864
Там же. Л. 11.
Так как в Бюро от СССР входило двенадцать человек, а в Секретариат — только два, причем на пленуме Бюро присутствовал от СССР один Эренбург.
Вдова писателя Гилберта Честертона, скончавшегося 14 июня 1936 г.
Впоследствии Эренбург вспоминал о лондонском пленуме: «Неожиданно на наше собрание пришел Герберт Уэллс <…> и тотчас вылил на нас ушат холодной воды: трезво разъяснил, что мы не Дидро и не Вольтеры, что у нас нет денег и что мы вообще живем утопиями <…>. Конечно, в своем скептицизме он был прав…» (2, 74).
М. Горький и Р. Роллан. Переписка (1916–1936). М., 1996. С. 301.
Неизвестные страницы дневника Роллана (май 1935) // Диалог писателей. Из истории русско-французских культурных связей XX века. 1920–1970. М., 2002. С. 275.
См. примеч. 16 наст. главы (В файле — примечание № 617 — прим. верст.).
Ответа по этому вопросу ни от Кольцова, ни от Щербакова Эренбург не получил — в Москве предпочитали, чтоб Мальро задержался и выступил на съезде комсомола. 4 марта Эренбург писал своему московскому секретарю В. А. Мильман: «17-го здесь литературный диспут. Если А<ндре Мальро> не приедет, его надо отменить. Сообщите» (Эренбург. Письма. Т. 2. С. 202).
Большая цензура… С. 411–412.
Летопись жизни и творчества А. М. Горького. Т. 4. М., 1960. С. 562.
Вместе с А. Мальро к Горькому ездил и его младший брат Ролан, по возвращении в Москву поселившийся у Бабеля (см.: Фрадкин В. Дело Кольцова. М., 2002. С. 101).
Поварцов С. Причина смерти — расстрел. С. 126.
Кольцов М. Буревестник. Жизнь и смерть Максима Горького. М., 1938. С. 92–93. В этой книжице, в частности, описывалось, как по заданию Троцкого под непосредственным руководством Бухарина и Ягоды Горький был «зверски, подло, из-за угла убит за то, что защищает дело рабочего класса, за то, что ненавидит и презирает троцкистско-бухаринских изменников, за то, что он друг Ленина и Сталина», — Кольцову этот сталинский бред не помог, и в декабре 1938-го его арестовали; после пыток он подписал обвинение и был расстрелян, а все книги его изъяли из библиотек.
Власть и художественная интеллигенция. С. 300–301. Черновик.
Власть и художественная интеллигенция. С. 325.
В перечне приемов Сталиным писателей (1925–1949) Мальро не значится. (Власть и художественная интеллигенция. С. 688–691). Но беседа со Сталиным у Мальро состоялась (когда и где неизвестно) — в 1971 г. Мальро рассказывал об этом Жану Вилару (см.: Литературная газета. 1989. 25 янв.).
Эренбург. Письма. Т. 2. С. 214.
Эренбург (2, 73–74).
Бухарин Н. Революция и культура. М., 1993. С. 288–307.
Мальро А. Зеркало лимба. М., 1989. С. 349.
Эренбург. Письма. Т. 2. С. 214.
Эренбург вспоминал об этом разговоре: «Незадолго до своей поездки в Советский Союз он пригласил меня к себе: „Меня, наверно, примет Сталин. Я решил поставить перед ним вопрос об отношении к моим единомышленникам…“ Хотя я знал особенности Жида, я не сразу понял, о чем он собирается говорить Сталину. Он объяснил: „Я хочу поставить вопрос о правовом положении педерастов…“ Я едва удержался от улыбки; стал его вежливо отговаривать, но он стоял на своем» (2, 64).
Жак Шифрин — сотрудник издательства «Н. Р. Ф.», выходец из России.
Риссельберг М. ван. Цит. соч. С. 539. А. Жид прилетел в Москву в сопровождении Пьера Эрбара 17 июня; в Ленинграде 30 июня к ним присоединились Луи Гийу, Эжен Даби, голландский писатель Джеф Ласт и Жак Шифрин. Гийу и Ласт были членами Бюро Международной ассоциации писателей.
Эренбург. Письма. Т. 2. С. 228.
