Господин де Тюренн всегда одерживал победы, имея армии, численность которых была значительно ниже численности неприятельских армий, потому что он был более мобильным и умел так выбирать позиции, чтобы предотвратить атаки противника, даже находясь в непосредственной близости от него.
Часто сложно бывает выбрать место для сражения армии в 100 тысяч человек на маленьком клочке территории отдельной провинции. Поэтому противник почти всегда вынужден разделять свои войска, и в таком случае я могу атаковать одну из частей его армии; если же я ее побеждаю, то тем самым запугиваю другую и вскоре завоевываю превосходство. Короче, я убежден, что численное преимущество крупных армий часто сводится на нет конфликтами между военачальниками, проводящими различные операции, недостатком провизии и многими другими неудобствами, неотделимыми от этих условий. Но я здесь обсуждаю не эту тему, и это отступление вызвано только вопросом о правильном соотношении численности.
Эффективность небольших пушек
16-фунтовая пушка так же эффективно пробивает брешь, как 24-фунтовая, но ее менее сложно транспортировать. Для армии, которую я описал, достаточно 50 таких пушек и 12 мортир с соответствующим для них снаряжением. Также требуются лодки-понтоны со всем необходимым для возведения моста и 12 перекидных мостов для пересечения каналов и небольших рек, также со всем необходимым снаряжением.
Для остального транспорта и снабжения армии продовольствием я предпочитаю деревянные повозки на четырех колесах без каких-либо железных деталей. Такими повозками пользуются русские (русская телега. – Ред.); у нас в Париж их доставляют из Франш-Конте[30]. На них можно проехать из одного конца света в другой, не повредив дорог. Один человек легко управится с четырьмя повозками. В каждую такую повозку впряжены два вола. Десятая часть наших обычных повозок причиняют дорогам больше вреда, чем тысяча таких.
Если мы только задумаемся, какой ущерб причиняют государству наши нынешние транспортные средства, мы увидим, насколько полезно применение повозок, о которых я говорю. Сколько раз войска испытывали недостаток продовольствия только потому, что повозки застревали на плохих дорогах? Как часто обозы и артиллерия отставали, а армия была вынуждена делать незапланированную остановку? Короткий дождь и сотня-другая повозок быстро разобьют хорошую дорогу и сделают ее непроходимой; ее отремонтируют, но следующая сотня повозок сделает ее еще хуже прежней. Положенные на нее фашины[31] в мгновение ока будут разрезаны повозками, везущими тяжелый груз всего на двух колесах.
Все повозки армии должны тащить волы, как из-за их мерного шага, так и из экономии. Они могут пастись и кормиться везде, где останавливается армия, а если в них испытывается недостаток, с базы можно получить еще. Кроме того, им требуется меньше упряжи.
Один человек может управлять четырьмя повозками, в каждую из которых впряжены два вола. Чтобы перевезти груз, который тащат эти восемь волов, требуется 15 лошадей. Волы не съедают фураж, который везут, потому что их отсылают пастись, пока возчики косят траву и грузят ее в фургон.
Если какой-то из волов покалечен, его забивают на мясо, а вместо него покупают другого. По этим причинам я предпочитаю волов лошадям. Однако каждого надо заклеймить, чтобы легче разыскать на пастбище.
XVIII. Воинская дисциплина
Воинская дисциплина является наиважнейшим вопросом после организации войск. Она душа любой армии. Если в армии не установлена разумная воинская дисциплина, которая поддерживается с непоколебимой решительностью, у вас не будет настоящих солдат. Полки и армии будут лишь презренной вооруженной толпой, более опасной для собственной страны, нежели для неприятеля.
Это неверно, что дисциплина, субординация и подчинение принижают мужество. Всегда замечалось, что именно армии, скрепленные строжайшей дисциплиной, совершали самые великие дела.
Многие полководцы полагают, будто дисциплину можно установить отдачей приказов, но тогда таких приказов придется отдавать очень много, потому что в армии всегда можно найти массу нарушений порядка. Это неверный принцип; действуя подобным образом, военачальники никогда не восстановят в армии утраченную или ослабленную дисциплину. Лучше отдавать немного приказов, но тщательно следить за их выполнением; любое нарушение приказа следует наказывать беспристрастно, невзирая на чины или происхождение; иначе вас будут ненавидеть. Можно быть одновременно строгим и справедливым, внушать любовь и страх. Строгость должна сопровождаться добротой, но не внешней, показной, а искренней.
