полковник Станислав Викентьевич Грибанов — писатель;
капитан 1 ранга Вячеслав Петрович Зимонин — главный специалист Института военной истории МО РФ, доктор исторических наук, профессор;
полковник Владимир Николаевич Карпов — сотрудник Бюро по связям с общественностью и средствами массовой информации Службы внешней разведки Российской Федерации, писатель;
Олег Николаевич Киселев — аспирант Государственного университета гуманитарных наук;
Анатолий Аркадьевич Кошкин — доктор исторических наук, профессор, действительный член РАЕН;
Георгий Александрович Куманев — доктор исторических наук, профессор, руководитель Центра военной истории России Института российской истории РАН;
полковник Борис Николаевич Лабусов — руководитель Бюро по связям с общественностью и средствами массовой информации Службы внешней разведки Российской Федерации;
генерал армии Владимир Николаевич Лобов — начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР в 1991 году, доктор военных наук, профессор;
Михаил Юрьевич Мягков — кандидат исторических наук, заведующий Центром истории войн и геополитики Института всеобщей истории РАН;
Юрий Александрович Никифоров — кандидат исторических наук, доцент Московского открытого педагогического университета им. М. А. Шолохова;
Денис Викторович Рябочкин — аспирант Московского государственного открытого педагогического университета им. М. А. Шолохова;
полковник Владимир Анатольевич Семидетко — заместитель начальника Военно-мемориального центра ВС РФ;
Елена Спартаковна Сенявская — доктор исторических наук, ведущий сотрудник Института российской истории РАН;
Владимир Васильевич Соколов — кандидат исторических наук (Историко-документальный департамент МИД РФ);
полковник Владимир Вениаминович Соколов — заместитель руководителя Бюро по связям с общественностью и средствами массовой информации Службы внешней разведки Российской Федерации;
Петр Владимирович Стегний — доктор исторических наук, директор Историко-документального департамента Министерства иностранных дел РФ. В настоящее время — Чрезвычайный и Полномочный посол Российской Федерации в Турции.
Дмитрий Борисович Хазанов — кандидат технических наук, помощник генерального директора НИЦ «СНИИП» по информационным вопросам;
генерал-майор Валерий Юрьевич Черногор — Главное организационно-мобилизационное управление Генерального штаба ВС РФ;
Александр Анатольевич Чурилин — директор Историкодокументального департамента МИД РФ;
Николай Александрович Яковлев — специальный корреспондент студии общественно-политических программ и документальных фильмов телеканала «Россия».
полковник Владимир Павлович Ямпольский — кандидат юридических наук, руководитель авторско-составительского коллектива многотомного сборника документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне».
Заседание первое:«22 июня 1941 года. Могло ли все быть по-иному?»
Участниками этого заседания «круглого стола», проведенного 16 июня 2001 года — к 60-летию начала Великой Отечественной войны, были В. Н. Карпов, В. Н. Лобов, Е. И. Малашенко, М. Ю. Мягков, Ю. А. Никифоров, А. С. Орлов и О. А. Ржешевский. Ряд обсуждаемых вопросов взят из читательской почты газеты «Красная звезда».
— Одним из «знаковых», что называется, событий предвоенного времени, несомненно, можно считать речь Иосифа Виссарионовича Сталина перед выпускниками военных академий в Кремле 5 мая 1941 года. Тогда он неожиданно сказал:«Мирная политика — дело хорошее, мы до поры до времени проводили линию на оборону—до тех пор, пока не перевооружили нашу армию... Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду в наступательном духе». Сегодня некоторые историки склонны считать эти слова чуть ли не призывом к агрессии. Так ли это?
ОРЛОВ: Объективно оценивать цитату без контекста невозможно. Нужно помнить, что Сталин выступал перед людьми, которые пришли из войск, окончили академии и возвращались в армию уже весьма подкованными в военном отношении. Основная мысль выступления сводилась к тому, что армия за годы их учебы значительно изменилась, выпускники почти не узнают ее. Дальше ведь он сказал — это главная, ключевая фраза, — что, проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом.
