Студенческая жизнь за пределами учебных аудиторий не ограничивалась созданием только корпораций. В Дерптском университете были еще 44 другие организации студентов. Одной из самых интересных страниц истории Дерптского университета стали латышские студенческие вечера, собиравшиеся в 1870-е гг., серьезно поспособствовавшие сплочению, самоорганизации, формированию латышского этнонационального сознания. Одним из активных организаторов стал Отто Кронвальд (Атис Кронвалдс). Подобные вечера в 1870-е гг. начали организовываться и латышскими студентами (и не только студентами, многими академически образованными латышами) Москвы. Участниками этих вечеров стали т. н. «младолатыши», молодая латышская интеллигенция (Кришьянис Валдемарс, Кришьянис Баронс, Янис Чаксте), которая, получая высшее образование и интегрируясь в образованные круги метрополий, одновременно обратилась к изучению латышских «древностей», фольклору, мифологии, истории, языку, к поднятию статуса латышского языка. Московские латыши отмечали: «Главное для нас было хорошо знать латышскую историю». Цель вечеров была в первую очередь – говорить по-латышски, петь песни, читать латышские газеты. Также им важно было противопоставить себя немцам. Если в Дерпте латыши во многом стремились отдалиться от латышской массы, были ориентированы на карьеру, то в Москве был сильный дух «своего народа». Потом образовалось студенческое общество Fraternitas Moscoviensis, а затем – с таким же названием корпорация.
Латышские студенческие вечера во многом послужили формированию латышского этнонационального пробуждения – атмоды. На основе московских латышских студенческих вечеров было создано в 1883 г. общество – Академическое объединение Oriens (Austrums) («Восток»), одно из самых значительных объединений. Ансис Курмис, автор историографической работы, характеризует Austrums как
организацию части латышской интеллигенции, члены которой в упорной и иногда жесткой борьбе победили врага большей части нашего народа – бедность, борьбу с царским режимом, местной феодальной властью и реакционными силами разных исторических эпох[152].
Флагом Austrums стало белое полотнище с золотым изображением дерева – Austras koks, мифологического образа «древа восходящего солнца», «утренней зари», символа начала начал, полноты бытия, движения ко всему высокому и священному. Лозунгами этого общества стали «Vīrs un vārds» (лтш., букв. «Муж и слово», скажем так: «Сказано – сделано»), «Ar savu tautu – par savu tautu» (лтш. «Со своим народом – за свой народ»), «Augt un dzīvot Latvijai» (лтш. «Расти и жить для Латвии»), «Darbs ceļ vīru» (лтш. «Труд возвышает мужа»), «Draugs draugam» (лтш. «Друг – другу»), «Ar tīrām rokam un skaidru sirdi» (лтш. «С чистыми руками и ясным сердцем»).
В вышедшем в 1967 г. в США сборнике статей, посвященных разным аспектам истории Austrums, анализируются изменения, произошедшие в 1920-е гг.[153] Аугустс Розе отмечает серьезное различие между московской и рижской группами членов, отчасти по причине разных поколений (первые пережили Первую мировую войну, вторые – нет), отчасти вследствие разного внешнего контекста существования (в Москве не нужно было делать особенных усилий для объединения латышей, но в независимой Латвии потребовался поиск дополнительных причин и поиск формы и сущности существования организации). Аугустс Розе отмечает, что в 1920-е гг. у латвийской молодежи наблюдалась склонность к корпорантскому образу жизни (который они определяли как немецкий по форме и духу и чуждый латышам): тут существовала готовая форма организиции, «внешний блеск», ношение ленты и декеля, аристократизм, избирательность при выборе товарищей и единомышленников, стремление делать карьеру, тесные внутренние связи, поддержка своих[154]. Члены же Austrums стремились создать свою организацию как отличную от корпорций, положить в ее основание приверженность демократическим принципам, внешнюю простоту[155]. Андрис Розе перечисляет следующие ценности, важнейшие для Austrums: академизм, дружбу, индивидуализм, радость жизни, динамичность, ритуал (которых, правда, всего два – становление «ауструмцем» и «когда ауструмец уходит в вечность»[156]). Кроме же этого, глубокой сущностью Austrums, по словам Андриса Розе (и всех других авторов статей), является «латышскость». Эта особенность обсужается отдельно, как и миссия всей организации – объединить вокруг себя латышских студентов[157].
