Докладчик явно занизил порог подобного рода сценаристов, произнеся слово «некоторые». На самом деле таковых в советской кинематографии было тогда большинство. Это были молодые люди, которые с презрением относились к любой форме выражения любви или преданности к советской власти, а также к гегемонам общества – рабочему классу и крестьянству. Писать сценарии на подобные темы в их среде считалось «западло», но поскольку и не писать их было нельзя, вот они и изощрялись – писали их без всякого энтузиазма и полета мысли, о чем и говорил Кулиджанов. В итоге большинство фильмов о той же современности, которые выходили из-под пера подобных сценаристов, были скучны и назидательны. Новых шедевров о рабочем классе (вроде «Весны на Заречной улице», «Высоты») или крестьянстве (вроде «Простой истории», «Председателя») в 70-е годы создано не было. В результате эти неудачи попросту отпугнули массового зрителя от фильмов на подобные темы.
Кинорежиссер Сергей Герасимов в своем выступлении отметил следующее:
«Видишь, как по-новому созрело сознание зрителя, который представляет для нас главнейший интерес, насколько он готов к сложности и тонкости восприятия, насколько претят ему всякого рода инструктивные указания в наших сюжетах».
В этих словах мэтра отечественного кинематографа скрывался уже иной упрек – к идеологическим работникам, которые в своих попытках сгладить острые углы лишали деятелей искусства возможности касаться в своих произведениях некоторых жгучих проблем общества. Однако подобное поведение власти было хотя бы понятно – оно проистекало из реалий «холодной войны». Большая же часть интеллигенции эти реалии напрочь отвергала, считая их надуманными, преувеличенными. В их сознании Запад представал в образе цивилизованного джентльмена в смокинге и бабочке, а советская власть – в виде косматого варвара с дубинкой в руке. То, чего добивался в свое время основатель ЦРУ Аллен Даллес, состоялось: перекодировка сознания советского человека (будь то интеллигент или рабочий) давала свои плоды.
Именно о тревожной ситуации, сложившейся в кинодраматургии о современности, больше всего и говорилось на 6-м пленуме. Ведь за те три года, что минули после памятного Постановления ЦК КПСС о кинематографии, свет увидела почти сотня фильмов на современную тему, но лишь малая толика их собрала хорошую кассу в прокате, а также удовлетворила запросы высокого начальства. Например, в кинопрокате пяти последних лет (1970–1974) лидерами в основном становились фильмы о прошлом: о Великой Отечественной войне («Освобождение», «А зори здесь тихие…», частично «Офицеры») или о Диком Западе («Всадник без головы»). И только однажды победил фильм о современности – «Калина красная» Василия Шукшина (1974).
В общей массе фильмов, собравших самую большую кассу, ленты о современных буднях советских людей были большой редкостью. Например, в кинопрокате-73 таковых оказалось три: «Учитель пения» – 32 миллиона 700 тысяч зрителей; «Любить человека» – 32 миллиона 200 тысяч; «Сибирячка» – 23 миллиона 300 тысяч; в кинопрокате-74 тоже три: уже упомянутая «Калина красная» – 62 миллиона 500 тысяч; «Мачеха» – 59 миллионов 400 тысяч и «Океан» – 27 миллионов 600. Причем большинство перечисленных фильмов были созданы мэтрами кинематографа: Василием Шукшиным («Калина красная»), Наумом Бирманом («Учитель пения»), Сергеем Герасимовым («Любить человека»), Алексеем Салтыковым («Сибирячка»). И только два из них – «Мачеха» и «Океан» – явились на свет в результате деятельности молодой поросли советской кинорежиссуры: Олега Бондарева и Юрия Вышинского.
Именно в целях улучшения ситуации с молодыми кадрами в советской кинематографии был задуман эксперимент: в 1973 году было создано объединение «Дебют», которое должно было выявить талантливую молодежь и дать им дорогу в искусство. О том, к чему приведет этот эксперимент, мы узнаем чуть-чуть позже, а пока продолжим знакомство с кинематографическими событиями середины 70-х.
