Понятно, что жертва кричала, молила мучителей остановиться, что-то им говорила, возможно даже укусила кого-то из них, во всяком случае либо речь, либо какие-то действия Людмилы спровоцировали неожиданно гневную реакцию пытавшего ее человека, который вырвал пальцами или вырезал ножом ее язык с прилегающими подъязычными мышцами. Рационального объяснения этому действию нет, скорее всего, оно произошло под воздействием внезапного резкого раздражителя — гнева, боли, досады. Скорее всего, конечно, боли…
Протокол судебно-медицинской экспертизы никак не описывает повреждения рта Людмилы, хотя эксперт Возрожденный должен был понять, какого рода воздействие привело к удалению языка. Скорее всего, Возрожденный увидел нечто такое, что категорически нельзя было вносить в официальный документ, т. е. сам эксперт понял, что доверять увиденное бумаге — значит разрушать всю официальную картину расследования, которое 9 мая 1959 г. уже благополучно и неудержимо клонилось к прекращению. Но в протоколе Возрожденного есть все же косвенное указание на насильственность удаления языка и диафрагмы рта, хотя оно не бросается в глаза при поверхностном прочтении документа. Давайте вспомним, как выглядел этот фрагмент акта экспертизы: «При ощупывании шеи определяется необычная подвижность рожков подъязычной кости и щитовидного хряща. <…> Рожки подъязычной кости необычной подвижности — ХХХХХХХ (далее забитое слово из 7 букв, по смыслу предложения, это было слово «СЛОМАНЫ»), мягкие ткани, примыкающие к подъязычной кости, грязно-серого цвета. Диафрагма рта и языка отсутствует. Верхний край подъязычной кости обнажен». Рожки подъязычной кости, имеющей в грубом приближении форму буквы W, легко ломаются при ударе в шею сбоку в направлении немного снизу вверх. Даже без повреждения позвонков этот удар считается смертельным (или потенциально смертельным), поскольку провоцирует быстрый и сильный отек, сужающий просвет дыхательного горла и приводящий к смерти от удушья в течение 10–30 минут. Но к подъязычной кости крепятся две мышцы mylohyoideus, образующие диафрагму рта. И те же самые повреждения W-образной косточки можно причинить не ударом сбоку и снизу вверх, а рывком языка вверх, при котором мышцы диафрагмы передадут усилие на тонкие рожки. Здесь уместна аналогия с обычной детской рогаткой, хорошо знакомой всем мальчишкам: мышцы диафрагмы можно уподобить натягиваемой резинке, а подъязычную кость — самой Ү-образной рогатине, к которой эта резинка крепится. Вот только аналогия эта хромает тем, что, в отличие от настоящей рогатки, мышца оказывается прочнее тонкой, хрупкой кости, имеющей к тому же сложную форму. И если силовое воздействие способно разорвать мышцу, то кость оно сломает тем паче.
С некоторой долей вероятности можно утверждать, что язык Людмилы Дубининой был вырван изо рта, в результате чего произошел слом рожков подъязычной кости. И судмедэксперт Возрожденный прекрасно это увидел и понял природу увиденного, вот только доверить бумаге свое открытие не пожелал. Эксперт зафиксировал увиденное в нескольких скупых и невнятных фразах — и этим ограничился. Он как мог обезопасил себя от возможного в будущем уголовного преследования по ст. 120 УК РСФСР в редакции 1926 г. (с многочисленными дополнениями), по которой в те годы судебно-медицинский эксперт мог быть привлечен к уголовной ответственности. Упомянутая статья карала за служебный подлог, который в 1959 г. советским законодательством трактовался как «внесение должностным лицом в корыстных целях в официальные документы заведомо ложных сведений, подделки, подчистки или пометки другим числом, а равно составление и выдача им заведомо ложных документов». Статья эта предполагала прямой умысел обвиняемого в сокрытии либо искажении сведений, поэтому судмедэксперт поступил в высшей степени мудро, решив не допускать сокрытия или искажения обнаруженных им во время вскрытия существенных травм и повреждений. Ведь коли умысел доказать не удастся, то и обвинение будет совсем другим («халатность»), независимо оттого, проведут ли через некоторое время эксгумацию трупов или нет. И есть такое сильное подозрение, что, честно фиксируя ужасные повреждения трупа Людмилы Дубининой, наш драгоценный эксперт думал вовсе не о торжестве справедливости, а о том, как спасти себя от тюремных нар. Возрожденный описал то, что увидел на секционном столе, без должных выводов и не давая должной оценки увиденному; фактически он отказался от своей функции эксперта, присвоив себе обязанности прозектора, т. е. лица, осуществляющего вскрытие трупов без анализа и оценки результата. Почему так случилось? Ответ не содержит в себе никакой интриги и на редкость прозаичен: товарищ Возрожденный, скорее всего, руководствовался латинской мудростью sapienti sat (умному достаточно и слова).
