Прошла неделя, а гора дров Оттара не уменьшилась. Однако еще через неделю я увидел, что верхушка дровяной насыпи стала более плоской, а сам Оттар выглядел чуть бодрее.
Я с ним поболтал немного, хотя ему было совсем не до разговоров со мной. Для человека, который всю зиму брюзжал на старость и болезнь, отнимающие у него последние силы, те силы, которые делали его работящим и выносливым всю жизнь, сейчас он выглядел очень энергичным. А все потому, что у него появилась работа, которая вернула ему бодрость. Сейчас он был уверен, что делает что-то очень важное. И это его успокаивало, так как он знал, что все сделает вовремя.
Оттар любил поговорить, но я не расспрашивал его о дровах. Мне было интереснее наблюдать за ним: он выполнял свою работу просто и естественно и выглядел при этом одухотворенным и прекрасным.
Только однажды он обмолвился о чем-то, кроме повседневного.
– Прекрасней всего запах. Запах свежей березы. Ханс Берли писал об этом, – сказал он.
Оттару понадобился месяц, чтобы разобрать гору дров. Он останавливался ненадолго и вдыхал запах смолы у тех немногих сосновых поленьев, которые ему попадались.
И вот наконец в один из дней на земле перед домом остались только щепки и кора, Оттар собрал их для розжига.
Я никогда в жизни не видел такого превращения. Старость и болезнь никуда не делись, но он держал их в узде, используя свежую, новую жизненную силу. Он начал совершать короткие прогулки, спина немного распрямилась, а однажды он даже завел новенький ярко-желтый трактор и подстриг траву.
Я не считаю, что причинами этого были только его физическая активность и летнее тепло. Я уверен, что все дело было в дровах. Весь день он рубил их. У него была электрическая пила, но он давно ею не пользовался.
Тяжелые поленья доставляли ему истинное удовольствие: он радовался запаху, в котором ощущалась своя поэзия, и поленнице, которая внушала ему уверенность в том, что в будущем его ждут спокойные вечера у огня. Он без устали носил свой запас дров для следующей зимы. Полагаю, что точно так же не чувствует усталости тот, кто перетаскивает в хранилище свои золотые слитки.
Это положило начало моей книге. Однажды я сел за руль своего заднеприводного «Вольво» и отправился в один из самых холодных регионов страны с целью повстречать тех, кто топит, и тех, кто рубит. Я исколесил вдоль и поперек этот край, то и дело останавливаясь на перекрестках и прислушиваясь к жужжанию электропил. Но больше всего меня привлекали звуки ручной пилы и тихое кряхтение пенсионеров. Я осторожно подходил к ним и заводил разговор о дровах.
Все приведенные в книге факты собраны во время встреч с общепризнанными специалистами, как энтузиастами, так и исследователями. Мне очень помогли представители научной среды, специализирующиеся на технологиях сжигания и лесоводства. Кроме того, я ознакомился с результатами исследований, которые в течение десятилетий выпускались под интересным названием «Публикации норвежского сообщества исследования лесов».
Одновременно я сам испробовал большинство методов. Я подсушивал отесанный дуб в духовке, пытался построить круговую поленницу, мне не повезло с наклоном падения срубленной сосны. И в то же время я охотился за душой настоящего любителя горящего очага. Однако энтузиасты этого дела, как правило, люди такого склада, которые не очень-то любят выражать свою страсть словами. Их страсть проявляется в высоких, четко сложенных поленницах, в свежей заготовке дров для черных печей, в открытом дровяном сарае, длинная стена которого обращена на юг (зачем – я объясню позже). Моя книга во многом посвящена правилам, но в ней я рассказываю и о чувствах, выраженных через следование этим правилам. Надеюсь, благодаря такому подходу книга получилась более прикладной, потому что без информации о процессе рубки деревьев, талькохлоритовых печах, заточке пилы и укладке дров повествование было бы всего лишь руководством для тех, кто не рубит дрова, не складывает их в поленницы и не разжигает.
Удивительно, но после издания книга приобрела широкую популярность во всей Скандинавии и была продана тиражом более 200 000 экземпляров только в Норвегии и Швеции. В письмах энтузиасты делились своим опытом, и многое из этого вошло в книгу, которая предназначена для читателей всего мира.
Дрова – не самая распространенная тема в норвежском обществе. По крайней мере если не рассматривать их с позиции биоэнергетики. Но благодаря тому, что отношения человека с огнем очень древние, дрова всегда затрагивали в нас самые тонкие струны души.
Поэтому моя книга предназначена тебе, Оттар. Ты помнишь о том, о чем мы забываем раз за разом: зима приходит каждый год.