В 1975 году закончило свое существование Экспериментальное творческое объединение (бывшая ЭТК) при «Мосфильме» под руководством Григория Чухрая и Владимира Познера. Как мы помним, она была создана ровно десять лет назад на волне экономической реформы, которую задумал осуществить председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин. Суть реформы – дать большую свободу советской экономике, введя в нее элементы рыночной (по-советски – хозрасчетной). Деятельность ЭТО строилась по принципу экономического стимулирования ее сотрудников: то есть что человек произвел – то и получил. Выпустил средний фильм, не принесший дохода – остался на бобах, то бишь при собственной зарплате, выпустил хит – получил премиальные в размере нескольких тысяч рублей. Г. Чухрай вспоминал :
«Начальный капитал мы одолжили у государства с обязательством возвратить его с налогом через два с половиной года. Основной капитал мы, как во всех кинематографических державах, брали у проката с условием: до тех пор, пока прокат не соберет сумму, полученную на фильм, плюс большой налог, мы не получаем никаких отчислений. Но за каждую тысячу зрителей (проданных билетов) сверх этих сумм мы получаем 4 рубля. Развитие кинематографа того времени позволяло нам получать большие суммы отчислений…»
Чухрай прав: ЭТО быстро разбогатело, сумев в течение нескольких лет накопить на своих счетах гигантскую сумму в 2,5 миллиона рублей (прибыль государству оно принесло еще большую). Этот капитал стал возможен благодаря тому, что именно под эгидой ЭТО рискнули творить некоторые выдающиеся режиссеры вроде Леонида Гайдая. Именно там последний снял свои «нетленки»: «12 стульев» (1971) и «Иван Васильевич меняет профессию» (1973). А Владимир Мотыль создал там же «Белое солнце пустыни» (1970), Никита Михалков – «Своего среди чужих…» (1974) и «Рабу любви» (1975).
Однако руководство Госкино с самого начала с недоверием взирало на этот эксперимент. И главная причина подобного отношения крылась в идеологии. Ведь с самого начала было понятно, что основную прибыль ЭТО будет приносить прежде всего коммерческое кино, где идеология будет играть ограниченную роль, а то и вовсе ее там не будет. И если распространять подобную практику на весь кинематограф, то это в итоге приведет к тому, что львиную долю его продукции будут составлять коммерческие фильмы вроде «Земли Санникова» (еще один хит ЭТО образца 1973 года – добротный приключенческий фильм с прекрасными актерами и музыкой, собравший 41 миллион 100 тысяч зрителей). В то же время фильм ЭТО про шахтеров «Антрацит» (1972) в прокате провалился, что заставило руководителей объединения с опаской относиться к подобного рода произведениям. Как честно признавался сам Г. Чухрай:
«Наша система существенно ослабляла вмешательство Госкино в творческий процесс. По нашему мнению, Госкино должно было заниматься кинематографией как отраслью. Ответственность за содержание фильма и его художественные качества брала на себя студия. А это их не устраивало…»
Кроме этого, в ЭТО поощрялись в основном те режиссеры, кто мог выдать «на-гора» добротное коммерческое кино. Те же, кто снимал фильмы иных направлений (например, классику), никакой особой прибыли (а значит, и интереса работать там) практически не имели. И вновь сошлюсь на слова Г. Чухрая, который рассказывает следующий эпизод:
«Ко мне пришел пожилой режиссер. Фамилию я его не называю из этических соображений.
– Григорий Наумович, я хотел бы работать на вашей студии.
– Очень приятно. Но вам это будет невыгодно.
– Почему? Я слышал, что ваши режиссеры получают большие суммы…
Достаю статистику, смотрю, сколько зрителей собирали фильмы этого режиссера.
– Для того чтобы у нас хорошо заработать, ваш фильм должен собрать в прокате больше семнадцати миллионов зрителей. Ваши фильмы никогда больше девяти миллионов не собирали. А при таких сборах вы у нас ничего не получите, кроме зарплаты.
Выражение лица режиссера из заискивающего становится злым.
– Но мы же не табуретки выпускаем, а произведения искусства! – замечает он.
Я мог бы сказать ему, что его фильмы далеки от искусства, что он обыкновенный конъюнктурщик, что он работает на «Мосфильме» только потому, что числится в штате и его нельзя выгнать. Но не в моих правилах обижать людей.
– Но семнадцать миллионов – это же варварство! Кто сможет собрать такое количество?
– Собирают и по тридцать, и по пятьдесят…
– В таком случае ваша система – дерьмо!
– А по-моему, прекрасная система, потому что вам невыгодно у нас работать…»
На мой взгляд, прав был в этом споре безымянный режиссер. В советском кинематографе работали несколько сот режиссеров (во всех союзных республиках), однако только десятки из них снимали фильмы, которые собирали от 17 до 60 миллионов зрителей. Остальные довольствовались малым: собирали от 4 до 15 миллионов (в их число входили и такие «штучники», как Андрей Тарковский, Сергей Параджанов, Кира Муратова и др.). Спрашивается, если бы эксперимент ЭТО распространился на весь советский кинематограф, что стало бы с этими режиссерами? Их пришлось бы либо выгонять из профессии, либо держать на одной зарплате, делая из них потенциальных бунтарей – ведь деятельность коллег-миллионеров из ЭТО постоянно колола бы им глаза.