Телесные наказания должны быть мягкими
Порки не должны быть суровыми. Чем более они умеренны, тем быстрее вы справитесь с нарушениями дисциплины, поскольку все объединятся, чтобы покончить с ними.
Во Франции есть пагубный обычай всегда наказывать военные проступки смертью. Солдат, пойманный на мародерстве, карается повешением. В результате его никто не остановит, потому что никто не хочет смерти бедняги, который пытается только выжить. Если бы вместо этого его сажали под стражу, заковывали в цепи и кормили хлебом и водой месяц, два, три или приговаривали к работам, которые в армии отыскать всегда легко, а затем снова направляли в свой полк перед битвой, никто бы не возражал против такого наказания, а офицеры патрулей арестовывали бы их сотнями. Вскоре с мародерством было бы покончено, потому что с ним боролась бы вся армия.
Сейчас арестовывают только несчастных. Стража и все остальные солдаты, завидев их, отводят глаза в сторону, не желая брать на душу грех убийства. Генерал жалуется на многочисленные случаи мародерства; наконец, начальнику военной полиции удается изловить одного нарушителя, и его вешают. А солдаты считают, что ему просто не повезло. Сохраняет ли это дисциплину? Нет, это всего лишь смерть нескольких человек, а не искоренение зла.
Иногда офицеры сами позволяют мародерам незаметно пройти через пост. От этого нарушения есть лекарство. Необходимо только спросить у солдат, кого арестовал начальник военной полиции, заставить арестованных признаться, через какие посты они прошли, и посадить пропустивших их офицеров в тюрьму до окончания кампании. Это сделает их бдительными, внимательными и непреклонными. Но когда речь идет о смертной казни человека, пусть и мародера, лишь немногие офицеры не согласятся отсидеть в тюрьме два-три месяца, лишь бы спасти ему жизнь.
Есть вещи, чрезвычайно важные для дисциплины, которым не уделяется внимание и над которыми офицеры посмеиваются. Они даже считают педантами тех, кто их придерживается. Французы, например, смеются над обычаем немцев не прикасаться к павшим лошадям. Как бы то ни было, это очень предусмотрительно и мудро, если не заходить слишком далеко. Цель этого обычая в армии – не позволить людям есть трупы лошадей, нечистые и вредные для здоровья. Это не мешает немцам во время осады или в случае необходимости убивать лошадей и есть их. Вот и судите, полезна или нет дурная слава, закрепившаяся за этим правилом.
Немцев упрекают в том, что в их армии порют солдат; это у них установившееся военное наказание. Но если немецкий офицер ударит или каким-то иным способом оскорбит солдата, по жалобе солдата его смещают с должности. Теперь, уже не будучи его подчиненным, солдат вправе потребовать удовлетворения на дуэли, а офицер обязан принять вызов, чтобы не обесчестить себя. Это обязательство выше всех военных чинов, и часто генералы дерутся на дуэлях с бывшими своими подчиненными офицерами после того, как те покинули службу. Генерал не может не принять вызов, не обесчестив себя.
Дисциплина с помощью телесных наказаний
Французы не колеблясь занимаются рукоприкладством, но боятся применять в качестве наказания порку из-за ложных представлений о личных правах. Однако этот вид наказания зачастую бывает необходим, причем безотлагательно, и он вовсе не оскорбителен и не постыден. Сравним эти различные наказания и сделаем вывод, который из них лучше для службы и более согласуется с понятиями о личной чести.
То же самое с дисциплиной офицеров. Французы упрекают немцев за их начальников военной полиции и цепи (т. е. кандалы); те в ответ протестуют против тюрем и веревок, используемых французами. Немецких офицеров никогда не заключают в тюрьму, где они могут оказаться вместе с ворами или преступниками, приговоренными к повешению. В каждом полку есть начальник военной полиции, это всегда старый сержант (унтер-офицер), удостоенный этим постом в награду за его службу. Что касается цепей, я никогда не видел, чтобы они применялись, разве что в случае с уголовниками, а вот французов, связанных веревками, я видел. Давайте сравним эти методы, и они продемонстрируют абсурдность вынесения приговора до окончания рассмотрения дела!
