Способность ранней «Орг» проводить стратегические разведывательные операции можно с полным правом оценить столь же критически, как это еще в 1946 году сделал «ревизор» ЦРГ Дональд Гэлловэй. Несмотря на очень позитивную оценку Джеймса Критчфилда, Лэнгли в середине 1949 года пришло к выводу, что из 120 осуществлявшихся проектов 90 % не имели никакой ценности, и порекомендовало прекратить их. Зато тактическую разведку Пуллаха в Восточной Германии в конце сороковых и в начале пятидесятых годов вполне можно оценить как успешную, что полностью соответствовало впечатлению второго американского контролера Сэмюеля Боссарда. Хотя как раз в это время «Орг» располагала и несколькими хорошо размещенными источниками в политической и административной сферах Восточной Германии в Берлине, именно разведка боевого порядка и боевого расписания стала показательным примером успехов Пуллаха, его самой сильной стороной. «Люди Гелена вряд ли могли разобраться в политических нюансах и идеологических мотивах, восточная сверхдержава была для них врагом, мало чем отличавшимся от самого чёрта, но азбуку военной разведки они знали великолепно». Так оценивают этот период деятельности «Орг» Цоллинг и Хёне в «Пуллахе изнутри».
Однако существовала фундаментальная разница между «Иностранными армиями Востока» и Организацией Гелена. Если отдел «Иностранные армии Востока» был чисто аналитической структурой, получавшей сведения в начале только от других военных и гражданских организаций, и до 1944 года не располагавшей никаким собственным разведывательным потенциалом, то от новой спецслужбы не позднее 1947 года уже требовали также вести активный самостоятельный сбор политической, экономической и, в первую очередь, военной информации на востоке Германии. «Иностранные армии Востока», кроме того, не могли оказывать никакого влияния на процесс принятия военных и военно-политических решений в Третьем Рейхе. А у Гелена после войны развились далеко идущие амбиции. Он надеялся оказывать немалое влияние на политиков в Бонне. Потому в 1950 году он — безуспешно — поднял вопрос о назначении его первым президентом Федерального ведомства по охране конституции (БФФ). Как талантливому мастеру плетения сетей ему после многолетних маневров удалось преобразовать «Орг» в федеральную службу и получить должность президента «единственной» национальной секретной службы. Для Гелена важное значение имела возможность влиять на политику, и для достижения этого ему нужно было найти доступ к лицам, принимающим решения в столице. Он ведь наверняка не забыл, с каким пренебрежением относились вожди Третьего Рейха к оценкам ситуации, которые во время войны готовил его отдел «Иностранные армии Востока».
Чтобы такое пренебрежение не повторилось в новом западногерманском государстве, разведчикам необходимо было доказать, что они действительно располагают важными, точными и полными сведениями о противнике. Характерным примером трудностей Службыв том, что касалось однозначных и четких выводов, может служить замечание, которое государственный секретарь в Ведомстве федерального канцлера Отто Ленц записал в своем дневнике в середине 1951 года после конференции в Пуллахе.
«Господа, исходя из своих наблюдений, пришли к выводу, что в ближайшее время следует опасаться военного конфликта. Во всяком случае, нельзя не заметить, что русские в восточной зоне постепенно переводят свои войска в состояние постоянной боевой готовности. Но с другой стороны, Россия, как и другие восточноевропейские страны, настолько отстали в экономическом развитии, что вряд ли стоит предполагать, что они в данной ситуации пойдут на риск войны».
Как тут не заметить нерешительности в выводах: то ли русские готовы к войне и способны ее вести, то ли нет. Боевая готовность и уровень обучения войск доказывали вероятность войны, состояние промышленности и военно-промышленные ресурсы противоречили этому. И «Орг» просто предоставила Бонну самому разбираться с этим противоречием. Сбор информации, получение источников у разведываемых объектов, «азбука военной разведки», что не относилось к непосредственным задачам того же отдела «Иностранные армии Востока», это теперь в значительном масштабе удалось Пуллаху в СОЗ и в ГДР в первые годы Холодной войны.
