Принимая во внимание всю ожесточенность противостояния и проводимые со всей возможной секретностью обоюдные исследования памирских районов, возникает вопрос — откуда у английского эмиссара могла оказаться русская карта? Все дело в том, что два экземпляра этого документа были переданы Янгхазбэнду русским капитаном Громбчевским во время их первой встречи, состоявшейся в октябре 1889 года. В этом году Громбчевский предпринял самое крупное свое путешествие для исследования долин Гиндукуша, восточных склонов Гималаев и окраин северо-западного Тибета. Русская экспедиция смогла посетить южные провинции бухарского ханства, долину правого притока Пянджа — реку Ванч, Шугнан, высокогорное памирское озеро Яшиль-куль и, перебравшись на яках через заснеженные перевалы, 5 октября оказалась в совершенно диких и пустынных местах — в бассейне реки Раскемдарьи (Западный Китай).
Что двигало тогда Громбчевским, мы сегодня можем только предполагать. С одной стороны, он вряд ли мог не понимать характера миссии Янгхазбэнда и уж тем более того, какое значение для противной стороны могут иметь новейшие картографические документы, с другой — вполне допустимо, что подаривший карту с собственноручными полевыми пометками и исправлениями британскому капитану русский офицер действовал по неписаным законам ученых-путешественников, диктовавшим обязательную взаимопомощь между коллегами, независимо от того, к какому государству они принадлежат. Так или иначе, но сам Громбчевский о своем “подарке” не упомянул даже в дневнике…
К слову сказать, этот странный поступок был для Громбчевского не единственным из числа “необъяснимых” — выясняя в ходе той памятной экспедиции вопрос об “исторических правах” соседних с Памиром государств, он провел никем не санкционированные переговоры с китайцами, основной целью которых было убедить последних в том, что именно Поднебесная имеет все основания быть “владычицей” “Крыши мира”. Мотивы русского офицера, выполнявшего в интересах своей страны миссию, подобную той, что была поручена офицеру британскому, совершенно не ясны. Возможно, ему, так же как и его “коллеге”, создание пояса иностранных земель между владениями двух империй казалось наиболее желательным.
Первая встреча
11 октября 1889 года в одном из урочищ Памира — Каинды (в бассейне реки Раскемдарьи) встал лагерем отряд, возглавляемый русским офицером Брониславом Громбчевским. Вскоре туда же подошла экспедиция английского капитана Фрэнсиса Янгхазбэнда, двигавшаяся из небольшого укрепления Шахидулла в Канджут. Встреча эта не стала для них неожиданностью, поскольку и тот, и другой знали, что работы их велись поблизости, к тому же они неоднократно слышали друг о друге и были не прочь познакомиться. А кроме того, обе экспедиции на протяжении нескольких месяцев находились в практически незаселенных местах, люди истосковались по человеческому общению и были искренне рады встрече. И Громбчевский, и Янгхазбэнд, будучи почти ровесниками, сразу произвели друг на друга самое благоприятное впечатление, а потому знакомство было решено продолжить за совместным обедом. Эта весьма обильная и приятная для собеседников трапеза, прерываемая многочисленными тостами, затянулась до вечера. Два разведывательных отряда противоборствующих сторон впервые встретились у границ Индии, а потому любая затрагиваемая тема вызывала неподдельный обоюдный интерес.
Общение офицеров становилось все более непринужденным и вскоре приобрело вполне дружеский характер. В итоге прямодушный Громбчевский подтвердил самые мрачные предположения Янгхазбэнда по поводу планов России относительно британских колоний в Индии. Он уверял англичанина в том, что в российской армии буквально все, от рядового до генерала, мечтают о походе на Индию, а для большей убедительности даже вызвал к палатке своих казаков и спросил их, желают ли они участвовать в подобном походе. Ответом ему было восторженные крики, сопровождавшиеся многократным “ура”. Надо сказать, что Янгхазбэнд крайне серьезно отнесся к уверениям Громбчевского. К тому же, наблюдая за его отрядом, англичанин с изумлением отметил, что, несмотря на крайнюю примитивность снаряжения и скудость питания, русские чувствуют себя более чем комфортно, а еще он очень быстро понял, что о таких солдатах, как казаки, любой офицер мог только мечтать. Армия, состоящая их таких вояк, несомненно, вполне может достичь пределов Индии.
Громбчевский же тем временем заговорил о дальнейших планах своей экспедиции — надвигалась зима, которую он предполагал провести в Ладакхе, на что требовалось разрешение британских властей. Выслушав его, Янгхазбэнд с истинно английской предупредительностью вызвался доставить письмо русского офицера британскому резиденту в Кашмире и пообещал всяческую поддержку.
