При советской власти Пермь и Прикамье также использовались как место политической ссылки. Первым ссыльным при новой власти стал брат российского императора Николая II – великий князь Михаил Александрович Романов. После восстания чехословацкого корпуса он был расстрелян на окраине Перми в ночь с 12 на 13 июня 1918 г.
Первые декреты новой власти вызвали неоднозначную реакцию общества. В Перми одним из активных участников сопротивления советской власти стал епископ Андроник.
После выхода Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви он обратился к верующим с воззванием сопротивляться захвату церковного имущества: «…в случае нападения… будет дан набатный звон колоколов. Стойте даже до смерти». Духовный архипастырь выступал в несвойственной ему роли политического вождя, что делало его опаснейшим врагом большевиков.
15 июня 1918 г. он был арестован чекистами. На следующий день в Перми закрылись все церкви, началась «церковная забастовка», которая сопровождалась многочисленными митингами возмущенных прихожан. Несмотря на это Андроник был расстрелян. Даже его палачи отметили, что и перед лицом смерти владыка вел себя очень мужественно и не отказался от своих убеждений.
Красный террор еще никто не объявлял официальной политикой, но фактически пермские большевики его уже проводили. Пик красного террора в Пермской губернии приходится на сентябрь-октябрь 1918 г. Массовые расстрелы стали обычным явлением. Так, в Перми в начале октября 1918 г. расстреляно 37 человек, из них 5 священников. Накануне вступления в Пермь колчаковских войск, в ночь с 23 на 24 декабря, большевики перед своим уходом спустили в прорубь управляющего Пермской епархией Соликамского епископа Феофана вместе с семью протоиереями[6].
Весной 1919 г. началось наступление войск Восточного фронта, и в результате упорных боев 1 июля 1919 г. Пермь перешла в руки Красной армии. Уже на следующий день был сформирован губернский военно-революционный комитет (ВРК) во главе с В. Ф. Сивковым. Были воссозданы ЧК и сформированы части особого назначения ГЧОН]. Газета «Красный Урал» с конца июля 1919 г. регулярно публиковала списки контрреволюционеров, расстрелянных «за выдачу белым коммунистов, за принадлежность к тайной белогвардейской организации, за передачу сведений о Красной армии противнику, за сотрудничество с белыми – службу в тех или иных учреждениях»[7]. Окончание Гражданской войны и переход к новой экономической политике не изменили репрессивной политики государства, но количество расстрелов значительно уменьшилось.
Осип Эмильевич Мандельштам (1891–1938), выдающийся поэт. Арестован в мае 1934 г. за стихи о Сталине. Направлен в Чердынь в ссылку на три года. Из-за болезни место ссылки заменено на Воронеж. В мае 1937 г. срок ссылки закончился. В мае 1938 г. вновь арестован и решением ОСО осужден на пять лет ИТЛ. В конце декабря умер в пересыльном лагере под Владивостоком.
Северное Прикамье стало одним из мест политической ссылки. Помимо Перми, репрессированных определяли для отбытия наказания в небольшие города на севере края: Соликамск, Усолье, Чердынь. 10 августа 1922 г. принят декрет ВЦИК «Об административной высылке», он и стал основным документом в борьбе власти с членами «антисоветских партий». В июне 1923 г. в Пермь прибыли 89 грузинских меньшевиков, которых предполагалось отправить в Чердынь. К 1925 г. сложилась колония политссыльных в Чердыни (меньшевики, эсеры, анархисты), которые периодически устраивали акции протеста в защиту своих прав. В 1927 г. образуется армянская колония политссыльных в селе Кудымкар, центре Коми-Пермяцкого национального округа, в основном состоящая из членов партии Дашнакцутюн («Армянское революционное содружество»). Кроме армян здесь отбывали срок и бывшие члены партии эсеров. С конца 1920‑х гг. в прикамской ссылке оказываются деятели партийной оппозиции, бывшие большевики. В апреле 1933 г. в ссылку в Чердынь прибыл видный партийный и государственный деятель В. В. Кураев. В июне 1934 г. сюда же сослан известный поэт О. Э. Мандельштам, но в июле ему по болезни заменили место ссылки на Воронеж. В январе 1935 г. в Чердынь прибывает ссыльный М. Е. Равич-Черкасский, один из активных участников «Союза марксистов-ленинцев», известный партийный публицист. Крупным центром административной ссылки была Пермь. В 1928 г. здесь насчитывалось около 150 ссыльных. Среди них были религиозные деятели: А. М. Толстопятое и отец Тавриан (Батовский),
Варлам Тихонович Шаламов (1907–1982), поэт, прозаик, публицист, человек сложной драматической судьбы. Впервые арестован за распространение так называемого «Завещания Ленина», отбывал наказание в Вишерлаге. По возвращении из Прикамья в 1937 г. осужден за контрреволюционную деятельность на пять лет лагерей с использованием на тяжелых работах: на золотых приисках, в угольных шахтах Магадана. Там же получил очередной срок «за антисоветскую агитацию». Освобожден в 1951 г. Реабилитирован в 1956 г.
