Участник фильма Юрий Чайковский (ведущий, между прочим, научный сотрудник Института истории естествознания и техники Российской академии наук) выдвинул два главных тезиса. Во-первых, теория Дарвина – далеко не единственная и далеко не лучшая из существующих эволюционных теорий. Во-вторых, его теория обладает всеми признаками религиозного учения, во что она, по Чайковскому, сегодня и превратилась.
Затем слово дали отцу Дмитрию, присланному на обсуждение другим участником фильма Андреем Кураевым. Отец Дмитрий подтвердил, что у Русской православной церкви претензий к Дарвину нет, хотя он, как ученый, несет ответственность за негативные последствия своей теории. Она, по мнению священника, позволяет человеку оправдывать собственные низменные проявления.
Далее «представителей» РАН и РПЦ поддержал раввин синагоги в Марьиной Роще Александр Лакшин (кандидат химических наук). Он согласился, что трагедия Дарвина-ученого заключается в том, что его теория вышла за рамки биологии, а вообще, если из нее изъять мысли о происхождении человека, то никаких противоречий с иудаизмом и вовсе не будет.
Слова «сектантство» никто не произнес, видимо, опасаясь, что ввиду широкого распространения дарвинизм заявит претензии на отдельную конфессию. И тогда потребует более уважительного отношения к себе.
Далее выяснилось, что Дарвин и его коллеги – просто злые колдуны, зомбирующие человечество много лет. Об этом через переводчицу в хеджабе сообщил представитель турецкого «научного центра» по борьбе с дарвинизмом. Центр этот был основан Харуном Яхья, автором нескольких десятков книг, направленных на борьбу с эволюционным учением. По словам оратора, они с Яхья обошли все палеонтологические музеи мира и нигде не смогли найти ни одной переходной формы от одного вида организмов к другому. А это значит, что всё видовое биоразнообразие, которое мы наблюдаем, – есть творение Аллаха. О чем россиянам вскоре возвестят просветительские труды Яхья.
Затем председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль решил поделиться своим видением истории науки. По его мнению, ученые, начиная с алхимиков, порождают мифы, которые потом сами же и разоблачают. «Технологии, ноу-хау, телефон и компьютер – вот настоящее, полезное знание, а вся эта фундаментальная наука, все эти теории – сплошная мифология», – победоносно завершил он свое выступление.
Зал одобрительно гудел, поддерживая исламских «мыслителей», те жали руку православному батюшке, раввин братался с каждым. Все вместе благодарили ученых мужей, убедительно раскритиковавших Дарвина.
Очередь дошла до меня. Я заметила, что была приглашена обсуждать фильм, а не оценивать научный вклад Дарвина. И объяснила, почему: «Если собравшиеся считают себя вправе это делать, то я – нет. Я не биолог-эволюционист. А про фильм могу сказать только то, что после просмотра полной версии мое мнение не изменилось: я считаю фильм не только дурным, но и опасным. И всё происходящее в этом ещё больше убеждает. Что сделала режиссер Юлия Агеева? Пришла в клуб, где играют в покер по правилам. Оставила пару игроков. К ним подсадила шулеров и добавила тех, кто умеет играть только в шашки, а про покер вообще ничего не знает. Затем сказала: начинайте игру, а мы будем вашими судьями». Профессор биофака Воейков, решив, что упоминание шулеров относится к нему, вскочил: «Да я 30 лет на биофаке читаю лекции!» Зал свистел и орал: «Фашистка-дарвинистка!» «А где свобода мнений?!» Креативный продюсер Сальников требовал, чтобы я назвала шулеров поименно или забрала свои слова обратно. Я решила не омрачать царившее в зале единение против Дарвина и покинула собрание.
Не думаю, что кого-то из собравшихся мне удалось в чем-либо убедить, но антропологический опыт, приобретенный в ходе этого обсуждения, мне представляется бесценным.
Переориентация науки на «прикладные исследования» приведет к снижению интеллектуального уровня страны[*]
В.И. Арнольд
От редакции ТрВ: Для нас 2008 год был особенным – ведь это год рождения нашей газеты, провозгласившей своей целью борьбу с деградацией науки. Перефразируя слова одного из наших авторов, кредо «Троицкого варианта» можно определить так: стране и самим ученым нужна настоящая наука, а не её имитация. Именно поэтому газета регулярно выступает в поддержку самостоятельности научных работников и групп, составляющих основную движущую силу науки, в поддержку прозрачности, конкурсности, независимой экспертизы, «гамбургского счета». Именно поэтому среди наших авторов и героев интервью – Анатолий Вершик, Виталий Гинзбург, Владимир Захаров, Юрий Манин, Валерий Рубаков, Исаак Халатников, Теодор Шанин, Владимир Ядов, Евгений Ясин и многие другие ученые, которыми наша наука может гордиться и которым действительно есть что сказать.
