То ли благодаря прямолинейности и примитивности своих методов, то ли из-за разгильдяйства американской службы безопасности он своевременно выполнял все порученные ему задания. Когда Файффер запросил статистические данные о венерических заболеваниях в вооруженных силах США, Румрих получил их непосредственно из секретных картотек форта Гамильтон, одного из оборонительных сооружений у входа в гавань Нью-Йорка. 11 января 1937 года он позвонил в форт и заявил капралу, ответившему на звонок:
– Это майор Милтон из медицинской службы. Я звоню с угла Четвертой авеню и Восемьдесят шестой улицы в Бруклине. Меня направили в Нью-Йорк, чтобы сделать закрытый доклад о венерических болезнях в вооруженных силах, но, к сожалению, я оставил свои заметки в Вашингтоне. Не могли бы вы сообщить мне данные, вы понимаете, что я имею в виду, о числе офицеров и солдат в форте Гамильтон, сколько из них подхватили венерические заболевания, какие и так далее.
Капрал передал поручение канцеляристу, который быстро нашел все данные, и поручил рядовому солдату доставить их на такси «майору Милтону», ожидающему в Бруклине на углу. Румрих дал солдату доллар, чтобы рассчитаться за такси (30 центов по счетчику) и величественно добавил:
– Сдачу оставь себе.
Легкость, с которой Румрих добывал материалы, разжигала аппетиты Файффера. Его поручения становились все сложнее и опаснее, но ничто не могло озадачить Крауна. В ноябре 1937 года Бремен запросил криптографическую информацию – секретнейший «шифр, используемый в настоящее время для связи между кораблями флота и береговыми батареями».
Румрих раздобыл его за 30 долларов у солдата, с которым подружился во время службы в зоне Панамского канала. Этот его приятель, двадцативосьмилетний рядовой, уроженец Лейпцига Эрих Глязер, служил в то время в 18-й разведэскадрилье ВВС в Митчел-Филд. Он принес на явку секретную шифровальную книгу «Зет-код», которой пользовался для связи с береговыми батареями и кораблями, и Румрих тут же в кафе «Гинденбург» скопировал ее под звуки оркестра, исполнявшего веселые немецкие песни.
За время своей шпионской деятельности Румрих передавал в абвер информацию о дислокации частей береговой артиллерии в зоне канала, данные об Атлантическом флоте США, несколько секретных армейских наставлений и справочников, схему расположения зенитных установок ПВО Нью-Йорка и множество других «секретных и совершенно секретных материалов».
Последнее задание Файффера было доставлено в Нью-Йорк Шлютером в канун Нового, 1938 года и передано «Тео» Румриху на вечеринке в кафе «Гинденбург». В нем в обычной вежливой манере говорилось: «Пожалуйста, достаньте монтажные чертежи авианосцев «Йорктаун» и «Энтерпрайз» и информацию о проводимых в лаборатории войск связи в форте Монмаут, штат Нью-Джерси, экспериментах по обнаружению приближающихся самолетов».
– Кроме того, – передал Шлютер, – нам нужны американские паспорта для агентов, засылаемых в Россию. Как вы думаете, вы сумеете раздобыть бланков пятьдесят? Герр Шпильман (кодовое имя Файффера для этой операции) установил за них специальную цену. За всю партию он готов уплатить тысячу долларов.
Тысяча долларов! Это была самая крупная сумма, предложенная ему немецкой разведкой. Такая перспектива сразу отвлекла его от этой дурацкой вечеринки. А Шлютер добавил:
– Герр Шпильман интересуется также мобилизационными планами американской армии на восточном побережье. За них вы можете получить еще тысячу долларов.
Тогда-то Румрих принял твердое решение. Он раздобудет паспортные бланки и мобилизационные планы во что бы то ни стало.
Но его шпионская карьера уже подходила к концу.
Тихим субботним утром 27 февраля 1938 года во время традиционного утреннего доклада о сообщениях, поступивших за ночь, Иоахиму фон Риббентропу доложили об аресте Румриха по обвинению в шпионаже. Он к тому времени после четырех или пяти лет пребывания на задворках дипломатии всего лишь третью неделю занимал должность министра иностранных дел и поначалу не знал, что делать с этой новостью. Когда его пресс-атташе показал депешу об аресте Румриха, он, как это сделал бы министр иностранных дел любой страны, возмутился, узнав о грязных методах, применяемых его страной во внешних отношениях.
Но причина его гнева была не только в этом. Его и ранее раздражал низкий статус его ведомства в гитлеровской иерархии.
«У фюрера, – говорил он позже, – были различные источники информации о Соединенных Штатах и Англии, о которых мне было неизвестно… Он встречался с ними [информаторами], не ставя меня в известность».
