ее, термидор, нуждается в посредственностях, которые не видят дальше своего носа» (Л. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 254-255).
Увы, начиная, по крайней мере, с XII съезда (1923) «дальше своего носа» не видели как раз те, которые в 1926 году объединились против Сталина – Троцкий, Зиновьев, Каменев плюс еще Бухарин, Рыков, Томский, плюс еще весь ЦК, плюс вся партия. Не видели потому, что, считая Сталина «посредственностью» или желая использовать его как партаппаратный инструмент в борьбе друг против друга, они не согласились снять Сталина с поста «генсека» даже тогда, когда это предлагал не только Ленин, но об этом просил сам Сталин. Именно сам Сталин напомнил своим соперникам, что они не видели «дальше своего носа», оставляя его на этом посту. Вот заявление Сталина на октябрьском пленуме ЦК и ЦКК (1927):
«Я на первом же заседании пленума ЦК после XIII съезда просил пленум ЦК освободить меня от обязанностей генерального секретаря. Съезд сам обсуждал этот вопрос… и все делегаты единогласно, в том числе и Троцкий, Каменев, Зиновьев обязали Сталина остаться на своем посту… Через год после этого я вновь подал заявление в пленум об освобождении, но меня вновь обязали остаться на посту» (Сталин. Соч., т. 10, стр. 175-176).
Если бы Троцкий, Зиновьев, Каменев удовлетворили эту «настойчивую» просьбу Сталина, они, вероятно, умерли бы естественной смертью, а миллионам советских граждан была бы сохранена жизнь. Но вот теперь, весной 1926 г., после того, как Сталин в союзе с зиновьевцами разбил Троцкого (1924), а в союзе с бухаринцами разбил Зиновьева (1925), создается «объединенный блок» троцкистов и зиновьевцев. Его главная цель: свержение Сталина. Однако осуществить эту цель мирными средствами в нынешних условиях, в отличие от 1923-1924 гг., было почти безнадежным делом. Если в 1923 году блок Троцкого-Зиновьева, опираясь на «Завещание» Ленина, легко мог свергнуть Сталина, если в 1924 году блок Троцкого-Зиновьева, опираясь на Ленинградскую организацию (Зиновьев) и Московскую организацию (Каменев, Зеленский) и основываясь на заявлении Сталина, еще имели шансы (правда, только шансы) избавиться от Сталина в рамках партийной легальности, то в 1926 году свергнуть Сталина можно было только силой. Объединенная оппозиция взялась за такую форму борьбы, которая была не только безнадежна, но даже и бесцельна. Они хотели средствами пропаганды, дискуссий и бесконечных заверений в верности ленинизму убедить партию в гибельности политики сталинского ЦК, привлечь ее на свою сторону и таким образом на основании Устава цартии снять Сталина. Эта задача безнадежной и бесцельной была потому, что партия, которая волею Ленина с 1921 года находилась в перманентном осадном положении, после XIV съезда фактически перестала быть партией. Ведь это замечает тот же Троцкий: «Воцарился режим чистой диктатуры аппарата над партией. Другими словами: партия перестала быть партией» (Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 257).
Значит, партия – фикция, а действительная сила – партаппарат. К кому же тогда апеллировала объединенная оппозиция? Она апеллировала к фикции и ей же жаловалась на «диктатуру аппарата». «Делай другому то, чего не хочешь, чтобы делали тебе», – таков, говорят, закон шахматной игры. Лидеры оппозиции им пренебрегли, Сталин его использовал классически. Сталин методически, систематически готовился к физической ликвидации своих соперников. Первым человеком, который это заметил еще в 1925 г., был секретарь Ленинградского губкома, член ЦК Залуцкий, когда он говорил о готовящемся термидоре. Потом в 1926 году об опасности термидора в партии говорили все лидеры оппозиции. Более того, Зиновьев и Каменев были убеждены еще тогда, что Сталин способен организовать против них даже террористический акт.