Схема условно показывает примерные повреждения грудной клетки Людмилы Дубининой. Смертельный удар (возможно, двукратное приложение силы) был нанесен в левую половину груди, вызвав перелом шести ребер по срединноключичной линии. Обусловленная им деформация грудной клетки привела к множественным переломам ребер с правой стороны по средне-ключичной и средне-подмышечной линиям. Подобное дробление реберных костей неизбежно сопровождается образованием значительного числа клиновидных сколов, отколов и мелких фрагментов. Кости в местах переломов имеют зубчатую, пилообразную форму. Сдвиг костей и разворот их мелких фрагментов вызывают кровоизлияния в межреберные мышцы и как неизбежное следствие — проколы плевральной полости; туда начинает поступать кровь, вызывая сдавление легких и уменьшение их эффективной поверхности, участвующей в дыхании. Без неотложных мер (пункция плевральной полости с целью удаления поступающей крови) смерть пострадавшего из-за удушья и болевого шока неизбежна. «Лавинщики» же пытаются убедить нас в том, что самостоятельное передвижение людей с такими травмами является почти что нормой. Тонкими фиолетовыми линиями на схеме прорисованы легкие, желтым цветом показана сердечная сумка. Утолщение с ее правой стороны условно демонстрирует кровоизлияние в сердечную мышцу, описанное судмедэкспертом Возрожденным.
Впрочем, отвлечемся от экспертиз Возрожденного, о них сказано достаточно.
Пытка Людмилы Дубининой закончилась ее быстрым убийством посредством нанесения добивающего удара коленом в грудь. Удар был нанесен с левой стороны груди, где имел место так называемый прямой перелом шести ребер (перелом в районе непосредственного приложения силы), справа в результате так называемого непрямою перелома оказались сломаны по крайней мере в двух местах еще 4 ребра. Прямые переломы ребер часто сопровождаются сколами и смятием зигзагообразных краев, так что не будет преувеличением сказать, что грудная клетка Людмилы в долю секунды превратилась в настоящую кашу из костей. Прогиб грудной клетки в момент удара был столь велик (10 см или даже больше), что сдавил и сдвинул со своего места сердце. Даже если не принимать во внимание последовавшее кровоизлияние в сердечную мышцу, подобная травма неминуемо должна была привести к сбою работы сердца и развитию коллапса. После этого удара Людмила в себя уже не пришла и, даже если оставалась жива, то всего несколько минут. Возрожденный предположил, что после травмирования Людмила могла прожить 10–20 минут, но есть сильное подозрение, что этот интервал он отмерил с очень большим запасом.
Здесь мы еще раз повторим то, что уже было отмечено: характер повреждений Людмилы Дубининой делал в тех условиях категорически невозможной ее транспортировку в долину Лозьвы. В районе 2–5 пар человеческих ребер к грудной клетке крепятся мышцы, ответственные за движения рук (если точнее, за их опускание, т. е. приведение к торсу). При попытке развести руки в сторону эти мышцы растягиваются и передают нагрузку на ребра; понятно, что если ребра сломаны, то такая нагрузка вызовет перемещение отколков и увеличение зазора между ними. Малейшее изменение нагрузки либо обычное сотрясение тела при ходьбе будет провоцировать повреждение отколками прилегающих тканей и с неизбежностью приведет к проколу плевральной полости (если только этого не случилось прямо в момент перелома ребер). Туда начнет поступать кровь, разовьется так называемый гемоторакс (заполнение плевральной полости кровью и обусловленное этим сдавление легкого). В случае Людмилы гемоторакс обоих легких был просто неизбежен. Это смертельно опасное осложение, требующее пункции плевральной полости (прокалывания грудных мышц иглой шприца и удаления крови), причем в случае с Людмилой пункции потребовалось бы проводить неоднократно.
Именно из-за угрозы гемоторакса или пневмоторакса (попадание в плевральную полость воздуха в случае открытого перелома ребер) категорически запрещается разводить руки в сторону лицам, имеющим переломы двух и более ребер, без предварительной фиксации грудной клетки давящей повязкой. В случае с Людмилой Дубининой ее транспортировка была возможна лишь в положении лежа с руками, сложенными на животе. По версии же Буянова, ее вели вниз по склону, бережно поддерживая за руки, причем безо всякого фиксирования грудной клетки. Эта «бережная поддержка» убила бы девушку в течение буквально 3–5 минут в силу описанной выше причины.