Беллетризованную версию см.: Арагон Л. Гибель всерьез. М., 1998. С. 33–53.
Жид А. Записные книжки путешествия в СССР // Диалог писателей. С. 363.
Там же. С. 43–44.
Ефимов Б. Десять десятилетий. О том, что видел, пережил, запомнил. М., 2000. С. 267.
Власть и художественная интеллигенция. С. 317.
Жид А. Возвращение из СССР. М., 1990. С. 145.
Там же. С. 139–140. Отметим, что годом раньше Бухарин вместе с Горьким беспрепятственно провожал из Москвы Ромена Роллана.
Литературная газета. 1936. 20 и 26 июня.
Большая цензура. С. 422.
Диалог писателей. С. 260.
«Я отчитывалась <А. Жиду> о вечере, проведенном у Мальро. Скорей, тяжелое впечатление, в котором Мальро не виноват. Кажется, он так занят ролью, которую играет в Испании (она его радует), что поглощен этим полностью и теряет всю свою обычную нервность. Все это для меня туманно. Жид говорил мне, что Мальро ведет переговоры об оружии, о важных поставках самолетов и что он постоянно летает из Испании в Европу. Мальро неразговорчив, его надежды на победу сомнительны. Был и одутловатый Эренбург, болтал о патологии испанцев, кстати — остроумно, с откровенным юмором, но слишком легкомысленно и слишком отстраненно для человека, приехавшего оттуда. И потом — что-то мне не нравится его физиономия, неприятная, мешает. Впечатление неуместного остроумия усилено одалиской Кларой Мальро (жена писателя. — Б.Ф.), которая принимает, лежа на своей кровати, с легкомысленным и живым интересом, патетически говоря об опасности, связанной с деятельностью Мальро, и тут же переходя к его успехам на женском фронте» (Риссельберг М. ван. С. 562).
15 января 1945 г. А. Жид записал в «Дневнике»: «Я писал о поездке в СССР в том стиле и в том же духе, что и о разоблачениях колониальных злоупотреблений в Конго, которые вызывали у меня отвращение. И те же самые люди, которые возмущались моими критическими высказываниями по адресу СССР, громче всех приветствовали меня, когда подобные критические замечания направлялись против побочных явлений „капитализма“. В этом случае все восторгались моей проницательностью, моей способностью разоблачать обман, моей смелостью в обличениях. В России же, вдруг стали утверждать эти люди, я не сумел ничего понять, не сумел ничего увидеть. И если некоторые признавали обоснованность моих наблюдений, то кое-кто все-таки считал их несвоевременными. Самое большое, что допускалось среди товарищей, — это признать: в СССР есть отдельные несовершенства, но говорить о них еще не пришло время» (Литературная газета. 1989. 8 марта).
Писатель и критик Ф. Журден — член руководящего бюро AEAR. Социолог и философ Ж. Фридман — член AEAR; на Парижском конгрессе писателей выступил с докладом «Машина и гуманизм». Французский литератор Жан Малаке — псевдоним уроженца Варшавы Владимира Малацкого, с 1930 г. жившего во Франции и писавшего по-французски, общавшегося с А. Жидом, бывшего в августе 1936 г. в Испании, близкого к партии ПОУМ.
В советских корреспонденциях Эренбурга речи о поездке А. Жида в Испанию не было.
Риссельберг М. ван. С. 565–567.
Диалог писателей. С. 761–763.
Подвал на четвертой странице номера за 3 декабря 1936 г. начинался так: «Известный французский писатель Андре Жид много смеялся и много плакал, когда был летом нынешнего года гостем в нашей стране. Он смеялся от счастья и плакал от умиления <…> Но сейчас с еще не просохшими от радости и любви глазами, с непонятной торопливостью Андре Жид написал небольшую книгу „Возвращение из СССР“, в которой улыбки и слезы перемешаны с грязной клеветой на Советскую страну, на ее народы, на ее молодежь». Завершая статью, автор писал: «Как бы ни заменяла Андре Жиду манерность подлинную искренность, не может не испытать стыд этот старый человек, вспоминая о поцелуе, который он запечатлел на лбу писателя-большевика Островского. Знаток евангелия, Андре Жид знает, как называется поцелуй такого рода».
