— Ранен? — услышал он голос замполита.
— Да так, ерунда. Пальму жалко.
— Сам виноват. Зачем высунулся, ты же видел пролом в стене? Видел. Вот и потерял друга. Ладно, что сам цел.
Ночь наступила быстро. Едва успело опуститься за горизонт солнце, как через несколько минут темнота окутала все вокруг.
Как ни отказывался ехать в больницу Николай, Виктор Андреевич почти силой втолкал его в машину и приказал не появляться здесь, пока не будет оказана медицинская помощь. До конца операции по задержанию преступника замполит не уходил с места события.
Замполит сделал из этого случая свои выводы. Ясно, что молодые ребята, пришедшие недавно в милицию, плохо ориентируются в сложной обстановке, не проявляют необходимой осторожности, а некоторые просто забыли все, что им преподносилось в школах первоначальной подготовки.
Оперативное совещание по разбору операции шло к концу. Все было выяснено: кто виноват, что стало возможным убийство, почему нечетко был организован поиск преступника, почему сержант Красюков потерял собаку и сам чуть не поплатился жизнью.
Это был хороший урок, особенно для молодежи. Они поняли и убедились, что взять преступника не так-то просто, что милицейская работа сопряжена с большим риском для жизни. Именно об этом убедительно говорил замполит.
В конце своего выступления Виктор Андреевич попросил всех присутствующих в пятницу, к 19 часам, пригласить в ленинскую комнату жен.
— Поговорим о культуре, поведении, одежде. Вы посмотрите на себя: многие имеют далеко не изящный вид: брюки не отглажены, обувь вычищена не до блеска, а кое-кто и побриться не успел. В кабинетах накурено так, что хоть топор вешай. Вот обо всем этом мы и поговорим на «родительском собрании», — улыбнулся замполит.
Он сразу почувствовал, что его предложение не всем понравилось, а иные заворчали: «Вот новость-жен вызывать…»
В повседневных хлопотах Виктор Андреевич не заметил, как подошла пятница. Но вот уже семь часов, а в ленинской комнате всего девять женщин. Встает жена старшего сержанта Дзюбы:
— Виктор Андреевич, вы уж не томите, а сразу рассказывайте, что случилось.
Перед ним стояла симпатичная молодая женщина, в глазах-тревожное ожидание.
— А что рассказывать-то?
— Да, как же, что? Мой три дня назад пришел домой и говорит, меня на пятницу вызывает в милицию замполит.
Я так и присела. Да за что же, говорю, он меня вызывает, что я сделала? А он отвечает: «Вот пойдешь, тогда узнаешь», больше ни слова.
Женщины разом заговорили, зашумели и оказалось, что примерно такой же разговор v них с мужьями состоялся, как и у Дзюбы. Решили из числа пришедших женщин создать что-то вроде оргкомитета по подготовке женского собрания. Продумали план проведения, назначили ответственных.
Собрание было назначено на следующую субботу. Просторная ленинская комната была заполнена до отказа.
Виктор Андреевич рассказал о беспокойной, но такой нужной милицейской службе, говорил о том, что успех в работе во многом зависит от атмосферы в семье, от того, как относятся друг к другу члены семьи.
Разговор получился обстоятельный и серьезный. Выступавшие женщины высказали свои обиды, внесли интересные предложения. Решено было па лето открыть пионерский лагерь для детей сотрудников милиции, организовать там кружки по изучению мотоцикла, автомобиля, научить ребят пользоваться рацией, умению работать с собакой и многое другое.
Собрание затянулось, но никто не хотел уходить. После концерта женщины еще долго атаковывали Виктора Андреевича вопросами.
На следующий день работники отдела, словно именинники, пришли начищенные, наглаженные — любо посмотреть. Виктор Андреевич убедился: «Надо было раньше собрать женсовет, а нс откладывать».
Тесная дружба связывала Виктора Андреевича с секретарем партийной организации отдела Шалькебаем Утембаевым. Почти одногодки, они чем-то дополняли друг друга, было у них и общее: ревностное отношение к делу. Про Утембаева в отделе говорили, что у него мертвая хватка.
И это относилось не только к его физической силе: уж если возьмется за что-сделает. Приятно смотреть, как Шалькебай обучает молодых приемам «самбо». Точные, едва уловимые движения, незаурядная сила и ловкость. Ему уже за сорок, а редко кто из молодых и сильных мог устоять против него.
В милицию Утембаев пришел сразу же после войны и от рядового милиционера дослужился до капитана-начальника отделения БХСС. Работая в милиции, закончил вначале среднюю специальную школу милиции, а затем и Высшую школу МВД СССР.
