В июне 1940 года, когда Германия завершала Французскую кампанию, Советский Союз начал настойчиво выдвигать требования территориальных уступок со стороны Румынии. Давно считалось, что Москва при первой благоприятной возможности заберет назад Бессарабию, аннексию которой Румынией она никогда не признавала. Претензии на Буковину, однако, вызвали, очевидно, шок у германских участников переговоров, предметом которых было урегулирование требований русских. Германская сторона напомнила, что Буковина никогда не была частью Российской империи и что там находилась большая немецкая колония. Молотов привел контраргумент: Буковина является «недостающей частью» Украины; он согласился ограничить свои требования северной, преобладающе украинской частью, и предложил разрешить репатриацию этнического немецкого меньшинства.[158]
Германия не была готова к разрыву с СССР, поэтому Румынии пришлось уступить. 28 июня ее силы покинули Черновцы (Чернівці), главный город Буковины, и он был занят Красной армией. Последующие события развивались подобно тому, как это было за девять месяцев до этого во Львове, но в более быстром темпе. Ведущая газета «Час» была советизирована, и появился новый, коммунистический, орган – «Нова Рада», правда, был снят запрет со многих украинских книг, наложенный румынскими властями[159]. Украинский «Народный дом» и другие национальные культурные общества были закрыты. В то же время советская печать развернула кампанию разоблачения репрессивных мер, направленных румынами на подавление украинской культурной жизни. Советские авторы выражали возмущение по поводу трудностей, которые пережила украинская интеллигенция в Черновцах, хотя петлюровские элементы вызывали у них негодование[160]. Многим видным украинцам не позволили вкусить новой «интеллектуальной свободы», они были арестованы или расстреляны как националистические «контрреволюционеры». Известно, однако, что германский консул и комиссия по репатриации этнических немцев сумели вывезти многих украинских политических лидеров и священнослужителей православной церкви[161]. Во всяком случае, много тысяч беженцев, главным образом молодые люди, подались в Германию, дав новый стимул той части ОУН, которая оставалась под руководством Мельника.[162]
Подчинение Западной Украины советской власти принесло смерть или тюремное заключение значительному числу видных украинцев; население было подавлено страхом, его свобода была серьезно ограничена. Эти факторы не могли не иметь большого значения, ибо создали ситуацию, при которой украинцы этих областей, по крайней мере первоначально, приветствовали бы любую силу, которая противопоставила бы себя Советскому Союзу, не вдаваясь в природу такой силы. Советская оккупация длилась, однако, относительно короткий период времени, да и политика, предписанная Москвой, была умеренной в первые месяцы, чтобы не вызывать отчуждения со стороны местных жителей. Следовательно, жесткость коммунистического правления не была в состоянии уничтожить материальную или психологическую основу для будущего возрождения националистической силы. Ожесточенная фракционная борьба, развернувшаяся в течение того же самого периода в областях, подчиненных Германии, была важнее, поскольку означала, что в решающий момент истории украинские националисты не были едины.
