— Я вовсе не хочу ничего передергивать.
— Нет, вы хотите поднять шумиху вокруг опрометчивого поступка молоденькой девушки, продиктованного отчаянием и страхом за жизнь своей матери. Разве не так?
— Послушайте, молодой человек. Я не репортер, а полицейский. Я пытаюсь выяснить, что здесь произошло, и больше ничего!..
— Но ведь вам уже все рассказали.
Отповедь Андерсона прозвучала резче, чем ему хотелось:
— Выслушивание заученных на память историй не есть установление фактов. Обстоятельства противоречат этому мнимому признанию. Если Стомпанато был зарезан спящим в постели — значит, никакой ссоры между ним и миссис Тёрнер не могло быть и Чэрил не могла слышать никаких криков. Следовательно, девушка не приходила в спальню и не убивала Стомпанато. Неужели это так трудно понять?
Гленн Роуз хватанул воздух ртом:
— Итак, вы утверждаете, что миссис Тёрнер совершила коварное убийство, да? — Он в возбуждении повернулся к адвокату: — Мистер Джайслер, вы это слышали?
Адвокату подобное кликушество антрепренера показалось излишним, и коротким взглядом он призвал его замолчать. Затем обратился к шерифу:
— Мистер Андерсон, вы установили, что Стомпанато был убит в постели?
— Еще нет, однако…
— Вы это только предполагаете?
— Да, но…
— Вы только что сами дали понять, что ваша задача устанавливать факты, а не высказывать предположения.
Андерсон прикусил губу:
— Не цепляйтесь к словам, Джайслер.
— И тем не менее я вынужден выступить против вашего участия в расследовании этого дела. Я немедленно свяжусь с управлением полиции.
Джайслер оставил шерифа стоять, как нашкодившего школьника, а сам вышел в соседнюю комнату и позвонил прямо на дом начальнику управления полиции Лос-Анджелеса.
Через пять минут Джайслер пригласил шерифа к телефону. От своего высшего начальства Андерсон получил приказ, не откладывая, передать дело уголовной полиции Лос-Анджелеса и немедленно связаться с лейтенантом Тэйлором.
Таким образом, Андерсон вместе со своим помощником вынужден был покинуть виллу ни с чем. Следственная группа из Лос-Анджелеса прибыла только утром. В распоряжении Джайслера оставалась целая ночь, чтобы устранить последние следы, которые могли бы поставить под сомнение версию Чэрил.
Кто же такой этот всесильный Джереми Джайслер, который руководил высшими полицейскими чинами как служащими собственной конторы?
Адвокат, мастерски владеющий своим ремеслом и, как циркач, жонглирующий параграфами законов? Однако таких юристов в Америке тысячи, и только это не позволило бы ему стать адвокатом кинозвезд. Джайслер выделялся среди коллег не только изворотливостью; прежде всего — он знал больше других. Его тридцатипятилетняя адвокатская карьера, которую он начал провинциальным нотариусом в Атланте, проходила под девизом: "Джайслер отмоет любую репутацию". Сначала он занимался делами о неплатеже налогов, что, по статистике, является самым распространенным преступлением в Соединенных Штатах. В это время он свел знакомство сперва с мелкими жуликами, затем — с более крупными и наконец — с настоящими финансовыми акулами. Здесь он получил знания о махинациях в мире большого бизнеса, представителей которого породнила неутолимая жажда денег и власти. Джайслер вел их дела и поэтому многое узнавал: кто кому дал взятку, какой сенатор от какого стального магната зависит, кто из главарей мафии «сделал» такого-то шефа полиции… Зачастую понять, кто является владельцем сталеплавильных заводов, а кто боссом гангстеров, можно было только из документов, которые Джайслер хранил в своем офисе. В начале карьеры он брался за дела крупных мафиози и спасал их от электрического стула, который грозил им за контрабанду спиртного, торговлю наркотиками, а нередко — за убийства и бандитизм. Шло время, и они стали уважаемыми в обществе людьми — членами наблюдательных советов и управлений трестов, владельцами контрольных пакетов акций кинокомпаний, судовладельческих фирм и газетных концернов. На бирже никто не спрашивал, откуда у них деньги,", когда они по сниженному курсу скупали акции. А в Америке тот, кто владеет контрольным пакетом акций промышленных трестов и газетных концернов, держит в своих руках и политику, и экономику, и суд, и полицию… Ни ФБР, ни какие-либо другие правительственные органы никогда не проверяют, в чьих сейфах скапливаются акции, до тех пор, пока их владелец исправно платит налоги. Джайслер из года в год, от процесса к процессу все больше узнавал о тайных пружинах власти и умело использовал эти знания. Так он сам стал одним из сильных мира сего. В этом был секрет его карьеры, во многом такой же, как у его клиентов.
