Первоначально кланы вполне могли быть группами родственников, но за два столетия городской жизни узы родства стали менее важными, чем узы местожительства. Слово «кальпулли» означает «группа домов», и в XVI веке кланы были, прежде всего, объединениями землевладельцев, каждое из которых занимало свой район города, а также владело землей, которая распределялась между членами клана, соразмерно нуждам каждой семьи. В рамках кальпулли семьи объединялись в группы по двадцать, которые, в свою очередь, составляли более крупные объединения – по сто хозяйств.
В каждом из четырех кварталов города располагалось несколько кальпулли, кварталы управлялись военным, который назначался центральной властью и обычно был членом монаршей семьи.
Во многом кальпулли напоминали современные округа или графства. У каждого клана был собственный храм и школа, которые они содержали, и местные власти имели дело с советом старейшин кланов – миниатюрной копией центрального правительства. Глава кальпулли избирался членами клана и занимал этот пост пожизненно. Он отвечал за распределение земли, за своевременное обновление реестров, представлял клан в судебных процессах, передавал повеления чиновников, стоявших выше по служебной лестнице, а также надзирал за работой нижестоящих чиновников клана, каждый из которых, в свою очередь, наблюдал за работой и взиманием налогов с нескольких хозяйств.
Глава клана также был председателем местного совета и обладал сомнительной привилегией платить за пищу и напитки, истребляемые во время заседаний. Поскольку он также отвечал за развлечение гостей, расходы его обычно были довольно велики, но в качестве компенсации он был освобожден от уплаты налогов и имел доход от земель, возделываемых членами его клана. В более ранние времена глава кальпулли был весьма могущественным человеком, но при централизованном правительстве он превратился в маленький винтик административной машины. Важные вопросы решались на уровне городского совета, и только самые незначительные дела доверялись главам кланов.
За рамками клановой структуры оставалось два сектора общества – майеки и рабы. Майеки, составлявшие около тридцати процентов всего населения, были свободными людьми, принадлежавшими к угнетаемому классу безземельных крестьян. Не являясь членами клана, они не получали долю при распределении земли и не получали преимуществ от социального обеспечения в кальпулли. Они не были рабами, но не были и полноправными гражданами. Происхождение этого класса неясно, но, поскольку каждый ацтек, рожденный свободными родителями, автоматически становился членом своего наследственного клана, мы можем предположить, что многие майеки не принадлежали к племени ацтеков и, вероятно, были новоприбывшими в долине или потомками покоренных племен. Другие майеки могли происходить из простолюдинов, утративших свои гражданские права вследствие долгов или преступления. Также и дети рабов, которые были рождены свободными, не наследовали никаких клановых прав.
Майек, каким бы жалким ни казалось его положение, был, по крайней мере, свободным человеком. Раб же являлся полной собственностью своего хозяина, и тот мог послать его на любую работу. Рабыни обычно трудились на кухне и занимались домашними обязанностями – ткали полотно, шили одежду. Мужчины работали в поле, были домашними слугами, уборщиками и чернорабочими. Хотя раб не получал плату за свой труд, его участь во многом была более комфортной, чем удел безземельного крестьянина. Мы нигде не найдем примера процветающего майека, но раб всегда был обеспечен пищей и кровом и – в отличие от свободного человека – избегал двойного бремени – военной службы и уплаты податей. Многие рабы занимали ответственные должности, выступая в качестве надсмотрщиков или управляющих поместьями; ацтекские законы позволяли им приобретать землю, собственность и даже заводить собственных рабов. Есть много примеров, когда вдова повторно выходила замуж за одного из своих рабов, а для мужчины было обычным делом иметь рабыню-наложницу. В таком союзе не было ничего постыдного, и Ицкоатль, один из величайших правителей Теночтитлана, был избран на этот пост, несмотря на то что его мать была рабыней, а его отец, Акамапичтли, имел других сыновей от знатной женщины из династии Колуакан.
