— В этой местности вообще любят небоскребы, — бор-
мочет Анджей. — В Джаяпуре вот индонезийцы понастроили банков в сто этажей, эти живут под облаками...
Проводники говорят (об этом свидетельствуют и некоторые путешественники), что дома, бывает, строятся и на высоте в шестьдесят метров.
Ночью, когда все племя забирается наверх (собак тоже с собой берут: хвать ее под мышку и полез), жердь с насечками убирается внутрь дома. Это действенный способ, чтобы в строение не проникли охотники за головами из соседних племен.
Так прошел первый день в племени комбаев, в селении клана Сайах.
1 сентября
Утром Саша проснулся и сообщил:
— Сегодня день знаний. Наверное, сегодня мы узнаем что-нибудь новое о нравах и культуре племенных жителей этой части Новой Гвинеи...
— Детки в школу сегодня пошли, — вздохнул Анджей.
Просыпаемся мы, кстати, как и засыпаем, под звуки протяжной и очень мелодичной песни, которую комбаи хором исполняют на своей верхотуре. И это производит сильное впечатление: звуки льются будто с неба-Отношения с местными потихоньку налаживаются. Генератор их заинтересовал, подходили близко смотреть, но когда он завелся и затарахтел, громя соборную тишину леса, все любопытные с криком разбежались.
Когда ходим к ручью умываться, за нами подглядывают. Но зато, слава Богу, не провожают в кустики, подобно аубанам...
Вчера утром Анджей долго снимал дерево странного вида со свисающими корнями, а сегодня выяснилось, что он наугад выбрал священное дерево. Колдун Барнабас сидел полдня на этом дереве, обливал свиным салом листья и поджигал. Оказывается, он заговаривал дождь, который льет уже несколько дней подряд.
2 сентября
Взгляд на мир у комбаев такой: они живут во внутреннем пространстве, мертвые во внешнем, а за всем этим находится Великая вода, где все окажутся после конца света. Это я узнал из обрывочного разговора (через переводчиков, конечно) с комбаем, которого зовут Рее. Он больше всех, кажется, к нам расположен и часто соглашается беседовать. Внимательно слушает нашу речь, как будто что-то понимает. Потом терпеливо ждет, что скажут переводчики, и отвечает сам, иногда односложно. Палочки у него в носу шевелятся... Мы для комбаев — существа из Великой белой воды...
Поэтому они так и насторожены к нам: пришельцы из внешнего мира для них отчасти мертвецы. Я вспомнил историю о том, как в семидесятые годы на край леса, где мы сейчас находимся, прибыли два голландца — Йоханес Вельдхайзен и Геррит Ван, миссионеры Голландской реформированной церкви (это дополнение я вписываю уже в Москве, готовя дневники к печати). Территория, где обитают комбаи и их соседи короваи, тоже живущие на деревьях, не имеет нефти, драгоценных металлов или ценных пород деревьев, видимо, поэтому никто не тревожил вековой покой джунглей аж до семидесятых...
Ну вот, эти два голландца работали здесь 15 лет, опубликовали этнографический труд, но за все полтора десятилетия не сумели приобщить к христианству ни одного туземца. Частично это было результатом их концепции: «Мы должны вести себя как гости, а не как завоеватели». Голландцы вообще люди мягкие и терпимые. Однако факт налицо: ни один туземец не принял веры людей извне...
Еще Рее рассказал мне, что, к сожалению, против нашего пребывания в племени настроен сам Барнабас. Чем-то мы ему не угодили.
Имя Барнабас означает на языке комбаев — «Убивающий крокодилов». Колдун имеет неограниченную власть в клане. За какую-то провинность год назад он приказал умереть одному из членов племени. Тот перестал есть и через пять дней умер.
К чести Барнабаса, следует признать, что после его вчерашних затей дождь если не совсем прекратился, то сильно поуменьшидея. Как-то Рее рассказал, что в засуху, когда, напротив, нужно вымолить у небес влаги, Барнабас льет воду на волшебные травы и добивается дождя...
Сказав это, Рее внезапно замолк, испуганно огляделся (наверное, решил, что сболтнул лишнего) и быстро исчез.
У дома комбаев нет передней и задней стенки. Мы оборудовали на соседней пальме точку для съемок и по очереди поднимали туда друг друга в альпинистской люльке типа памперса, сделанной из прочной ткани и веревок. У папуасов наши действия вызвали настоящий шок: с совершенно невнятной целью и со странным предметом в руках (они поначалу боялись камеры, но проводники разъяснили им, что это не оружие) человек поднимается к небу и долго там болтается в неудобной позе...