Перед историей с Ланой Тёрнер Джайслер спас от электрического стула влиятельнейшего продюсера, генерального директора компании «Парамаунт» Уолтера Уэнджера. Уэнджер, женатый в пятый или шестой раз, застрелил антрепренера своей жены, потому что застал их в недвусмысленной ситуации. Тогда Джайслер не успел так своевременно прибыть на место происшествия, как позднее в случае с плейбоем Ланы Тёрнер, и поэтому не смог замести следы убийства, чтобы придать судебному расследованию выгодное для него направление. Уэнджер был арестован и обвинен в убийстве. Казалось, его судьба решена. Джайслер взялся защищать Уэнджера уже в ходе процесса, когда другой адвокат сложил свои полномочия, так как потерял всякую надежду выиграть дело. И хотя преступление Уэнджера было установлено и прокурор настаивал на смертной казни, Джайслер потребовал оправдательного приговора, поскольку обвиняемый, мол, действовал в пределах необходимой самообороны. Веселое оживление в зале, вызванное этим абсурдным заявлением, постепенно затихло, когда адвокат начал обосновывать свою точку зрения. Убитый раньше принадлежал к одной из гангстерских группировок и был не раз замешан в историях с убийствами. Правда, ни разу не удалось доказать его непосредственное участие в этих убийствах, однако он был хорошо известен как отъявленный головорез, который ляжет спать скорее без пижамы, чем без своего кольта. Джайслер предъявил ошарашенным присяжным две связки папок с протоколами судебных заседаний, на которых в убийстве обвинялся сам убитый, и только благодаря адвокатским уловкам Джайслера избежал длительного срока заключения.
Теперь, когда его клиент был мертв — что освобождало адвоката от предписанного служебным долгом обета молчания, — Джайслер мог, ничего не опасаясь, раскрыть подлинное лицо убитого. В своей речи он сказал: "Дамы и господа присяжные заседатели! В данной ситуации мой подзащитный был поставлен в безвыходное положение. Он вынужден был считаться с тем, что его противник, матерый гангстер, снова схватится за оружие, как уже не раз бывало в его бурной жизни. И он его опередил. Он выстрелил первым, чтобы самому не оказаться убитым. Он только спасал свою жизнь!"
Однако лиса Джайслер полагался не только на свою защитительную речь, он «содействовал» судебному расследованию и по-другому. Трое из присяжных заседателей были когда-то его клиентами. Эти бизнесмены составляли балансы своих предприятий таким образом, чтобы утаить от финансовых органов часть доходов. Джайслер спас их от длительного тюремного заключения, которое предусматривает американское законодательство за подобный обман. Утром, когда присяжные заседатели удалились на совещание для вынесения приговора по делу Уолтера Уэнджера, трое из них получили анонимные письма с угрозами разоблачить их собственную преступную деятельность, если они вынесут обвинительный приговор. При тайном голосовании, которое решало, признать Уэнджера виновным или нет, три голоса были против; они-то и спасли продюсера от смертного приговора. Благодаря беззастенчивым махинациям своего защитника, Уолтер Уэнджер отделался всего лишь четырьмя месяцами заключения за превышение пределов необходимой самообороны.
Когда вечером в страстную пятницу антрепренер Гленн Роуз узнал о неприятности на вилле Ланы Тёрнер, именно Джереми Джайслера выбрал наблюдательный совет "Метро Голдвин — Майер корпорэйшн" для деликатного поручения, связанного с убийством Стомпанато. Руководителей этой крупнейшей американской кинокомпании меньше всего волновала судьба одной из звезд — под угрозой был их бизнес: Лана Тёрнер играла главную роль в фильме "Пейтон Плэйс", на который ушло семь миллионов долларов. Это была экранизация романа о жизни маленького провинциального городка, как бы подсмотренной в замочную скважину. Под покровом внешней благопристойности обывательскую среду, как раковая опухоль, разъедали всевозможные пороки. Некая добропорядочная домохозяйка, постоянно подслушивая и подсматривая за соседями, решила описать все, что таким образом узнала, и предложила результаты своего писательского труда в качестве дневника одному издательству. Роман, состряпанный редакторами по горячим следам, в течение нескольких месяцев стал бестселлером; его тираж достиг шести миллионов экземпляров. Причиной такого успеха были не литературные качества книги, а обилие в ней скабрезностей и непристойностей. Экранизируя эту печатную порнографию, "Метро Голдвин — Майер корпорэйшн" надеялась на финансовый успех, особенно необходимый и желанный перед угрозой наступающего телевидения…