За эту фразу сейчас цепляются те, кто хочет доказать, что Сталин призывал к наступательной войне, к нападению на Германию. На самом деле эта фраза соответствует нашей Военной доктрине, политическая часть которой гласила, что СССР ни на кого не собирается нападать, но если на него нападут, то агрессор получит уничтожающий удар, будет отброшен от границ Советского Союза и разгромлен...
МАЛАШЕНКО: Армию надо готовить к боевым действиям — не только оборонительным, но и наступательным, особенно сложным по организации, — таков непреложный закон военного дела. Наша армия интенсивно перевооружалась, и Сталин определял ее главную цель, потому что выиграть войну лишь оборонительными действиями нельзя. Это наглядно показала Франция, которая полагалась только на оборону, надеялась укрыться за мощными укрепрайонами. Немцы ее разгромили.
КАРПОВ: Если оценивать ситуацию объективно, то Сталин прекрасно понимал, что командиры, направляемые на западные границы, едут практически на фронт...
— Напрашивается вопрос, интересующий многих и задаваемый в различных интерпретациях: насколько Сталин был информирован о надвигающейся военной опасности, почему не внимал предупреждениям разведки?
РЖЕШЕВСКИЙ: Прежде всего, следует отвести как несостоятельную «популярную» версию о том, что Сталин о предстоящем нападении Германии и его сроках знал почти все, но действенных мер не предпринял. Существовало три канала получения разведданных —
Разведывательное управление Красной армии, разведка Военно-морского флота и внешняя разведка Наркомата госбезопасности. Поступавшие от них сведения были противоречивы, осложняли анализ и без того запутанной обстановки, препятствовали раскрытию истинной цели дезинформационной деятельности гитлеровских спецслужб — достижению внезапности первого удара. Судя по доступным историкам документам разведслужб, наиболее объективная информация поступала из 1-го управления НКГБ, начальником которого был прославленный разведчик Павел Михайлович Фитин.
За его подписью 17 июня 1941 года было представлено Сталину спецсообщение из Берлина: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью завершены, удар можно ожидать в любое время».
— Что конкретно знало высшее руководство СССР о планах Гитлера?
КАРПОВ: Что именно удалось вскрыть разведке? Только военные приготовления и примерные сроки нападения. Остались неизвестными цели, которые преследует Гитлер, характер предстоящей войны, направление главных ударов. Не до конца было ясно, будет ли Германия вести войну против нас в одиночку или в коалиции и с кем именно.
Даже количество дивизий было установлено приблизительно, тем более что танковые соединения Гитлер перебросил к границам СССР буквально за двое суток до нападения. Благодаря утечке информации распространялись слухи, доходили до руководства в виде донесений о том, что Германия нападет на Советский Союз 15 апреля, 1,15,20 мая, 15 июня... Эти дни наступали, а война не начиналась. Ведь и Рихард Зорге называл несколько сроков, которые не подтвердились.
— Разве так? Еще в 60-е годы опубликована телеграмма «Рамзая» с предупреждением: война начнется 22 июня... После этого и говорилось: «Зорге точно назвал дату». Ну а Сталин, соответственно, как утверждалось, этому не верил.
КАРПОВ: Нет, это все фальшивка, появившаяся в хрущевские времена. К сожалению, разведка не назвала точной даты, не сказали однозначно, что война начнется 22 июня.
— Откуда же бралось это обилие дат?
КАРПОВ: Как известно, Гитлер 38 раз откладывал нападение на Францию, и поэтому, когда Париж получил сведения о 39-м сроке, то французы уже просто не поверили, что война начнется 10 мая 1940 года... Так сложилась ситуация и для нас.
РЖЕШЕВСКИЙ: Немцы придавали дезинформации огромное значение и в этом деле весьма преуспели. Вспомните заключение начальника внешней разведки, генерала, позднее — маршала Филиппа Ивановича Голикова, оставленное на донесении от 20 марта 1941 года: «Сообщения о готовящемся нападении Германии на СССР необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от англичан и даже, может быть, германской разведки».
Некоторые сейчас утверждают, что Голиков стремился таким образом угодить Сталину, зная, что тот войны с Германией в сорок первом не ждет. Сомнительно! Филипп Иванович был опытным военачальником и человеком с убеждениями. Вряд ли он не понимал, что просчет, угоднические выводы будут иметь роковые последствия — в том числе и для него лично.