К сожалению, несмотря на все заявления с высоких трибун о важности перехода страны на инновационный путь развития, в 2008 г. недооценка значимости науки лишь усугубилась. Как уже отмечалось в ТрВ, в последнее время из уст руководителей страны звучат слова о том, что финансовая поддержка ученых со стороны государства – всё больше и больше, а отдача от ученых – всё меньше и меньше. Вместо вдумчивого анализа – как создать нормально работающую систему связи между научными идеями и их использованием в реальной экономике – эти тезисы в стиле «чего изволите» были мгновенно подхвачены и доведены до абсурда рядом «экспертов». В публикуемых ими материалах ставится под сомнение необходимость развития фундаментальной науки в России и делается вывод, что всерьёз поддерживать следует лишь прикладную науку, что РФФИ надо переориентировать на поддержку инноваций, и т.п. Мы обратились к выдающемуся российскому математику, доктору физико-математических наук, академику РАН Владимиру Игоревичу Арнольду с просьбой оценить последствия возможных шагов в этом направлении
– В последнее время звучат призывы переориентировать науку с фундаментальных на прикладные задачи. Если эти призывы будут реализованы, что от этого получит российский народ в ближней и дальней перспективе?
– Тенденции заменить «теоретические» науки прикладными не новы. Восставая против них ещё в середине XX в., английский математик Харди в старости писал: «Если бы мне сейчас пришлось выбирать себе специальность, то я бы выбрал либо теорию относительности, либо теорию чисел, ибо только эти две области никогда не будут иметь никаких военных приложений». Кое-что о многочисленных приложениях математики Харди знал от своего соавтора и соседа по Кембриджскому Тринити-колледжу Литлвуда (занимавшегося даже артиллерийской стрельбой и адиабатическими инвариантами небесной механики в связи с устойчивостью планетных орбит).
Но Харди следовало бы к тому времени уже знать и о «формуле атомной бомбы» Эйнштейна (E=mc2) из теории относительности, и об успехах криптографии, основанных на теории чисел (и приведших Тьюринга как к расшифровке немецких кодов, так и к изобретению им компьютеров, называемых сегодня машинами Тьюринга).
«Гуманист» Харди был недоучкой, считавшим «самым гуманным оружием» горчичный газ – иприт. Впрочем, не одному лишь Харди «переход от теорем к практически полезным приложениям» напоминал переход от музыки Моцарта к литаврам военных оркестров или от клятвы Гиппократа к бактериологическому оружию.
Величайший прикладник Пастер сказал о приложениях следующее:
«Никаких прикладных наук не было, нет и никогда не будет. Есть науки, совершающие научные открытия, и есть их приложения (т.е. использование именно открытий этой науки на пользу человечеству). А «прикладные науки» – это лицемерный псевдоним, выбранный для своей деятельности теми, кто желает отнять у фундаментальных наук средства, естественно выделяемые обществом на научные открытия, которые так ему нужны».
Я хотел бы подчеркнуть, что это сказал не абстрактный аксиомофил вроде Декарта или Бурбаки, а замечательный биолог Пастер, которого всё больше знают именно за его прикладные работы. Но начинал он с гораздо более теоретических исследований, открыв, в частности, значение киральности для биологии и жизнеобразования.
Киральность (или хиральность) – это отличие левых винтов от правых. Сложные органические молекулы часто бывают закручены винтом, и такая молекула имеет два варианта (одинакового химического состава, но являющиеся зеркальным отражением друг друга). И вот Пастер открыл этот эффект «левовращения поляризации» для важнейших органических соединений (включая даже глюкозу) – причем оказалось, что в живой природе всюду встречается только один из двух симметричных вариантов.
Если кормить животное вторым (а при синтетическом производстве химиков оба варианта появляются в виде смеси, пятьдесят процентов – с левыми, а пятьдесят – с правыми винтами), то организм сначала разберет эти неправильно ориентированные молекулы на атомы, а потом заново соберет из них такие же молекулы другой киральности и только тогда сможет их использовать. Естественно, на эту перестройку придется израсходовать дополнительную энергию – из открытия Пастера следует, что лучше отбирать односторонние молекулы корма (которые образуются при его биологическом производстве).
