Под номером R-2232 скрывался работавший на абвер немецкий химик Альфред Хильхаус, давно проживавший в США и имевший престижную работу. Его задачей был технологический шпионаж. Во время сугубо деловых на первый взгляд поездок (буква R (Reiseagenten) в номере агента обозначала, что сбор данных ведется в движении) Хильхаус собирал разведывательные сведения. Положение ученого позволяло ему посещать важнейшие предприятия, расположенные на всей территории США. Свое донесение от 12 ноября 1940 года он отправил после поездки в Амарильо, штат Техас, на один из крупнейших заводов по производству гелия, относящийся к министерству внутренних дел.
Оглядываясь назад, сейчас можно смело заявить, что агент Р-2232 передал в абвер то, что теперь можно назвать первым разведывательным донесением, возвещавшим наступление атомной эры.
Во второй половине ноября и в декабре он отправил в Бремен еще несколько сообщений на ту же тему. Разумеется, он только высказывал свои догадки, но они были близки к истине. Тем более, что сведения о новом научном прорыве успели просочиться даже в прессу.
5 мая 1940 года в газете «Нью-Йорк таймс» Уильям Лоуренс, автор статей на научную тематику, впервые рассказал, что в его стране группа выдающихся ученых работает над использованием атомной энергии. Далее последовала длинная статья от 7 сентября в «Сатердей ивнинг пост» с претенциозным названием «Атом уступает». Лоуренс писал об «открытии нового источника энергии, в миллионы раз более мощного, чем все до сих пор известное на земле. Один фунт вновь открытого вещества эквивалентен 15 тысяч тонн тротила». Уран-235 автор сравнивал с «прометеевым олимпийским огнем».
Сведения, полученные от агента, не показались руководству бременского центра убедительными, однако, отдавая должное его настойчивости, оно разослало донесения R-2232 в штабы вермахта, ВМС и люфтваффе. Последовавшая реакция была прохладной. Типичным выражением общего скептицизма был, например, ответ штаба ВМС от 17 декабря 1940 года:
«Утверждения агента об увеличении производства гелия не содержат ничего нового. Все, что нам известно, не дает оснований делать вывод, будто между увеличением выработки этого газа и возможным промышленным производством тяжелого урана существует какая-то связь. Представляет интерес лишь информация, в каком количестве и куда экспортируется гелий».
Весной 1941 года Хильхаус получил указание вернуться в Германию. Явившись в Бремен, он суммировал все, о чем знал, в длинном документе с интригующим названием «Производство тяжелого урана из гелия, предположительно, для ВВС США» и убедил тогдашнего руководителя подразделения абвера в Бремене капитана 1-го ранга Карлса разослать его тем же адресатам, которым были направлены его предыдущие донесения.
Штаб вермахта не удосужился даже подтвердить получение меморандума. Разведывательное управление ВМС не только отмахнулось от документа, но и недвусмысленно дало понять, что абверу не следует отвлекать сотрудников управления от работы на чтение досужих вымыслов агента. В ответе ведомства говорилось:
«Рост производства гелия не имеет никакого отношения к ядерным разработкам. Оно объясняется увеличением флота дирижаблей, а также в первую очередь необходимостью обеспечить потребности в этом газе для заправки многочисленных аэростатов заграждения».
Начальник разведки люфтваффе полковник Шмидт ответил Карл су только 19 января 1942 года, то есть почти через полгода после получения меморандума Хильхауса. Его мнение не совпадало с мнением коллег из других ведомств:
«По некоторым данным, работы в области ядерной физики, особенно в США, настолько продвинулись вперед, что в случае, если война затянется, они могут приобрести особое значение. Поэтому было бы желательно получить через абвер дополнительную информацию об американских планах, а также о том, насколько далеко продвинулись США в области ядерных исследований».
Шмидт направил меморандум Хильхауса полковнику фон Рёдеру, начальнику военно-технического управления вермахта. Так у Хильхауса неожиданно появился союзник. Рёдер, сам будучи грамотным ученым, написал Карл су, что «донесения агента очень неконкретны, и необходимо добиться от него более точных данных относительно этих экспериментов, ведущихся в США». Однако ничего нового к своим прежним донесениям Хильхаус добавить не мог. Тогда Рёдер обратился к Карлсу со следующим запросом:
«Через другую агентуру в США необходимо выяснить:
1) какие процессы применяются для получения тяжелого урана;
2) где именно, включая частные промышленные лаборатории, ведутся такие эксперименты с большими количествами урана;
3) какие другие материалы и сырье применяются в этих процессах».