В отделе его уважали, прислушивались к его советам.
Беспокойный и вечно во все вмешивающийся, Шалькебай всегда находил себе «работу».
Однажды ночью капитан спешил домой. Сразу за углом большого дома из узкого переулка навстречу ему вывалилась пьяная компания парней — человек шесть. Утембаев сделал им замечание, что время позднее, люди снят и вести надо себя приличнее. Тогда один из парней, тот, что полохматее, приблизился к Шалькебаю и, кривляясь, завопил:
«Братцы, вы посмотрите на это явление Христа народу! Послушайте, оно еще что-то вякает. А ну пляши отсюда, папаша, а то мои мальчики так тебя постирают, что год мыла не потребуется».
— Я работник милиции и требую, чтобы вы немедленно прекратили безобразия, — строго сказал капитан, не обращая внимание на кривляние волосатого.
— Ах, мамочка, он еще и работник милиции?! — юродствовал хулиган. — А ну, ребята, поиграем! — и вынул из кармана нож. Но едва он успел поднять руку, как уже лежал на земле, а нож отлетел далеко в сторону. Остальные пятеро оторопели, не ожидая такой развязки, но тут же бросились на капитана. Схватка была короткой. Все хулиганы были задержаны…
В первый год, когда Виктор Андреевич пришел в отдел, его избрали парторгом. Попачелу он считал, что это даже хорошо-будет совмещать работу. Но потом увидел, что функции замполита отошли на второй план: коммунисты, обращаясь по каким-либо делам к нему, обращаются не как секретарю партийной организации, а как к заместителю начальника отдела, как к администратору. Как ни старался Виктор Андреевич в своей работе разграничить эти функции, ничего не получалось. До тех пор, пока он, замполит, будет одновременно и секретарем партийной организации, сделать это трудно. Лучше, если работу по воспитанию личного состава будут вести два человека. Так и порешили.
Виктор Андреевич давно присмотрел себе в помощники Шалькебая. Коммунисты единодушно избрали его секретарем, и вот уже четыре года ои бессменно исполняет эту хлопотливую обязанность.
Замполит довольно часто и подолгу засиживается с секретарем парторганизации, намечая планы совместных действии. Виктор Андреевич исподволь, не навязчиво рекомендует для партийного обсуждения наиболее актуальные вопросы.
Было время, когда у Виктора создались некоторые трения с начальником отдела подполковником Копбосыновым. Это волевой, знающий дело руководитель, имеет большой опыт милицейской работы, хороший администратор. Но грубоват.
А тут такой случай произошел.
За неоднократные кражи из квартир был задержан цыган по кличке «Плясун». Действовал он вместе с женой Ольгой. Оба уже однажды привлекались к уголовной ответственности.
Действовали они просто: Ольга заходила в подъезд большого дома и звонила в первую попавшуюся квартиру.
Если кто-то выходил, она спрашивала вымышленную фамилию якобы своей сестры и уходила, а если никто не отвечал на звонки, искала ключи в каких-нибудь тайничках у двери или под ковриком. И, представьте, нередко находила. Она сама рассказывала, что вынимала из замочной скважины записку примерно такого содержания: «Вася, ключ над дверью за планкой…» или что-нибудь в этом роде.
Преступники ловко использовали беспечность хозяев квартиры.
Задержанный «Плясун» лгал, изворачивался, сегодня говорил одно, а завтра — другое, жаловался, что его принуждают давать показания, требовал прокурора и т. д.
И вот Копбосынов приказал привести его к себе в кабинет. Когда через минут пять Виктор Андреевич зашел в приемную, он услышал ругань. Машинистка в приемной, увидев замполита, залилась краской. Брань раздавалась из кабинета начальника.
Виктор зашел в кабинет. Подполковник несколько смутился, но продолжал: «Ты только посмотри на этого… капитан, бандит, ворюга, а тоже из себя строит…» и выругался. Виктору стало не по себе и начальник почувствовал это. Он быстро выпроводил «Плясуна» и посмотрел на замполита. Тот молчал.
Тогда Копбосынов взорвался:
— Я не могу с этими подонками говорить стихами. Что мне, целовать их? Ведь они же плюют на наши законы, а мы, выходит, сюсюкай перед ними: будьте добры, пожалуйста, вас не беспокоит? Вот ты молчишь, а вижу, что осуждаешь. А ты поработай с мое, узнаешь, какие экземпляры попадают.