4. Экскурс: военные миссии связи западных союзников
Помимо оптической разведки (imaginery intelligence) с самолетов и позднее со спутников, которыми не обладали в годы Холодной войны ни Организация Гелена, ни БНД, три западные державы-победительницы располагали с 1946 года (Великобритания) и 1947 года (Франция, США) по 1990 год в отличие от всех прочих западных спецслужб важным преимуществом, помогавшим им в ведении военной разведки в СОЗ и в ГДР. При Группе советских оккупационных войск в Германии и позднее при Группе советских войск в Германии у англичан, американцев и французов были аккредитованы военные миссии связи (ВМС). Западные ВМС, как и учрежденные Советами в трех западных оккупационных зонах их эквиваленты, были частью четырехстороннего контроля над Германией. Юридическим основанием для их создания было Лондонское соглашение 1944 года и последовавшие после него директивы и договоренности, связанные с тем, что в июне 1945 года правительственная власть в Германии перешла в руки оккупационных держав. Правовой характер миссий был уникален: из-за своей аккредитации при советских вооруженных силах в Германии западные военные миссии связи не могли поддерживать официальных контактов с государством, на территории которого они осуществляли свою деятельность. Это положение сохранилось и после 1957 года, когда советские войска находились на территории ГДР уже не как оккупационные силы, а согласно договору о размещении советских войск, заключенным между СССР и ГДР. На примере военной миссии связи США можно увидеть, какие возникали коллизии, совершенно невозможные с точки зрения международного права при взаимоотношениях равноправных государств. «Когда она требовала от ГСВГ взаимного иммунитета, такого же противоправного, она не только постоянно нарушала этим отрицаемый Соединенными Штатами суверенитет Восточной Германии — она открыто претворяла это неуважение в жизнь».
Ниже мы рассмотрим только практический вклад военных миссий связи западных государств в осуществление западного военного шпионажа. Официальная задача Военной миссии связи Соединенных Штатов (United States Military Liaison Mission, USMLM), Миссии Британского главнокомандующего при Советских войсках в Германии (British Commander´s-in-Chief Mission to the Soviet Forces in Germany, BRIXMIS) и Французской военной миссии связи (Mission Militaire Française de Liaison, MMFL) звучала, разумеется, иначе. Они должны были решать вопросы связи, представительства и поддержки и обеспечивать надежный прямой контакт между главнокомандующими оккупационными войсками четырех держав-победительниц. В начале они следили за разоружением и демилитаризацией Германии, решали задачи репатриационных комиссий и защищали интересы своих сограждан в чужих зонах оккупации. До смерти Рудольфа Гесса в западноберлинской тюрьме Шпандау в 1987 году они, кроме того, предоставляли переводчиков этому нацистскому военному преступнику. Особенно первые два послевоенных года западные ВМС в СОЗ особенно интенсивно собирали информацию о развитии там промышленности и сельского хозяйства. В уменьшенном масштабе этой работой они занимались вплоть до своего роспуска в 1990 году. Помимо этого, они должны были помогать при уточнении географических карт Восточной Германии, потому что ни один другой представитель западных держав не мог бы собственными глазами так хорошо оценить изменения в географии и инфраструктуре ГДР, как офицеры ВМС.
Но вся эта деятельность играла де-факто только второстепенную роль в сравнении с взаимным наблюдением за военной ситуацией в соответствующей зоне оккупации. Не позднее 1949 года эта задача стала основной для западных военных миссий связи. Одним из первых поручений американской USMLM и английской BRIXMIS стала рекогносцировка восточногерманского побережья Балтийского моря, чтобы найти на берегу участки, пригодные для высадки морского десанта. Связи с советским штабом и все представительские задачи, когда западные военные встречались с советскими, тоже приобрели разведывательный характер, поскольку в ходе таких контактов можно было узнать много интересного об образе мышления высшего офицерского корпуса ГСВГ.
Офицеры, унтер-офицеры и солдаты западных военных миссий связи представляли собой в некотором смысле замену аппарата военных атташе при посольствах. Ведь западные страны не признавали ГДР до 1972 года и поэтому не располагали никакими дипломатическими представительствами в Восточном Берлине. Персонал миссий пользовался в ГДР как бы определенным дипломатическим иммунитетом и мог передвигаться сравнительно свободно по ее территории. Офицеры миссий использовали эту возможность «на полную катушку», совершая круглые сутки автомобильные поездки во все концы страны. Разумеется, тот факт, что этим военным приходилось ездить только в форме и в служебных машинах со специальными номерами, «разоблачал» их как иностранцев, представителей вооруженных сил «вероятного противника». Но с другой стороны этот западный мундир не только обеспечивал некоторую защиту от восточногерманских органов безопасности, но часто облегчал установление связи с заинтересованным местным населением, которое тогда можно было целенаправленно опрашивать. Однако нужно исходить из того, что военные миссии связи не курировали тайных агентов и не проводили иные тайные операции, не соответствовавшие логике их задач и статуса. С другой стороны, разумеется, официальные возможности миссий связи давали западным державам прекрасную «легенду», чтобы использовать полученную тайным путем информацию и в открытой, публичной форме.