Этим же вечером Громбчевский подарил “своему новому другу” самую совершенную по тем временам карту Памира.
Внимательно изучив ее и оценив необычайную серьезность проделанной Громбчевским работы, Янгхазбэнд решил, что будет гораздо целесообразнее, если русская экспедиция не доставит эти ценнейшие сведения в Россию, а … сгинет где-нибудь в горах Тибета. Вот только сделать это нужно было чужими руками — чтобы на него самого не пало и тени подозрения. А потому на следующий день Янгхазбэнд посоветовал киргизским проводникам показать Громбчевскому прямой путь из Шахидуллы в селение Полу. Путь, по словам самого Янгхазбэнда, “не имеющий никакой важности, ведущий из никуда в никуда и проходящий через очень высокие плато и горы без травы и топлива, для прохода которых в зимнее время ему (Громбчевскому. — Прим, авт.) придется испытать крайние трудности и потери в его экспедиции”. Надо полагать, что свою приватную просьбу к киргизам английский политический агент подкрепил и материально. А приведенная выше цитата взята из письма Янгхазбэнда от 14 октября, адресованного его начальнику в Кашмире полковнику Р. Нисбету. Янгхазбэнд как будто предвидел, что английская администрация откажет Громбчевскому в его просьбе. И, видимо, для этого у Янгхазбэнда были все основания. Простояв вместе 2 дня, английская и русская экспедиции распрощались. Напоследок Громбчевский, обращаясь к Янгхазбэнду, обронил весьма любопытную фразу: “Я надеюсь на новую встречу, либо мирную — в Петербурге, либо военную — на индийской границе; в любом случае, вы можете рассчитывать на теплый прием”. Однако дальнейшие события развивались именно по тому сценарию, который был задуман Янгхазбэндом.
Русская экспедиция получила категорический отказ от британских властей в Кашмире. Громбчевский же, на свою беду, принял решение двигаться по указанному проводниками пути и едва не лишился жизни в результате последовавшего за этим страшного зимнего перехода по высокогорью. Его отряд потерял всех лошадей и провизию, а казаки получили множество обморожений и в конце перехода настолько ослабели, что не могли нести даже собственное оружие. Сам Громбчевский после этого перехода несколько месяцев был вынужден пользоваться костылями. И тем не менее расчеты Янгхазбэнда на гибель русской экспедиции не оправдались. А впереди их ждала новая встреча…
Точка кипения
Вторая встреча двух офицеров произошла в сентябре 1890 года в городе Яркенде. Тут следует заметить, что из разговора, который состоялся у Громбчевского с яркендским амбанем, Громбчевский узнал об истинной цели миссии Янгхазбэнда. Вот как сам Громбчевский описал этот разговор в своем дневнике: “Среда, 29 августа 1890 г. Сегодня мы обменялись визитами с амбанем. Это человек недалекий, но добрый. Он очень подробно расспрашивал меня о том, до какого места следует считать владения китайскими, и я поспешил уверить его, что афганцы никогда, с самых давних времен, не владели Памирами, а англичане или кашмирцы — Шахидулла-Ходжею, а потому все эти земли несомненно собственность китайцев. Все это я подтвердил картами… Перед отъездом амбань просил меня снять копию с нашей карты Памиров. Я отказался снять копию лично, не желая дать повод думать Янгхусбенду, что я вмешиваюсь в политику, но предложил ему прислать Правителя Канцелярии, которому обещал помочь снять карту. Перед вечером явился ко мне Правитель Канцелярии; я заставил его начертить в общих чертах Памиры, указал течение рек, перевалы и пр. Все это китаец украсил своими надписями, причем я твердо вбил ему в голову, что все земли по правую сторону Пянджа — неотъемлемая собственность Китая”. Вычерченная китайцами под руководством Громбчевского карта Памира впоследствии была распространена внешнеполитическим ведомством Китая и синьцзянским руководством в качестве официального издания.
О своих “дружеских беседах” с Янгхазбэндом и китайцами Громбчевский в официальных отчетах умолчал, так как по возвращении в Новый Маргелан (ныне Фергана) узнал, что у российского командования появились планы присоединения памирских земель к своим владениям в Центральной Азии. Воочию убедившись в активности англичан на Памире, Громбчевский сделал однозначный и вполне справедливый вывод: “…Почти одновременное появление англичан по всей пограничной линии с Индией, постройка укреплений, занятие их английскими или кашмирскими гарнизонами и внезапная война афганцев с кафирами, все это не случайные проявления, а план, строго обдуманный правительством Ост-Индии и энергично проводимый в исполнение”.