Ауструмцы критиковали «немецкий облик» корпораций, отмечали как негативные признаки их внешний блеск, «веселую жизнь буршей», материальный достаток, ощущение собственной избранности. Они подчеркивали свою некорпорантскость, но, по сути дела, во многом основывали свою организацию на сходных принципах.
Принципы корпораций мы не признавали, воспроизводить их не хотели, других примеров у нас не было, пришлось все создать самим, опыта тоже было мало ‹…›[158]
Пытаясь отмежеваться от корпораций, ауструмцы подчеркивали, что только их организации – в отличие от корпораций – свойственны такие качества, как «латышскость» и «простота»: по сути дела, речь шла о латышском национализме и стремлении избегать всяких внешних его проявлений:
Наша уверенность ранее и сейчас состоит в том, что латышским студентам нужна латышская организация, с латышским духом и латышскими традициями. Латышским студентам не нужны ольдерманы и фуксы, не надо ходить по комнате с шапкой на голове, не нужны цветные ленты через грудь, не нужно нанесенные обиды разрешать посредством драк на рапирах, не нужно на собраниях петь нелатышские песни, не нужно выпендриваться и взращивать молодых студентов в алкогольных возлияниях. Латышским студентам не нужно быть буршами, а жилище превращать в пивные погреба[159].
Тем не менее Аугустс Розе в своей статье признает, что в межвоенный период в Латвии более привлекательными стали все же корпорации, что и в университете, и в целом в хозяйственной жизни страны возобладал «немецкий дух». Ауструмцы же были настроены слишком индивидуалистично, их встречи стали своеобразными клубами, куда приходили посоревноваться в остроумии, основная же активность происходила за пределами Austrums, в рамках других организаций[160]. Сами ауструмцы предлагали усилить дисциплину и создать новые традиции, которые объединили бы всех членов организации. Терминология, принятая в Austrums, была во многом летонизированным вариантом корпорантских терминов: члены организации тут так же делились на кандидатов (которые участовали в собраниях, но не имели права голоса, juniori), полноправных членов, преимущественно студентов – savieši, полноправных старших членов, закончивших образование – vecbiedri. Внутри конкретной группы (kopa, saime) выделялись «старший», председатель – vecākais и воспитатель – audzinātājs. Как и в корпорациях, все мероприятия делились на «внутренние» и «внешние» (intērnajs – ekstērnajs). Собрания (sapulces) делились на деловые (рабочие), литературные, торжественные и расширенные (в последних принимали участие члены нескольких групп). Среди традиций практиковались торжественное принятие в savieši («свои»), годовщины и юбилеи образования объединения Austrums, свадьбы и похороны[161]. Буквальным переводом принятых в корпорациях латинских провозглашений silentium ad cantum! («тишина для песни!») и cantus ex est! («песня завершена») стали латышские klusums dziesmai! / dziesmu beidzu!. Выбор песен при этом иной, тут всегда исполнялись исключительно латышские песни, как авторские, так и многие народные.
Позднее Академическое объединение Austrums, как и все прочие подобные организации, было закрыто советской властью в 1940 г., но его участники продолжали собираться. Начиная с 1945 г. среди латышей западной эмиграции начинают формироваться группы Austrums в Швеции, Германии, США, Канаде, Австралии и других странах. Тут они начали делиться на групы и общины, появились председатели общин – kopas vecākajs.
В 1989 г. Austrums восстанавливается в Латвии, и с начала 1990-х гг. он возобновляет здесь свою деятельность. Ныне насчитывается около 200 человек – членов организации. Кроме Austrums в Латвии ныне существует еще одно мужское академическое объединение, не входящее в число корпораций, хотя и наследующее ряд весьма сходных черт – Fraternitas Rusticana[162], конкордия, объединяющая латышских студентов Valdemaria, существующая с 1927 г.[163], а также академические сообщества Šalkone (смешанное, объединяющее мужчин и женщин, с 1923-го), Latviete (общество студенток, с 1925-го), Dziesmuvara (смешанное, с 1925-го), Dzintars (смешанное, с 1947-го).