Главный рынок рабов находился в Аскапотсалько, где торговля живым товаром была столь хорошо организована, что в роли продавцов выступали богатейшие торговцы. Каждый купец имел в городе три или четыре здания, здесь он держал своих рабов до того дня, когда показывал их, одетых во взятые напрокат пышные одеяния, толпе покупателей на рыночной площади. Для демонстрации нанимались певцы и барабанщики, и рабы должны были продемонстрировать свои таланты в музыке и танцах. Обычный раб, не обладающий выдающимися способностями, стоил около двадцати хлопчатых накидок (немалая цена, особенно для бедняка, который на эти деньги мог прожить целый год), но цена на хорошего танцора могла доходить до тридцати или даже сорока накидок. Когда сделка была заключена, продавец снимал с раба пышные одеяния и покупатель одевал его в повседневную одежду, прежде чем отправить раба в деревянную клетку, где тот дожидался, пока новый хозяин заберет его.
Большинство рабов, продававшихся на рынке, были из дальних стран, часто за пределами ацтекского государства. В качестве подати некоторые из приграничных городов обязаны были посыпать рабов в Мексику. Это требование они удовлетворяли, совершая набеги на своих соседей – тарасканов, миштеков, тлапанеков и иные племена, не состоящие в Тройственном союзе. Рабы приобретались торговцами и в Теуантепеке или других городах побережья Мексиканского залива. Законы ясно дают понять, что похищение детей для последующей их продажи работорговцам было прибыльным и потому распространенным преступлением как в ацтекском государстве, так и за его пределами.
Раб, который попадал на рынок, имел один последний шанс вернуть себе свободу. Если он убегал с рыночной площади и достигал убежища – дворца правителя, – то становился свободным человеком и закон давал ему надежду, запрещая всем, кроме его владельца или его сына, ловить беглеца. Любой другой человек, вздумай он вмешаться в погоню, наказывался тем, что сам становился рабом.
Некоторые рабы были преступниками, приговоренными за кражу и неуплату долгов. Другие – добровольными рабами, продавшими себя в обмен на кров и безопасность. Среди последних были крестьяне, у которых погиб урожай или которые не могли уплатить налоги, а также менее достойные личности, например игроки и пьяницы, которые либо были слишком ленивы, чтобы обрабатывать свои поля, либо погубили себя мотовством. Для всех этих людей все еще существовала надежда стать свободными. Воров освобождали, когда они уплачивали стоимость похищенного. Любой раб мог купить свободу, уплатив своему хозяину сумму, равную стоимости его покупки. Также рабы часто освобождались после смерти хозяина.
Была и другая форма добровольного рабства – контракт на службу. В обмен на ссуду бедняк мог отдать в рабство одного из своих сыновей, или группа семей предлагала выполнить определенные полевые работы или предоставить одного из своих членов в качестве домашнего слуги. Если эти подряды выполнялись на должном уровне, не было никакой разницы, кто именно выполнял работу, и часто случалось так, что после нескольких лет рабства один человек сменялся более юным родственником, который также служил несколько лет, прежде чем передать свои обязанности кому-то еще. Дети рабов были свободны, в ацтекском обществе не было класса наследственных рабов.
Даже в XVI веке, когда власть ацтеков достигла своего апогея, рабов было не так много (может быть, около двух процентов от общей численности населения) и ацтеки были очень далеки от такой зависимости от рабского труда, которая характеризовала многие цивилизации Старого Света.
В Мексике раб, хотя и являлся имуществом своего хозяина, все еще сохранял определенное человеческое достоинство. Счастливый человек относился к рабу как к человеку, родившемуся под несчастливой звездой, человеку, чьи беды были вызваны судьбой в той же мере, как и его собственными недостатками. Рабы были дорогостоящим помещением капитала, и даже испанские хронисты соглашаются, что хозяева хорошо обходились со своими рабами.
Рис. 15. Невольники (Флорентийский кодекс).
Торговля рабами регулировалась законом. Благонравный раб не мог быть продан без его согласия, однако закон позволял хозяину избавиться от нечестного, ленивого или непослушного: на шею раба помещали тяжелый деревянный ошейник, и его снова выставляли на продажу на рынке. Если этот урок не шел ему впрок, его ожидала страшная участь: раб, сменивший трех хозяев и не вставший на путь исправления, лишался всяческой жалости и теперь мог быть принесен в жертву.
