Внедрение началось 19 февраля 1988 года, когда в Москве и Ленинграде одновременно открылась Неделя американского кино. Киновед О. Ковалов в «Новейшей истории отечественного кино», умиляясь приезду американцев, пишет:
«Все копии фильмов предоставлены СССР бесплатно: советская сторона (мероприятие проводится по инициативе Госкино СССР, СК СССР и общественной организации США «Дипломатия средствами кино и театра») (отметим, что, как и все подобные американские организации, эта тоже находилась под колпаком ЦРУ и ФБР. – Ф.Р.) заявила, что оплатить расходы по аренде фильмов не в состоянии. Американцам с огромным трудом удалось уговорить своих прокатчиков внести посильный вклад в дело укрепления дружбы и взаимопонимания между народами. Уговорили…»
Ну, мы-то теперь знаем, к чему привела эта дружба. Ее последствия для нас оказались такими же, как и 100 лет назад для североамериканских индейцев, которых ушлые янки купили с потрохами за бижутерию и виски. Нас они купили не дороже – за копеечные фильмы и жвачку. Однако господина Ковалова это почему-то радует, как того людоеда из племени мумба-юмба, которому белые люди вручили консервную банку. Ну что ж, господин киновед, повесьте эту банку себе на шею и считайте ее дубликатом медали «За поражение в «холодной войне».
Американская делегация, приехавшая на Неделю, была внушительной – около 40 человек. Они привезли с собой более трех десятков фильмов, среди которых были ленты разных жанров: «Волшебник из страны Оз» (1939), «Саундер» (1972), «Шампунь» (1974), «Контакты третьей степени» (1977), «Возвращение домой» (1978), «Империя наносит ответный удар» (1980), «Загадай мне загадку» (1980), «Большое кукольное путешествие» (1981), «Поля смерти» (1984), «После работы» (1985), «Сигнал», «Ничей ребенок», «Цветок пустыни» (все – 1986) и др.
Половину из этих фильмов советские власти разрешили демонстрировать на закрытых показах, то есть для избранной публики – в ЦДК и Доме актера. Остальные стали достоянием широкой публики. Причем американцы сумели настоять, чтобы показ фильмов начался не после, а аккурат накануне 23 февраля, когда в СССР отмечался День Советской Армии. Это был символический жест, показывающий, что американская экспансия на советскую территорию началась в святой для миллионов советских людей день. Не случайно именно тогда эта дата была атакована и либералами: как и 20 лет назад, в том же журнале «Новый мир» была опубликована статья В. Кардина, которая ставила под сомнение правомерность праздника именно в этот день (в статье утверждалось, что 23 февраля 1918 года Красная Армия терпела поражения, а не побеждала).
В том же феврале на экраны страны вышел и первый проблемно-публицистический художественный фильм «ЧП районного масштаба» Сергея Снежкина по одноименной повести Ю. Полякова, где атаке подвергался советский комсомол, предстающий в картине исключительно как скопище отъявленных карьеристов, демагогов и аморалов (по сюжету комсомольские руководители проводили время в сауне в компании полуголых девиц, а главный герой – секретарь райкома ВЛКСМ, которого играл актер Игорь Бочкин – имел не только жену, но и молодую любовницу, которую он грубо «пользовал» прямо у нее на кухне).
Между тем в эпицентре сюжета этого фильма, по сути разом перечеркивающего все подвиги и победы этой организации за все годы ее существования, не случайно оказывался такой символ, как знамя (именно его похищали неизвестные из райкома комсомола, и эта кража ставила крест на дальнейшей карьере главного героя). Тем самым фильм наносил сразу двойной удар: по авторитету самой массовой молодежной организации и по одному из символов государства. Как верно пишет политолог С. Кара-Мурза:
«Огромным, страшным экспериментом над человеком был тот «штурм символов», которым стала Реформация в Западной Европе. Результатом его была такая вспышка насилия, что Германия потеряла 2/3 населения. Человек с разрушенным миром символов теряет ориентиры, свое место в мире, понятия о добре и зле. Он утрачивает психологическую защиту против манипуляторов, увлекающих его на самые безумные дела и проекты…»
Нельзя сказать, что представители державного лагеря безучастно взирали на деятельность либералов. Однако силы были явно неравны. Когда в марте 1988 года в «Советской России» было опубликовано письмо учительницы химии из Ленинграда Нины Андреевой, названное «манифестом сталинистов» и явно испирированное патриотами во власти (Лигачевым и К°), Горбачев немедленно встал на сторону критиков письма, назвав его подстрекательским. Тут же Александр Яковлев дал отмашку либеральным СМИ начать новую, куда более широкомасштабную кампанию против патриотов.
