Несколько следующих дней дались мне с трудом. Я не могла прийти в себя. Тело болела, но душевная боль была в сто раз сильней. Что он сделал со мной? Как мне впредь противостоять ему?
Субботний пикник помог мне развеяться. Учителя, которые поехали с нами, прекрасно меня знали. Они слышали, что я болела – впрочем, это и так было видно, – поэтому постарались быть со мной добрее и заботливее, чем обычно. Это помогло, и мне стало немного легче.
Я с ужасом ждала следующего вторника. От мысли о том, что Билл, мой мучитель, снова встретит меня вечером возле дома викария, посадит в машину и надругается надо мной, становилось дурно. Потом я вспомнила, что Венди тоже посещает по вторникам школу для конфирмантов, и у меня появилась идея. Я спросила маму, может ли Венди остаться у нас ночевать; мама не смогла сразу придумать причину для отказа и разрешила.
Я вздохнула с облегчением, когда Венди согласилась остаться у меня на ночь. У меня камень свалился с души. Теперь я была в безопасности. Все-таки Бог услышал мои молитвы.
Когда дядя Билл заехал за мной и увидел двух девочек вместо одной, он не обрадовался. Однако он не мог просто взять, развернуться и уехать на глазах у викария. Так что мы с Венди забрались на заднее сиденье, и Билл повез нас домой.
Вскоре после этого наступила весна. Дни стали длиннее, темнело позже, и мне снова разрешили ходить домой одной. Занятия в школе для конфирмантов закончились, предстоял обряд конфирмации. Мы с Венди с нетерпением ждали церемонии. В этот торжественный день мы должны были одеться во все белое; я знала, что белый цвет особенный – цвет чистоты и невинности, не зря ведь все невесты идут под венец в белом платье. Родители Венди пообещали купить ей платье специально для церемонии. Я тоже стала выпрашивать у мамы новое платье, но она и слышать об этом не хотела. Тогда «бабушка номер один» сказала, что сошьет его для меня: она здорово шила. Платье получилось просто загляденье – я и правда почувствовала себя в нем невестой!
Мама проигнорировала обряд конфирмации, зато папа с бабушкой пришли. Папа с гордостью наблюдал, как я прохожу церемонию, и мне стало жалко, что мать не пришла: вдруг она тоже гордилась бы мной? Хотя я понимала, что такого быть не могло.
Во время службы я молила Господа, чтобы он очистил меня от скверны ужасных событий, пережитых мной в последние годы. Теперь, когда я была полноправным членом церковной общины, я верила, что Бог защитит меня. Наконец-то он услышит мои молитвы. Конечно услышит.
Мать не на шутку рассердилась, получив уведомление, что я провалила вторую часть экзаменов из-за того, что упала в обморок. Она срочно пошла в школу поговорить с моей классной руководительницей, недовольная тем, что теперь меня направят в среднюю современную школу, а не в классическую, как ей хотелось. Раньше она никогда не интересовалась моим образованием, даже ни одно родительское собрание не посетила, а теперь вдруг это стало для нее делом престижа. Ее привлекал статус матери, чья дочь достаточно умна, чтобы учиться в классической школе, и она не собиралась отказываться от свой мечты.
– Глупая девчонка, не могла потерпеть до конца экзамена, – жаловалась мать. – Так, глядишь, и набрала бы нужные баллы.
– Ее вины тут нет, – пыталась убедить ее моя классная. – Просто Кэсси была нездорова в тот день, так уж получилось.
– Мне все равно, что там с ней было. Она подвела меня и всю семью! – кричала мать. Я, напуганная, пряталась за ее спиной.
Учительница удивленно взглянула на мать:
– Кэсси всегда очень хорошо занималась, она прилежная ученица. Раз уж вы так переживаете из-за этих экзаменов, я переговорю с директором школы. Посмотрим, что можно сделать.
Школа была для меня убежищем, где я могла забыть об ужасах жизни дома, поэтому я всегда хорошо училась. Там мне было спокойно, я не выделялась из общей массы других учеников. Уроки позволяли мне отвлечься от мрачных мыслей. Я усердно занималась, добиваясь похвалы учителей. На самом-то деле я нуждалась в маминой похвале, но это была несбыточная мечта. Я никогда не ждала от жизни чудес, поэтому редко разочаровывалась. Но теперь, когда я так подвела свою мать, нечего было и надеяться на ее любовь.
