— То-то и оно, — отрезал Еремин.
Фишер поджал губы:
— Я политики не касаюсь, господин Еремин.
— Оно и видно, — неопределенно ответил Константин Андреевич и пошел своей дорогой.
Застегнув косоворотку и ватник, Виктор покинул здание ГРЭС. Стало вроде холоднее, хотя ветер с мокрым снегом бил в спину. Он сунул руки в карманы и, ссутулившись, прошел мимо Антипыча. Тот проворчал что-то ему вслед, но Виктор не слышал. Мысли его были заняты другим. Ларцев вспомнил: именно он первым заговорил о возможности использования наших масел для рабочей смазки импортных турбин. Конечно, он. Об этом все знали и благодарили его! Еремин даже обещал особенно отметить инициативу и знания практиканта, который долго занимался приготовлением и анализом наших масел.
Вот ведь в чем дело… И как все по-дурацки обернулось. Нельзя, выходит, применять нашу смазку на иностранных машинах. Характеристика характеристикой, а на практике получается иначе.
Виктор вернулся домой с тяжелым сердцем. На пороге снял солдатские ботинки и в носках прошел в свою угловую комнатенку. Хозяйка не проснулась. Поставив ботинки около лежанки, чтобы просохли, Виктор лег и сразу заснул, словно провалился.
…Ни оправдываться, ни писать докладную ему не пришлось. И без этого разобрались. В турбинном масле обнаружили наждачный песок. После аварии рабочие-коммунисты во главе с Ларцевым установили круглосуточное дежурство и поймали с поличным двух диверсантов, засыпавших песок в масло. Это были кулаки, проникшие на ГРЭС. До этого не раз видели, как они пили шнапс с немецкими специалистами…
Когда Ларцев вернулся в Москву, в деканате МВТУ ему сказали, что его просят зайти на Лубянку для беседы в ОГПУ. Но он и сам уже твердо решил пойти работать в органы государственной безопасности, поэтому вызов туда и приглашение работать совпали с его собственным желанием.
Утреннее солнце мягким светом заливало Лубянскую площадь, лучи его отражались в окнах старинного здания, где помещалось Объединенное государственное политическое управление — ОГПУ (бывшая ВЧК).
…Начальник отдела Базов иногда оставался ночевать в служебном кабинете. На этот случай под сиденьем кожаного дивана у него хранились одеяло и подушка. Телефон разбудил Базова в шесть утра. Знакомый голос сотрудника доложил:
— Леонид Петрович, сообщение полностью разобрано и приведено в порядок.
— Несите! — прокашлявшись, коротко приказал он густым басом.
— Слушаюсь. Несу прямо с машинки.
Через несколько минут сотрудник вошел в кабинет и положил на стол папку с бумагами.
— Хорошо, — сухо сказал Базов, взял бумаги и уже теплее добавил: — Спасибо, теперь можете и отдохнуть.
Встал и прошелся по кабинету, разминая руки и протирая от дремоты глаза.
«Жалко, — подумал он, — не удалось и часика поспать».
Поудобнее устроившись за столом, положил перед собой сообщение из-за рубежа и стал его неторопливо читать.
«7 июня 1931 года.
Вопреки указанию не искать самостоятельных путей связи, я вынужден отправить это сообщение надежной оказией. Дело не терпит отлагательств. Речь идет о том, что разведывательные органы — немецкий абвер и английская «Интеллидженс сервис» — заключили соглашение о совместной подрывной работе против России, для камуфляжа они используют крупные электротехнические фирмы, поставляющие оборудование в Советский Союз. Готовится интервенция и как прелюдия к ней организация подрывных акций на многих электростанциях Советского Союза, включая и строящийся Днепрогэс. В связи с этим восточный отдел немецкой фирмы «Континенталь» насыщен в настоящее время сотрудниками абвера. Во главе поставлен барон фон дер Габт, это известный полковник разведки, специалист по русским вопросам… На совещании был также Хенсон. Это американский консул в Маньчжурии, откуда он ведет разведку на Советский Союз. Он шеф американской разведки по Дальнему Востоку».
Базов беспокойно зашевелился на стуле, потянулся за папиросами: «Вот куда девался немецкий агент, действовавший еще в царской России. Махровый разведчик, которого мы с 1921 года потеряли из виду! А ведь фон дер Габт появлялся в Москве по делам фирмы «Континенталь». Выходит, проморгали мы его! Эх, какая досада!» — и Леонид Петрович закурил папиросу, выпуская кольцами дым. Он вспоминал историю похождений немецкого полковника в России. Потом резко погасил папиросу и продолжил чтение.
