Шматлай смутился.
— Да… Я и не знал, что думать.
— Знаю, что вы подумали, я телепат… — Криков усмехнулся, а Антон еще больше смутился.
— Ладно, давайте ближе к делу. У меня новости. Помните кражу из магазина в совхозе «Кубань» в ночь на двадцатое? Так вот, взломщики приезжали к магазину на «нашей» «Волге». — Криков сделал ударение на слове «нашей». — Это точно. Возле магазина остались четкие следы протекторов, сомнений быть не может: на них есть приметная деталь, она хорошо отпечаталась на глине. Я снял слепки.
Сказанное майором, конечно, произвело впечатление.
Теперь менялось все представление о происшествии.
Угон «Волги» из личного гаража бухгалтера Егорова.
Это первое звено. А может быть и не первое. Скорее всего, не первое, ибо у преступника был пистолет. Следующее звено-кража со взломом из магазина совхоза «Кубань».
Конечно, это пока только предположение, но подкрепляемое вескими доказательствами. Четкие следы протекторов с характерными приметами на почве возле магазина-это не шутка. И, наконец, убийство на грейдере. Звено последнее.
Последнее ли?
Правда, в камере предварительного заключения содержится сейчас парень, который пришел с повинной и предъявил веские доказательства. Откуда бы знать этому Николенко о том, что на берегу реки, под мостом, лежат номерные знаки, снятые с похищенной у Егорова «Волги»? Откуда он мог вообще знать о происшествии на двадцатом километре, о том, что кто-то там убит из пистолета, что там же была подожжена автомашина? Бери этого Николенко и передавай следователю прокуратуры. Пусть разматывает весь этот клубок… Ведь утверждает человек: «Я убил.
Я снял номерные знаки с машины и спрятал под мостом.
Я забросил пистолет, потому что не собирался признаваться, а хотел скрыться. Сделал я все это по пьянке, видите — четыре бутылки 0,75 розового крепкого выпил: сами тару подбирали и паковали в целлофан».
Все это коротко изложил Криков, который успел уже познакомиться с показаниями задержанного Николенко и даже побывать в камере и побеседовать с ним. Знал он и о результатах вылазки Шматлая на двадцатый километр.
— Вот что, ребята, — сказал Криков, — этот парень темнит. И начальнику в Алма-Ату позвонили зря. Это ты, Алькен, горячая голова… Мое мнение таково: Ннколенко, конечно, соучастник преступления, а иначе откуда бы знать ему то, что он знает? Но не убийца. Антон прав: на месте преступления он не был и пистолета в руках не держал…
А как же, как же иначе? Я помню, давно это было, я сам тринадцатилетним оболтусом был и выменял у такого же, как я, револьвер. «Шпалер» тогда говорили. То была ржавая железка без щечек на рукояти и пружины. Я мыл его в керосине, драил шкуркой, смастерил пружину и довольно искусно вырезал из дубовой доски шечки. Так я не успокоился, пока не узнал систему револьвера. То был забытый сейчас всеми «Смит-вессон».
Криков помолчал, но, видимо, вспоминал что-то забытое.
— Отобрал у меня тогда эту занятную игрушку отец.
И сдал в милицию… Там сразу увидели, что криминала нет.
Несмотря на мои старания, «Смит-вессоп» был, конечно, не пригоден к применению: весь в раковинах, барабан не вращался, пружину, помнится, я использовал от будильника. Только что легонько клацал курком. А вот лекцию мне прочитал уполномоченный НКВД интересную. Калашников была его фамилия, из первых чекистов. Помню, он говорил, что с удовольствием бы вырыл большую яму и похоронил бы в ней все оружие, какое есть… Если бы в нем не было необходимости…
Криков ловко, артистически выхватил из-под своей неопрятной рубашки вороненый ухоженный пистолет системы Макарова.
— Вот он, голубчик. Люблю ли я его? Нет. А уважаю.
Как неприятного, но необходимого пока помощника. И только. Если б вдруг стало возможным, выбросил без сожаления. Стреляю не хвастаясь, нормально.
— Так для чего я вам рассказал всю эту притчу? — спросил Криков.
И ответил:
— Большинство мальчишек до определенного возраста любит оружие, интересуется им, мечтает о нем. Со временем у большинства это проходит. Любовь к оружию как к предмету игр «в войну» заменяется серьезным к нему отношением. Но и в старшем возрасте у таких, как этот Николенко, остается мечта иметь «свой» пистолет. У одних-«для самообороны». У других-для нападения. Я не раз отбирал незаконно хранящееся оружие, но не встречал владельца, который бы не знал его системы. Однажды один шестнадцатилетний «малолеток», участии воровской группы, когда я спросил, какой пистолет у них был, так и отрезал: «Парабеллум «Борхард Люгер», 08, калибр 9…» И действительно, они украли у одного бывшего фронтовика нетабельный парабеллум. Трофейный… Только самые безразличные называют любой пистолет «дура», «машинка». А Николенко парень неглупый, сразу видно. Так что давайте думать и действовать. Вот ознакомьтесь со списком похищенных из магазина вещей.