Глава 4
Вторжение на Украину
Задолго до того как Запад разгадал намерения Гитлера, тот начал приготовления к кампании против Советского Союза. Уже в 1940 году немцы тайно сформировали учебные военные части из украинцев. Вербовка осуществлялась под прикрытием официальных утверждений, будто эти части созданы только для фольксдойче, их назначение было замаскировано названием Reichsarbeitdienst (Служба рейха по набору рабочей силы), и эта служба являлась главной в своем роде на территории генерал-губернаторства. Через несколько лет осведомитель-украинец сообщил – его сообщение было передано по разведывательным каналам без исправлений в разведуправление высокого уровня – иностранные части «Восток», – что «пятнадцать тысяч украинцев служили в германской армии в 1941 году разведчиками, парашютистами, диверсантами и переводчиками»[163]. Многих также готовили для службы в полиции[164]. Сначала с украинской стороны за подготовку этой армии отвечал полковник Сушко, и обучающиеся находились под влиянием группы Мельника. Но после полного раскола бандеровские элементы стали главенствовать во многих учебных частях, которые состояли преимущественно из молодых людей, годных для полной строевой службы.[165]
По этой причине или потому, что они были недовольны попытками ОУ Н-М (группы Мельника) в чем-то следовать независимым от них курсом, немцы все более и более поворачивались лицом к раскольнической фракции. Это особенно проявилось в начале весны 1941 года, когда вермахт начал менее скрытое развертывание украинских частей. Первая такая часть была известна под кодовым названием Nachtigall и была организована в генерал-губернаторстве. Номинально только рядовой персонал состоял из украинцев, в то время как все офицеры были немцами. Фактически, и немцы об этом знали, там был полный штат «неофициальных» офицеров-украинцев во главе с лидером «военного крыла» ОУН-Б Романом Шухевичем. Поначалу в «Нахтигале» состояло полторы сотни человек, но к началу войны она разрослась до батальона.[166]
Второе формирование, большее по численности, но менее значимое политически, было создано в Австрии. Там украинцам было формально предоставлено больше командных полномочий, чем в «Нахтигале». Де-факто командиром являлся полковник Ярый, диссидентский элемент старого Провода, который находился в самых тесных личных отношениях с офицерами абвера, занимавшимися этим формированием, и сразу снискал уважение молодых подчиненных. Иван Гаврусевич, один из бандеровских лидеров, отвечал за вербовку, которая осуществлялась среди обширной украинской колонии в Австрии. До 1940 года главной украинской организацией на австрийской территории была контролируемая ОУН студенческая «Сечь» в Вене. Эта организация продолжала оставаться лояльной к Мельнику, но большинство украинских рабочих склонялись к поддержке нового движения. Именно среди них в основном Гаврусевич набирал новых рекрутов, хотя приблизительно четверть была набрана из числа студентов, главным образом в военно-медицинской школе в Граце. Были приняты меры, чтобы это формирование, которое организаторы назвали дружинами украинских националистов, удерживать в руках бандеровской группы, хотя оно лишь наполовину фактически относилось к новой партии. В отличие от «Нахтигаля», который был одет в серую полевую форму вермахта, в «Роланде», как назвали воинскую часть, составленную из «дружинников», носили форму, подобную форме галицкой части украинской армии революционного периода.[167]
Как явствует из приведенного описания, эти части вермахта были подготовлены, можно сказать, на временной основе при активной помощи нескольких ведущих лидеров ОУН-Б, но без использования организационной структуры этой группы. Однако Бандера и его главные подручные были в курсе происходящего и относились к этому с одобрением, так как видели в создании данного подразделения средство для укрепления позиций своего движения[168]. Кроме того, очевидно, весной 1941 года было достигнуто взаимопонимание между руководством ОУН-Б и некоторыми офицерами вермахта, в частности относительно использования украинцев в приближающейся войне. Это соглашение было неофициальным и крайне неопределенным. На основании беглых упоминаний в германских документах того времени и воспоминаниях украинских и германских офицеров, участвовавших в этих договоренностях, можно сделать вывод, что они предусматривали: немцы позволят бандеровцам заниматься политической деятельностью в областях, которые будут оккупированы, в то время как рейх будет по собственному усмотрению организовывать экономику на занятых территориях в соответствии с потребностями военной промышленности.[169]
Помимо трудностей с определением экономических и политических сфер, это рудиментарное соглашение было искажено несколькими ошибками. Бандеровцы, невежественные по части юридических формулировок и вообще неопытные в составлении формулировок любого вида, считали, что им предоставлена свобода в политической области. Представители вермахта, очевидно, полагали, что Германия поддержит дело украинской независимости, но их нацистское руководство никогда и не помышляло о таком курсе. С другой стороны, армейские офицеры думали, что могут контролировать новую украинскую партию, пока продолжается междоусобица, и рассматривали политическую деятельность Бандеры как локальный, вспомогательный способ достичь победы.