«Недавно в Цюрихе было проведено негласное совещание крупных промышленников. На нем присутствовали представители германских фирм «Симменс — Шуккерт», АЭГ, «Броун Бовери», английских «Метрополитен-Виккерс», «Питлер», американской «Дженерал электрик». Были и представители спецслужб — разведок: немецкой, английской и американской. Речь на совещании шла все о том же — интервенция против СССР. Особенно резко этого требовал нефтяной король Детердинг. Он говорил: «Их план ГОЭЛРО не должен быть осуществлен…»
В постскриптуме была короткая запись автора донесения:
«Фон дер Габт — это тот офицер штаба, который ежедневно докладывал императору Вильгельму сводки немецкой разведки во время войны с Россией. Тогда он действовал под именем полковника Николаи. Теперь он правая рука шефа абвера по русским делам…»
Базов закончил чтение, задумался, поднял телефонную трубку. Услышав голос телефонистки, назвал номер телефона дачи председателя ОГПУ Менжинского.
— Слушаю, — тотчас отозвались в трубке.
— Извините, Вячеслав Рудольфович… Базов беспокоит.
— Я давно не сплю, погода, знаете ли… Сообщение получили?
— Так точно, — ответил Базов.
— Важное?
— Да, Вячеслав Рудольфович.
— Понятно. Буду через полчаса, — и Менжинский положил трубку.
Короткий разговор закончился. Леонид Петрович, хотя и ожидал именно этих слов — «буду через полчаса», в душе ругнул себя за торопливость. Он знал, как трудно человеку с больным сердцем мчаться по далеко не идеальной дороге, чтобы попасть на Лубянку через такое короткое время. Но снова пробежав взглядом сообщение, Базов подумал об огромной его значимости.
Ровно через 30 минут зазвонил внутренний телефон. Менжинский пригласил Базова к себе. Леонид Петрович собрал документы, положил их в папку, одернул и застегнул на все пуговицы китель.
Дежурный в приемной Менжинского молча кивнул на обитую дерматином дверь.
Пожав руку Базова, Вячеслав Рудольфович взял бумаги и жестом пригласил присесть. Дышал он тяжеловато, но старался не подавать вида, что поездка стоила ему немало труда. Откинувшись на спинку кресла, чтобы легче дышалось, председатель ОГПУ погрузился в чтение документов. Он долго и внимательно изучал донесение. Прочел, опять вернулся к отдельным страницам, перелистывая их и вновь просматривая.
— Судя по всему, — наконец сказал он Базову, — начинается новый этап операции. Немецкая фирма «Континенталь» у нас теперь как на ладони. Но как ведут себя здесь, в Москве, их представители Иоган Бюхнер и Франц Фишер — дипломированные разведчики?
— Нагло, самоуверенно, Вячеслав Рудольфович.
— В чем это выражается?
— Беззастенчиво пытаются вербовать агентуру и еще спекулируют. Скупают продукты в Инснабе и сбывают их на черном рынке. Потом приобретают антикварные ценности. Барыш огромный. Не отстают, кстати, и их дипломаты. Но действуют через Бюхнера и Фишера, а те — через более мелкую сошку — обитателей Континентальхауза.
— Мы, Леонид Петрович, — остановил его Менжинский, — называем их деятельность на черном рынке спекуляцией, но для них это обычный бизнес. Разведчику он необходим, как артисту грим. Это же великолепное прикрытие. Поймают за руку — да, виноваты, мы деловые люди и занимаемся только бизнесом.
Менжинский привстал, облокотился о стол и продолжал:
— Так в их разведке было и будет. Но ничего, Леонид Петрович, давайте спокойно продумаем, где и как расставить для них капканы, а пока… — Менжинский мягко положил руку на плечо Базова, — почитайте, пожалуйста, материалы одного досье, которое я веду и с которым хочу ознакомить молодых чекистов. Вы увидите, что затевают против нас капиталисты. Похоже, что они нашли новый козырь — национал-социализм. Пожалуй, эта проблема более серьезная, чем одиночных шпионов ловить… Читайте не торопясь, а я пока посмотрю ночную почту, — предложил Менжинский и дал Базову папку, на которой стояла надпись: «Президент англо-голландской нефтяной компании «Ройял Детч Шелл» Генри Вильгельм Август Детердинг».
Базов открыл папку и стал читать:
«Генри Детердинг гордится тем, что именно он первый в мире двинул нефтяной поток. Это было давно, еще до первой мировой войны, под знойным небом Голландской Индии, когда он уловил в искрах черного «каменного масла» блеск золота. Время и технический прогресс, казалось, специально работали на него, и он, Генри Детердинг, превращал на своих нефтепромыслах и перегонных заводах шиллинги в фунты, фунты в тысячи, а тысячи в миллионы.