Антон взял бумажку, на которой числились под номерами, как в ведомости:
1. Часы мужские наручные «Полет» в металлическом корпусе — 12 шт.
2. То же в корпусе из золота — 3 шт.
3. Часы наручные дамские «Чайка» — 10 шт.
4. Костюм мужской, светло-серый, польского производства — 1 шт.
5. Транзисторный радиоприемник «Орбита» — 1 шт.
6. Портфель из кожзаменителя — 1 шт.
— И все? — спросил Антон.
— И все, — ответил Криков. — Что, мало?
— Да нет… Тысячи на полторы наберется… Меня удивляют часы. Откуда в сельмаге «Полет»? Их и в городе не всегда купишь.
— Правильно подметил. «Кубанцы» собираются двадцатилетие совхоза отмечать. Наметили премировать передовиков. Вот запмаг и расстарался, «выбил» часы… Но тут вот еще что. Воры в магазине были недолго, перерыли все, разбросали, видно, искали деньги. Но не нашли, продавец воскресную выручку — почти 2 тысячи рублей — в мешок с мукой спрятал. Непорядок, конечно, надо представление писать. Я думаю, им деньги крайне нужны были. На прилавке коробка картонная стояла, там бумажками оставалось рублей пятнадцать и мелочь. Все сгребли… Если бы не деньги искали, они бы вещей побольше взяли. Там были другие костюмы, получше, обувь хорошая, еще кое-что…
А ведь у них машина имелась…
Звякнул телефон, Булатов взял трубку.
— А-а, здравствуйте, Валентина Артуровна!.. Да, все у меня. Маленькое совещание за круглым столом. Вот это здорово!.. Идем.
Алькен положил трубку, победоносно взглянул на товарищей и сказал:
— Пошли к Смолиной. Установлена личность убитого.
— Здравствуйте, мужчины. — Смолина со всеми поздоровалась за руку. Как дела?
— Спасибо, неважно, — за всех отметил Булатов. — Мой оптимизм оказался дутым — эти старшие товарищи меня подавили своей эрудицией.
Криков нетерпеливо перебил.
— Что у вас новенького, Валентина Артуровна? Опознали?
— Опознали ребята из НТО. У убитого, сами знаете, руки сильно обгорели, но Геннадий сделал все отлично.
И вот результат. Это справка учетного отдела. А это — адресного бюро.
Читали все сразу. Причем Криков, конфузясь, надел очки.
— Добро. — Криков положил на стол бумажник. — Добро. Я даже и не думал, что все так просто обернется с убитым.
— Улица Заречная, улица Заречная, — пропел Булатов, — улица знакомая моя… А где она, эта улица?
— Не за горами, — сказала Смолина. — Ну что ж, распределим роли?.. Я думаю так: Антон, вы сходу отправляйтесь на Заречную, где живет мать убитого Александра Захаровна Рыбина. Я считаю, пока открываться не надо, правда? Легенду на месте придумайте, смотря по обстановке. Согласны?
Антон кивнул головой.
— А моя роль, товарищ режиссер? — осведомился Булатов.
— Ваша? Вам идти к Егорову. Он сегодня трезв, я звонила на базу. Злой, видно, как бешеная кошка. Я не назвалась, просто спросила, можно ли выписать помидоры для столовой, так он послал меня к богу в рай. У него, сказал, не только что помидоры, даже ананасы растут. Так вы его, Алькен, поостудите и постарайтесь узнать все про машину, про ключ и тэ дэ.
— Ну, а Евмеитий Пахомович, видимо, знает, что делать. — Смолина критически осмотрела наряд майора. — Ничего, хорош. Как вас Алла Алексеевна терпит, не пойму.
Криков сказал опять противным голосом.
— Переживет. Слюбится-стерпится… Я похмеляться пойду. На рынке пиво завсегда свежее, с воблой пойдет. — Он действительно достал из кармана пиджака сухую и тонкую как фанера рыбину. — А на пузырь часы загоню, Он достал допотопные карманные часы с крышкой и длинной цепочкой.
— Мозер, с чугунным механизмом, — пояснил Криков. — Но серебро. Я уже три раза их загонял. По десятке.
Дешевле не уступаю. Купите, Валентина Артуровна, не прогадаете…
— Куплю, — серьезно ответила Смолина. — Подарю музею. Ну а я, други мои, если не возражаете, займусь Николенко. Надо его срочно «расколоть», пока не поздно. И этим надо заняться. — Она положила на стол несколько фотографии. Там были изображены стреляные пистолетные гиль.;ы.