Μ. И. Трусевич – бывший директор Департамента полиции, князь Н. Э. Голицын, деятели политических партий.
К 1936 г. политссылка в СССР была ликвидирована, часть политссыльных направили в лагеря, часть расстреляли. Отдельные политссыльные появлялись в крае и в дальнейшем. Так, в 1940 г. в Пермь был выслан последний военный министр и командующий армией Латвии X. И. Беркис.
В годы индустриализации советская власть столкнулась с нехваткой рабочей силы. Решение кадровых проблем нашлось в виде административного закрепления рабочей силы и широкого использования подневольного труда заключенных, спецпереселенцев. Это стало закономерным итогом внутренней политики советского правительства, спроектированной большевиками и прочно сложившейся системы отношений государства и общества.
Первым опытом масштабного использования принудительного труда на территории Прикамья можно считать строительство Красновишерского бумажного комбината. С приходом на строительство Э. П. Берзина, кадрового чекиста, проблемы с рабочей силой были решены просто: в 1929 г. созданы Вишерские лагеря особого назначения. Количество рабочих, занятых на строительстве и подсобных работах, увеличилось с 800 человек в апреле 1930 г. до 16 000 человек в сентябре 1931 г.[8] Соответственно выросло и население Вишерских лагерей[9]. Значительное количество заключенных Вишерского лагеря были политическими.
Красновишерский целлюлозно-бумажный комбинат был построен за 18 месяцев вместо плановых 27 месяцев[10]. Такой «успешный» опыт использования труда заключенных послужил примером для многих предприятий Прикамья. В местные органы власти, обкомы, райкомы, пенитенциарные учреждения от различных хозяйственных организаций стали приходить заявки на рабочую силу из заключенных.
Уже в начале 1930‑х гг. более трех тысяч заключенных пермской колонии № 5 трудились на строительстве новых цехов Молотовского пушечного завода, новых заводов – Суперфосфатного, № 19 (авиамоторного), комбината «К» (будущий Пермский пороховой завод)[11]. В дальнейшем количество колоний и лагерей, заключенные которых были заняты на стройках и производстве, постоянно росло.
Политические репрессии 1937–1938 гг. не обошли и жителей нашего края. Только по неполным данным в Пермском Прикамье с августа 1937 г. по ноябрь 1938 г. было арестовано около 8 тыс. человек, из них более 5 тыс. расстреляно[12].
Особенностью массовых арестов в Перми стало то, что вышестоящее Свердловское НКВД (Пермь в административном отношении подчинялась Свердловску) присылало оперативные бригады для организации и обучения местных сотрудников. Свердловские сотрудники быстро внедрили метод ускоренного ведения следствия, фабрикации дел и т. д. Пермские сотрудники НКВД с готовностью освоили науку и усердно применяли новые методы. Массовые репрессии задели все слои пермского общества – от директоров заводов и руководителей города до чернорабочих и ассенизаторов.
В первые месяцы Великой Отечественной войны в Молотовскую область[13] прибыли сотни промышленных предприятий с западных регионов страны, сотрудники знаменитых ленинградских музеев везли сюда наиболее ценные экспонаты, на берега Камы с берегов Невы перебрались театральные труппы. Среди тысяч людей, прибывших в Прикамье, оказались и заключенные прифронтовых лагерей и колоний. В УИТЛК Молотовской области были эвакуированы ИТК из Одесской, Сталинской (Донецкой), Полтавской областей УССР, Ленинградской, Курской, Карело-Финской областей[14]. Уже в октябре 1941 г. в колониях УИТК содержалось 21 862 заключенных[15]. К сентябрю 1941 г. заключенные работали по контрагентским договорам на 13 предприятиях, выполняющих военные заказы[16]. По июнь 1945 г. ИТК городов Молотова и Кунгура произвели: 55,8 тыс. 50-мм мин; 2 145 тыс. 82-мм мин; 852,8 тыс. 120-мм мин[17]. В Молотове появились конструкторские бюро, состоящие из заключенных.