5 апреля в главной газете страны «Правда» вышла редакционная статья, где открыто осуждался «манифест сталинистов». В ней говорилось, что «консервативное сопротивление перестройке проявляется в боязни движения мысли, поисков наилучших путей реализации потенциала социалистической демократии». Эта статья стала весомым оружием в руках либералов: отныне любой человек, препятствующий высказыванию либеральных взглядов, мог быть объявлен союзником Нины Андреевой.
Тем временем перестроечный воздух все сильнее пропитывается запахом насилия. Оно еще пока не выплескивается на улицы и площади городов и поселков, однако время, когда перестройка перейдет в перестрелку, уже не за горами. И новое перестроечное кино этому всячески потворствует. В марте 1988 года на экраны страны выходит молодежная драма белорусского режиссера Валерия Рыбарева «Меня зовут Арлекино» по повести известного журналиста Ю. Щекочихина «Ловушка 46, рост второй». Сюжет фильма буквально пропитан насилием от первого до последнего кадра.
В центре сюжета была история жизни обычного советского парня по прозвищу Арлекино (его играл молодой актер Олег Фомин), который возглавлял молодежную группировку так называемых «волков», живущих на полустанке и вечно враждовавших с другими подобными группировками из других районов городка. В фильме было много сцен массовых драк, а также входящей в моду эротики вроде сцены, когда Арлекино стоя «пользует» женщину-кладовщицу, сидящую на подоконнике. Апофеозом этого «коктейля из насилия» была финальная сцена – в ней враги Арлекино у него на глазах насиловали его девушку.
Все эти «первые ласточки» перестроечного кинематографа ясно указывали тот путь, по которому отныне пойдет советское кино, – создание фильмов исключительно негативной направленности, которые в народе получат название «чернуха-порнуха». Получалось, что именно для этого брали власть на V съезде киношные реформаторы, именно это было их целью – явить стране и миру кинематограф, который станет отражением взгляда людей, буквально переполненных ненавистью… даже не к советскому режиму, а к великой России. Всем своим творчеством они тщились доказать, что сидят в вонючем клозете, куда чистый воздух поступает из дырки в стене, смотрящей на Запад.
Особенно выпукло подобный взгляд суждено будет выразить другому перестроечному фильму – «Маленькая Вера», которому в том же марте 88-го Госкино СССР выдало разрешительное удостоверение. Отметим, что это кино было из разряда «семейных»: сценарий его написала Мария Хмелик, которая была дочерью главного редактора Киностудии имени Горького Александра Хмелика (там снимался фильм), а режиссером выступал ее супруг Василий Пичул. Но поскольку фильм был из разряда «прогрессивных», либеральная общественность эту «семейственность» не гнобила, а всячески воспевала. Дескать, как говорил герой Олега Ефремова из «Берегись автомобиля»: «Эта нога… у кого надо нога». Поэтому в журнале «Советский экран» кинокритик Марина Порк ничтоже сумняшеся заявила, что в «Маленькой Вере» присутствует «семейственность» хорошая: мол, здесь «встретились два равно одаренных человека, связанных, помимо творческих, еще и семейными узами».
Отметим, что противники фильма пытались использовать проблему «семейственности» и остановить съемки ленты. Но Либеральный Босс (зампред Госкино Армен Медведев) сумел весьма хитро защитить картину. Приведу его собственный рассказ:
«В печать просочилась информация о том, что режиссер-дебютант В. Пичул снимает свой фильм на Студии имени Горького, где главным редактором служит его тесть, известный драматург Александр Хмелик. И надо же так случиться: появление публикации об этом совпало с проведением Всесоюзного совещания заведующих отделами культуры обкомов партии. Вот там и разразился скандал. Мне (почему-то только я и представлял в назначенный час Госкино) пришлось отбиваться крепко. При том, что находившийся в зале работник ЦК КПСС мягко, но поддержал версию о недопустимости семейственности на киностудиях. Хорошо, что он стал на этом же совещании критиковать Ф. Т. Ермаша. Я по возвращении на Гнездниковский «настучал», естественно. И разозленный Филипп Тимофеевич «послал» товарищей по партии и наказал всем отстать от Пичула…»
