Находящийся в настоящее время здесь социал-демократ Янсон[148] через своих копенгагенских друзей войдет в контакт с крылом Керенского в Думе.
Люциус[149]
Заместитель статс-секретаря иностранных дел – германскому посланнику в Стокгольме Люциусу
Телеграмма № 387
Берлин, 21 марта 1917 г., 19.20
На телеграмму № 476 от 20 марта
Предоставьте Янсону сообщить, что, как Вам кажется, Россия может рассчитывать на уступки в вопросе о проливе Дарданеллы и этот пункт не составит препятствия на пути к миру. У меня нет сомнений, что Янсон сможет через своих копенгагенских друзей довести это до сведения группы Керенского.
Циммерман
Германский посланник в Копенгагене – в МИД Германии
Телеграмма № 476
Копенгаген, 21 марта 1917 г., 12.55. Получено: 21 марта,
16.00
Д-р Гельфанд, с которым я обсуждал события в России, объяснил, что, по его мнению, конфликт имеет место главным образом между умеренными либералами и социалистическим крылом. Он не сомневается, что последнее победит. Однако победа социал-демократов в России означала бы мир. Лица, стоящие теперь у власти, очевидно, хотели бы продолжать войну. Лидеры этой политики – Милюков и Гучков. Они оба стараются оттянуть созыв Национального учредительного собрания, так как знают, что в тот момент, когда оно получит какое-то влияние, продолжение войны станет невозможным.
На мой вопрос, какова точка зрения армии, д-р Гельфанд ответил, что среди офицеров есть желание продолжать войну, особенно среди высшего командного состава, но рядовые хотят мира, и, что крайне важно, простые солдаты, без исключения, братаются с рабочими.
Д-р Гельфанд полагает, что, как только войдет в силу закон об амнистии политическим заключенным, появится возможность эффективно бороться против Милюкова и Гучкова посредством непосредственных контактов с социалистами.
Брокдорф-Ранцау
Германский посланник в Стокгольме – в МИД Германии
Телеграмма № 489
Стокгольм, 22 марта 1917 г., 13.20. Получено: 23.30
На телеграмму № 387
Секретно!
Господин Вильгельм Янсон во время своего пребывания здесь установил связи с русскими социалистами и пришел к выводу о необходимости официального опровержения выдумок иностранной печати, враждебной Германии, что Германия была предана старому царскому режиму, но что она настроена враждебно в отношении революционного правительства. Следует заявить, что Ваше превосходительство уже объявили в рейхстаге, что Германия не вмешивается в русские внутренние дела и не стремится к разрушению России.
Социалисты подчеркнули, что они хотят работать во имя мира, в то время как октябристы и большая часть кадетов выступают, как известно, за продолжение войны.
В настоящее время социалисты представляют собой более значительную силу.
Люциус
Германский посланник в Стокгольме – в МИД Германии
Телеграмма № 503
Стокгольм, 24 марта 1917 г., 21.00. Получено: 25 марта
0.42
События в Петербурге продолжают развиваться в благоприятном для нас направлении, и это все более беспокоит Англию. Влияние Керенского и лидера рабочих Чхеидзе[150] возрастает, так как армия, насколько можно установить, в основном высказалась за этих лидеров экстремистского плана против Гучкова – Милюкова. Шведский военный атташе сообщает о боях в казарме Преображенского полка между сторонниками октябристов и экстремистами. Бои кончились, только когда были расстреляны последние патроны. Офицеры обратились за помощью в другой полк и получили ответ, что в других казармах творится то же самое.
Антанта рассчитывает на антиреволюцию, которая может вспыхнуть в любой момент. Господин фон Гейденштам, возвращающийся в Петербург во вторник, не думает, что эту возможность следует принимать всерьез[151]. Он и другие знатоки считают, что мы не должны предпринимать никаких крупных военных акций[152], которые могли бы привести к восстановлению единства. Солдаты уже сейчас рвутся с фронта домой. Война никого не интересует, все поглощены революцией.
Примечательно, что английское посольство совершило страшную глупость: распространило известие о революции в Берлине и об убийстве Его Величества. Очень быстро выяснилось, что это утка, и это вызвало сильное недоверие к послам.