В заключение своего меморандума полковник фон Рёдер рекомендовал «задействовать в операции специального агента, по возможности ученого-физика, направив его для работы в США для сбора информации на месте».
К этому времени новым направлением заинтересовались Канарис и Пикенброк. Они поддержали предложение фон Рёдера о привлечении к операции нового агента.
Выбор пал на Кёлера. Вообще-то он был далеко не идеальным кандидатом для выполнения такого ответственного задания. Однако он обладал другими важными качествами, позволявшими привлечь его к разведывательной работе на территории США. Во-первых, Кёлер не был новичком в шпионском ремесле. Он работал в разведке во время Первой мировой войны и эпизодически в период между двумя войнами. Во-вторых, он был голландцем по национальности и католиком по вероисповеданию, что давало основания выдавать себя за беженца, скрывающегося от нацистского режима. В-третьих, в свое время Кёлер учился на инженера и, хотя впоследствии стал ювелиром, все же сохранил кое-какие технические знания. И наконец, он знал США. Кёлер до 17 июня 1941 года проживал в Нью-Йорке в качестве законсервированного агента абвера, однако был отозван, когда в его финансовых отчетах обнаружились некоторые «неточности».
Одной из способностей Кёлера было умение находить выход из, казалось бы, самых опасных ситуаций. Вот и тогда ему удалось оправдаться и убедить контролеров в том, что каждая казенная копейка была затрачена для святых целей его шпионской миссии. Правда, руководство не совсем уж до конца поверило ему, но это было не важно. Ведь им был нужен этот человек, и поэтому они были готовы мириться со всеми его маленькими слабостями. Руководство абвера с удовлетворением восприняло согласие Кёлера вернуться в США теперь уже в качестве «атомного» шпиона.
Кёлер прошел краткий курс по основам ядерной физики. Его прежнюю «легенду прикрытия» слегка подновили. Но, как и раньше, лучшей маскировкой служила его внешность безвредного обывателя. Невысокого роста, полный, в очках с толстыми стеклами, он ничем не бросался в глаза, и ничто не заставляло заподозрить в нем шпиона. Предполагалось, что вместе с женой он отправится в США через Аргентину по визе, которую обеспечит резидентура абвера в Мадриде. О дальнейшем пути должна была позаботиться резидентура в Буэнос-Айресе.
Кёлер согласился с таким маршрутом, хотя вообще испытывал некоторые сомнения в целесообразности для себя новой длительной поездки в Америку со шпионскими целями. Он чувствовал, что не следует злоупотреблять удачей. Прошлое пребывание в США прошло благополучно, однако он вовсе не был уверен, что ФБР им не заинтересовалось. Помимо всего прочего, у него не все было благополучно и по линии криминальной полиции. Однажды, во время одной из своих шпионских поездок в Голландию, он украл у приятеля портфель с несколькими тысячами гульденов, за что получил полтора года тюрьмы, из которых, правда, отсидел всего полгода. Кёлер опасался, что во все полиции мира, не исключая американскую, по линии Интерпола поступили отпечатки его пальцев, что может послужить началу его разоблачения.
В конце концов Кёлер поборол свои сомнения, чему немало способствовало обещание крупного вознаграждения. А он никогда не мог устоять перед денежным соблазном. К тому же его посетила еще одна блестящая мысль: получить деньги, уехать в Аргентину и там затеряться.
Уже в Мадриде первоначальный план поездки дал сбой – резидентура абвера не смогла получить для Кёлера аргентинскую визу. Пришлось изменить маршрут. Кёлеру предложили отправиться в США из Лиссабона на португальском пароходе по американской въездной визе, которую ему, маленькому несчастному голландцу-католику, конечно же предоставит мягкосердечный американский консул.
Кёлер согласился и на это. Ведь теперь у него была еще более перспективная идея, чем та, что влекла его в Аргентину. Вот с этой идеей и липовыми документами он и пришел на прием к американскому вице-консулу в Мадриде просить въездные визы для себя и для жены. Способ получения визы этим человеком, видимо, был самым эксцентричным за всю историю существования консульской службы.