Риббентроп вскоре узнал, что Канарис был самым важным из них. Теперь наступила его очередь нанести удар. По его расчетам, провал шпионской группы Румриха послужил бы явным свидетельством того, что абвер не что иное, как шайка болванов, чья деятельность за рубежом лишь мутит воду международной политики и наносит непоправимый ущерб Германии. Это было началом вражды, которая через шесть лет разрешилась падением Канариса и упадком абвера. Тогда же, в 1938 году, Риббентроп попытался нанести первый удар, нажаловавшись Гитлеру на неуклюжие действия Канариса, но безуспешно. Канарис отвел удар от себя, сумев убедить Гитлера, что арестованные в Америке люди (провал Румриха потянул за собой еще с десяток агентов) не имели отношения к абверу.
– Все они, мой фюрер, – заявил он, – немцы-патриоты и преданные национал-социалисты, единственная цель которых состояла в том, чтобы служить вам и вашей новой Германии.
Сам же Канарис не был удовлетворен своим объяснением. Вернувшись в управление, он вызвал полковника Пикенброка и приказал провести «безжалостное расследование этого случая».
Это событие показало, что у абвера достаточно много уязвимых мест. Оно также стало первым свидетельством того, что немцы теперь не одни в этой игре. Наряду с ФБР в нее вступила британская контрразведка, и этот англо-американский антишпионский альянс фатально отразился на последующих операциях в США.
Виновницей провала Румриха оказалась шотландка Дженни Уоллес Джордан, пятидесятиоднолетняя сотрудница салона красоты на Кинлок-стрит в городке Данди. Ее шпионская деятельность, возможно, осталась бы незамеченной, если бы не изрядная почта, которую она получала. В конце 1937 года это обстоятельство показалось подозрительным ее почтальону, и он сообщил об этом своему начальству в Лондоне. Информация оказалась на столе у майора У.Э. Хинчли Кука в кабинете 505 военного министерства на Уайтхолле, где располагалась английская контрразведка МИ-5.
Майор Кук установил наблюдение за миссис Джордан и вскоре выяснил, что, несмотря на британское подданство, она была вдовой немца, погибшего в Первую мировую войну, воюя в кайзеровской армии. Затем ему удалось узнать, что в 1937 году она несколько раз ездила в Германию без каких-либо резонных причин. Хотя она утверждала, что все ее родственники живут на Британских островах, она получала письма из США, Франции, Голландии и Южной Америки и сама отправляла увесистые пакеты по самым дальним адресам.
Письма миссис Джордан подверглись перлюстрации, и, прочитав их, Кук убедился, что добропорядочная вдова была почтовым ящиком для обширной шпионской сети немцев. Ряд адресованных ей писем, отправленных из Нью-Йорка, были подписаны «Краун» и содержали неопровержимые доказательства того, что корреспондент был не просто шпионом, а весьма энергичным организатором разведывательной сети, раскинувшейся от Буффало до Ньюпорт-Ньюс, штат Вирджиния.
На Уайтхолл решили ознакомить американцев с этим открытием. Заместитель начальника МИ-5 капитан Гай Лиддел (наименее известный из британских контрразведчиков, но зато самый грозный из них) был направлен в Вашингтон, где передал разоблачительные материалы директору ФБР Эдгару Гуверу.
И 28 января 1938 года ФБР приступило к охоте, потребовавшей активной работы всех его звеньев, чтобы выследить Крауна и выяснить, что его настоящее имя – Гюнтер Густав Румрих.
С того самого момента, как Карл Шлютер насадил на крючок приманку в виде награды в 2 тысячи долларов за доставленные мобилизационные планы и бланки паспортов, Румрих лихорадочно изыскивал возможность раздобыть требуемое. Уже после войны Файффер, рассказывая мне об идеях Румриха, заметил:
«К сожалению, Шлютер, в общем-то здравомыслящий человек и надежный агент, пошел на поводу у этого фантазера. Он так был ослеплен сумасбродными замыслами Румриха и бредовыми его планами, что без согласования с нами согласился участвовать в некоторых операциях, о которых мы в Центре не знали».
На самом деле Файффер знал по меньшей мере об одном из этих планов, но счел его совершенно неприемлемым и отверг. Дело касалось мобилизационных планов. Румрих узнал, что одним из американских офицеров, имеющих к ним доступ, был командир 62-го зенитного полка береговой обороны в форте Тоттен, Лонг-Айленд, полковник Генри Элджин, и придумал фантастический план похищения офицера. Был сфабрикован приказ за подписью начальника штаба сухопутных войск генерал-майора Мэйлина Крейга, которым предписывалось полковнику прибыть в отель «Макалпин» в центре Нью-Йорка на заседание штаба, «имея при себе мобилизационные планы и планы береговой обороны, а также карты и схемы».