Сегодня в министерство дальнейших сообщений не поступало[153].
31 марта 1917 г.
Заключительное сообщение
Возможно ли передать прилагаемый ответ полковнику Ганстшефу в Софии лично в руки? Он прибывает в 12 часов.
Розенберг, 31 марта
Мы очень благодарны его величеству королю и министру-президенту Радославову[154] за их ценные советы по русскому вопросу и будем и впредь при решении этой проблемы оставаться в тесном контакте с союзным болгарским правительством. В своей речи в рейхстаге 29 марта господин рейхсканцлер учел пожелания, полученные им по телеграфу из Софии. Он надеется, что его речь соответствовала пожеланиям Его Величества короля. Насколько можно судить по имеющимся у нас сведениям, речь нашла благоприятный отклик в нейтральных странах, особенно в Скандинавии. Полный текст речи был передан из Стокгольма в Петербург в ночь на 30 марта через представителя Петербургского телеграфного агентства.
Как сказал господин рейхсканцлер, мы решили спокойно присмотреться к новому порядку в России, никак не вмешиваясь в дела русских. У нас нет ни малейших оснований относиться враждебно к борьбе русского народа за свободу или желать возвращения автократического старого режима. Наоборот, мы хотим, насколько это в наших силах, помочь нашему восточному соседу в деле строительства счастливого будущего и избавления от английского засилья. Германия всегда была и остается готова заключить почетный мир с Россией.
Мы полагаем, что теперь господин Радославов выступит в Собрании, так же как господин рейхсканцлер в рейхстаге, и мы думаем, что затем нам следует подождать последствий сделанного им заявления. Мы используем это время для того, чтобы еще и еще подчеркнуть через прессу, листовки и другие пригодные для того средства наши добрые намерения относительно России.
Если в дальнейшем выяснится целесообразность привлечения болгарского агента, мы обратимся за советами по этому поводу к господину Радославову.
Мы, как и прежде, считаем, что в положении в России имеются ростки процессов, благоприятных для нас и для дела мира. Во вражеском лагере, напротив, по имеющимся у нас сведениям первоначальное удовлетворение сменилось скептицизмом. Социалистические и радикальные силы начинают играть в событиях в России все более значительную роль, и это не устраивает наших противников. Если правительство Милюкова удержится у власти, ему наверняка придется пойти навстречу пожеланиям народа и заключить мир. Всякому другому правительству, желающему прийти к власти, следует порекомендовать тот же рецепт. Единственно, что тут трудно предсказать, – это темп развития событий.
Эрцбергер – заместителю статс-секретаря иностранных дел Циммерману
Берлин, 31 марта 1917 г.
Ваше превосходительство!
Позвольте мне в приложении передать Вам обещанный отчет о моей поездке в Стокгольм. Надеюсь в ближайшее время передать Вашему превосходительству еще ряд мелких замечаний и наблюдений.
С выражением глубочайшего почтения остаюсь преданный Вашему превосходительству
М. Эрцбергер, член рейхстага
Приложение
Отчет о моей поездке в Стокгольм 26-28 марта 1917 г.
Русский статский советник Иосиф фон Колышко, заместитель министра финансов при графе Витте и личный доверенный последнего, живущий с начала войны в Стокгольме и пользующийся славой либерального русского писателя, еще в начале марта просил меня организовать встречу с ним в Копенгагене для обсуждения неотложных дел. Я не пожелал тогда откликнуться на его просьбу. После революции он прислал в Берлин своего человека с настоятельной просьбой организовать беседу, так как это важно для отношений между Германией и Россией. Поскольку он собирался в Россию, мне пришлось срочно выезжать в Стокгольм. Новое русское правительство потребовало, чтобы он немедленно вернулся в Россию, где он будет введен в состав правительства.
Утром 26 марта я прибыл в Стокгольм. Немедленно по моем прибытии мы встречались с Колышко на квартире варшавского крупного промышленника Гуревича, который уже больше года живет в Стокгольме. Наш разговор длился, с небольшими перерывами, двенадцать часов. Ниже я излагаю результаты беседы.