Мама встретилась с директрисой, и та объяснила ей, что экзамен можно сдать еще раз и что она будет только рада все устроить, если, конечно, я действительно хочу учиться в классической школе. В сентябре все-таки придется отдать меня в обычную школу, потому что экзамен можно пересдать только в ноябре, зато в случае успешной сдачи я смогу перевестись. Директор школы заверила маму, что у меня есть все шансы набрать проходной балл, но попросила не давить на меня, потому что я должна принять решение самостоятельно: когда придет время, они с классной руководительницей вызовут меня и спросят, что я надумала.
Мать осталась недовольна. Она никогда раньше не позволяла мне принимать решения самой и, как только мы пришли домой, заявила, что не собирается делать это впредь.
Осенью я пошла в обычную среднюю школу, как Клэр и остальные мои друзья, и мне там сразу понравилось. Там была очень хорошая обстановка, добрые учителя и преподавали интересные предметы. Однажды вечером я случайно услышала разговор родителей. Из школы прислали уведомление о том, что пришла пора принять решение о пересдаче экзаменов для поступления в классическую школу. Мать жаловалась отцу на учителей, уверенных, что я могу самостоятельно принимать решения. Сама она уже решила все за меня: нравится мне это или нет, я должна учиться только в классической школе.
На следующий день директор школы пригласила меня и мою классную руководительницу к себе в кабинет. Учителя спросили меня, что я решила.
Я попросила время на размышление, и они сказали, что я должна дать ответ до конца недели, потому что позже уже нельзя будет подать заявку.
Я решила посоветоваться с родителями. Мне очень не хотелось снова переходить в другую школу, расставаться с товарищами, прежде всего с Клэр. Меня пугала мысль, что предстоит учиться в огромной школе, где я никого не знаю, с очень высокими требованиями, в постоянном стрессе от необходимости соответствовать этим требованиям. Однако если мама скажет, что ее сделает счастливой мое поступление в классическую школу, я исполню ее волю. Может, тогда она наконец будет мною довольна.
Я пришла домой после уроков и уже начала подниматься к себе в комнату, как вдруг услышала, что родители ругаются; речь, по-видимому, шла обо мне, и я остановилась послушать.
– Неблагодарная девчонка, пусть радуется, что ее вообще в школу взяли! – кричала мать. – Вечно от нее одни неприятности. Сколько боли и страданий она мне принесла!
Я не понимала, что она имеет в виду. Чем я так ее расстроила? В отличие от Тома, уроков я не прогуливала, конфеты в магазинах не воровала, стекол не била. Том постоянно проказничал, но мама смеялась над его проделками и заступалась за него. Я же ничего дурного не делала. Я панически боялась нарушить правила или сделать что-то недозволенное.
Папа напомнил маме о моих достижениях, сказал, что она должна мной гордиться, а она рассмеялась ему в лицо:
– Гордиться? Ей? И это после всего, что она сделала?
Я была так удивлена, что мне захотелось сбежать к ним и спросить, о чем они спорят, но глубоко в душе я знала, что не хочу знать ответ. Я видела, как плохо мать относится ко мне и как благоволит к Тому и сестрам, но не знала, почему она так поступает. Наверное, я такая плохая, что вызываю у нее отвращение.
Мать разошлась не на шутку, у нее начиналась истерика, но отец стоял на своем:
– Я считаю, они правы, Кэсси должна решить сама. Ей хорошо в этой школе, пусть тут и остается, если ей нравится.
– Зато если у нее будет хорошее образование, она сможет найти престижную работу и начнет возвращать мне деньги, которые я на нее потратила, – кричала мама в ответ.
Ее рассуждения озадачивали. Я обязана платить родной матери за то, что она меня содержит? Разве родители не должны тратить деньги на воспитание детей? Мне казалось, это в порядке вещей.
Пока я шла домой, я решила, что соглашусь пересдать экзамен и переведусь в классическую школу ради мамы. Не хотелось снова менять школы, зато мама могла бы гордиться мною. Но после всего услышанного я поняла, что это невозможно. Я буду лезть из кожи вон, а она даже внимания не обратит. И я передумала. Раз уж не в моих силах доставить ей удовольствие, я хотя бы могу порадовать саму себя. Меня все устраивало и в обычной школе. Я нравилась и учителям, и одноклассникам. У меня были хорошие отметки. С переходом в другую школу я лишилась бы всего этого, так и не получив взамен маминой любви.
Так и сделаю – скажу родителям о своем решении утром и сразу убегу в школу, пока не начался скандал: такая новость маму не обрадует.
Я плохо спала в ту ночь, и к утру смелости у меня поубавилось. Спускаясь из комнаты к завтраку, я очень нервничала и обрадовалась, когда увидела отца за столом. Я надеялась на его поддержку.