Эльверим в –31 градус
Ларс Миттинг
«Белые люди разжигают большой огонь и садятся вдали от него. Мы разжигаем маленький огонь и садимся к нему близко».
Индейская пословица
Мерзнуть и быть в тепле – это разные вещи. Такие же разные, как железо и руда или сырое и жареное мясо. Для первых северных поселенцев зимнее время было гранью между жизнью и смертью. И древесина для них значила очень много. Заготовка топлива была одной из самых важных задач, и логика была очень проста: заготовишь мало – будешь мерзнуть, заготовишь слишком мало – умрешь.
* * *
Возможно, многовековой холод и страдания создали неповторимый нордический ген, отвечающий за любовь к розжигу дров, которым люди из теплых и комфортных уголков земли не обладают. Ведь именно древесина позволила северным народам выжить на этой территории. Если бы ее не было, эти холодные земли не были бы заселены. Даже за те сто лет, что мы живем с обогревателями и парафиновыми печами, наша благодарность древесине и чувство, что мы у нее в долгу, не исчезли. Радость, которую многие испытывают при заготовке дров, вызвана, скорее всего, именно пробуждением к жизни этого гена розжига древесины и тем, что он помогает наладить контакт с тем древним собирателем хвороста, от которого мы все берем начало.
На протяжении веков древесина значила все для жителей севера. С незапамятных времен известно, что люди заготавливали свежие дрова и просушивали их для грядущей зимы. Это, естественно, нашло отражение и в языке: на шведском и норвежском мы называем древесину для розжига дровами (ved), а древние скандинавы называли лес почти идентичным словом – vidr.
ЛЕС И ТЕПЛО БЫЛИ НЕРАЗРЫВНО СВЯЗАНЫ, ЕЩЕ С НЕЗАПАМЯТНЫХ ВРЕМЕН ЛЮДИ СОБИРАЛИСЬ ВОКРУГ КОСТРА В СВОИХ ЖИЛИЩАХ, А ПОЗЖЕ – ВОКРУГ ОЧАГА, ДЫМ ОТ КОТОРОГО УХОДИЛ В ОТВЕРСТИЕ КРЫШИ ИЛИ ШАЛАША. НОРВЕЖСКИЙ ЯЗЫК ПОЛОН СТАРЫХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ, КАСАЮЩИХСЯ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ОГНЯ, И САМОЕ РАСПРОСТРАНЕННОЕ – «ТОПИТЬ ДЛЯ ВОРОН» – ОЗНАЧАЕТ БЕЗДУМНО РАСХОДОВАТЬ ДРОВА ИЛИ ТОПИТЬ БЕЗ ПОЛЬЗЫ.
Без сомнения, в древние времена древесина была необходима людям во всем мире как для обогрева, так и для приготовления пищи. Это самый древний источник тепла, и традиция его потребления определяется в основном двумя вещами: какого типа лес есть в непосредственной доступности и насколько холодно бывает зимой. Например, в 1850-х годах в Париже, население которого составляло тогда один миллион жителей, потребление древесины составляло 500 000 кубометров в год.
На сегодняшний день особый интерес для изучения методов и культуры розжига представляют северные страны благодаря тому, что потребление древесины здесь существенно возросло за последние 30 лет. И для этого есть несколько причин. У нас много леса, и традиции обогрева древесиной никогда не нарушались обогревом с помощью угля или иного источника энергии. Именно северные страны стали инициаторами разработки современных печей, вызывающих минимальное загрязнение. Но, возможно, важнее всего то, что мы не можем при помощи модернизации изменить нашу погоду. На севере все так же холодно, как и раньше.
Методы заготовки леса, сушки и укладки дров достаточно схожи в северных странах. Потребление леса в Норвегии, Швеции и Финляндии составляет в среднем 300, 340 и 390 килограммов древесины на душу населения, а одна только густонаселенная Швеция потребляет 3 миллиона тонн дров ежегодно. Даже в нефтяной Норвегии 25% энергии, предназначенной для отопления жилых домов, приходится на древесину, половина из которой заготавливается частным образом.
Так что потребление древесины северными странами не просто большое. Оно колоссальное.
Насколько колоссальное? Рассмотрим это на примере. Возьмем годовое потребление дров в Норвегии, которое составляет 1,5 миллиона тонн при условии среднехолодной зимы. Если каждое 30-сантиметровое полено уложить в поленницу высотой два метра (выше нельзя, так как сооружение может упасть), то длина ее составит 7200 километров, таким образом, норвежская национальная поленница растянется от Осло до Конго.