Вечером племя смилостивилось над нами и позвало к себе в гости. Очень занятно. Все — и люди, и собаки, и свиньи — живут под одной крышей, но все имеют свои.
определенные зоны. Очаг разводится на листьях, обмазанных грязью и расположенных на специальных дырках в полу, чтобы в случае чего быстро скинуть горящие листья вниз. Под потолком висят раковины, кости и черепа. Ели лепешки из саговой муки...
Мужчины в свете костра, разведенного на бамбуковом полу, молча и напряженно подолгу разглядывали нашу одежду и в особенности ботинки. Через час созерцания один из них попробовал их потрогать, а затем долго нюхал свою руку, потом дал понюхать соседу, и после этого сосед тоже решился потрогать мой ботинок.
Несмотря на приглашение в гости и на такое неформальное общение, после ужина нам намекнули, что время нашего пребывания в клане Сайах лучше сократить. Но завтра мы еще не уйдем. Завтра нас обещали взять на охоту.
3 сентября
Два выдающихся события. Первое — охота на крокодила. Мы вместе с еще несколькими охотниками (никогда не знаешь, сколько их вокруг: тихо появляются и тут же незаметно пропадают в густых зарослях) долго брели по руслу какого-то ручейка. Вспугнули несколько крупных птиц, несколько змей. Казалось, что охота не удается, слишком громко мы топали и чавкали своими ботинками, но вдруг впереди послышался шум, шелест в кустах, сдавленные крики, скороговорка комбаев. Крик, еще более сильный крик, мы уже бежали куда-то, ветки били по лицу. Мы ничего не замечали и выскочили на небольшую прогалину. Крокодил... вот он прямо перед нами... метрах в трех впереди. Не убегает, со всех сторон шуршат кусты, охотники окружили его, но видны только двое. Секунда — и копье протыкает шею животного. Брызги, плеск, в воде повисает кровавое облачко, и снова все становится тихо. Из кустов с разных сторон появляются возбужденные лишь. Я ощущаю дрожь в коленях, первобытную радость от удачной охоты...
Второе — торопясь на охоту, забыли на дереве Мишу Кричмана с камерой. Он, бедолага, провисел в люльке пять с половиной часов.
Когда спускали Мишу на землю, думали, он убьет нас всех на месте. Но Кричман был настроен неожиданно благостно. Сказал, что некоторое время дремал и даже видел мимолетный сон, как мы возвращаемся в Москву. Как сходим по трапу в Шереметьеве и нас окружают журналисты с микрофонами...
— В Шереметьеве не сходят по трапу, — напомнил Мише Анджей. — Там самолет покидают по трубе...
Да, у всех чемоданное настроение. Ожидание дороги домой. Но расслабляться рано: нам еще из джунглей выбираться недели две, не говоря о дальнейших передвижениях.
Забытый Миша снял сверху уникальные кадры: возвращение племени с охоты...
Крик и шум стоял такой, что, казалось, будто это движется через лес не менее ста первобытных воинов, несущих убитого саблезубого тигра. Но на поляну выбежало всего двенадцать мужчин и три подростка. Голые, расписанные белыми и коричневыми полосками вдоль тела, они пронеслись через ручей, на ходу сбросив в него, как в холодильник, несколько крокодильих туш (в том числе и добытую нами) и закружились вокруг хижины. Мужчины, взбудораженные собственной рычащей песней и утробными криками, похоже, чувствовали себя увереннее, чем обычно. Потрясая копьями и топорами, они трижды обежали вокруг кухни, а затем остановились невдалеке, тяжело дыша...
Все они были сильно возбуждены, быстро оглядывались, не останавливаясь подолгу взглядом ни на чем, и широко раздутыми ноздрями принюхивались. Оказалось, что среди прибежавших было несколько гостей из еще более далекой деревни. Слухи о нас начали распространяться, на нас пришли посмотреть. Все гости — мужчины тоже были голыми, если не считать маленьких листочков, прикрывавших половые органы. Когда мы познакомились с вновь пришедшими, начался обмен подарками.
Они получили от нас несколько ножей, блестящие безделушки и кольца, которые им очень понравились. Я был украшен заботливой рукой одного из мужчин. Он надел на меня красивое ожерелье, сделанное из сотен радужных крылышек жуков. Нам также подарили курительную трубку, украшенную резьбой, и много всяких мелочей: прокопченный череп мыши — на шею, бусы из зубов крокодила, костяной нож, а один мальчик, он тоже был среди гостей, трогательно преподнес мне свою игрушку — кучку разноцветных птичьих перьев, скрепленных в пучок какой-то вязкой субстанцией.
