Есть на проспекте своя сцена — «Земмель», маленькая площадь, залитая светом лампионов и юпитеров; есть и полутемные кулисы — мощеный проулок в середине проспекта, ведущий к консерватории, наполненный мягким, загадочным сумраком и звуками фортепиано: почему-то здесь особенно хорошо смотрятся белые штаны — мечта Остапа Бендера…
Неудивительно, что такое место стало местом встреч и общения тбилисцев. Еще в те времена, когда телефон был редкостью, каждый знал: чтобы повидать знакомого, достаточно разок-другой выйти на проспект. Он стал своего рода клубом с неписаным уставом и своими правилами. Этими правилами приветствовались доброжелательность и широта и порицались задиристость и агрессивность. Когда порой у молодежных «бирж» возникала необходимость выяснить отношения, для разборок уходили на соседние улицы или спускались на набережную. Какими правилами руководствовался вольный тбилисский клуб, видно из эпизода, рассказанного в мемуарах Георгия Данелия.
Ему — всемирно знаменитому кинорежиссеру, срочно понадобилось лететь в Москву, а билетов в кассе не оказалось. Не смогли помочь ни министр гражданской авиации, ни всемогущий секретарь ЦК по идеологии. Расстроенный режиссер зашел к «Лагидзе» утешиться любимым напитком и там встретил приятеля, тбилисского парня Вову Мартынова. Узнав, чем расстроен московский гость, Вова удивился: «Э! Я думал, у тебя действительно что-то случилось. Пойдем и возьмем билет…»
«Народу у кассы было очень много, — вспоминал Данелия, — к окошку не подойти. Вова, высокий и широкоплечий, снял кепку, вытянул руку с кепкой вверх, приподнялся еще на цыпочках и крикнул на весь зал:
— Нана, это я, Вова! Посмотри сюда! Кепку мою видишь?!
— Вижу твою кепку, Вова! Что хочешь?
— Один билет в Москву на час пятнадцать! — крикнул Вова.
— Паспорт давай! Вова взял у меня паспорт и попросил передать его в кассу.
— Подожди. А деньги? Деньги возьми! — сказал я.
— Деньги я ей отдам, не волнуйся, — сказал Вова.
У меня он денег не взял; когда я начал настаивать, он сочувственно посмотрел на меня и сказал, что я совсем обрусел.
На самолет я успел. Летел и думал: «Министр — это министр, ЦК — это ЦК, а Вова — это Вова». А я добавил бы: таковы были правила и обычаи главной тбилисской улицы.
Не будем закрывать глаза на недавнее прошлое. На ошибки вредно смотреть через розовые очки. Устав вольного тбилисского клуба, его хмельной дух и неотразимое обаяние сгорели в огне политической горячки, пережитой городом в начале 90-х годов. Первой трагической вспышкой стали события 9 апреля 1989 года, когда при разгоне советскими войсками многотысячного митинга погибли 16 человек. А меньше чем через три года уже новая оппозиция с оружием в руках выступила против героя апрельских событий Звиада Гамсахурдиа, на митинговой волне избранного президентом Грузии. Три недели в центре Тбилиси шли настоящие бои с применением гранатометов, артиллерии и трассеров, нанесших городу чувствительный урон… Но, слава Богу, худшее, кажется, позади. Сегодня мы выходим на проспект Руставели, который все полнее обретает себя; время поработало над ним, как работает над всем сущим…
Прогулка: восток-запад
Начинаем ее по правой — нечетной — стороне, от Национального музея Грузии. Просторное строгое здание (арх. Н. Северов, 1929 год) сдержанно стилизовано под старогрузинскую архитектуру и прекрасно отвечает своему назначению. Грузия — древняя страна с богатой историей и культурой, поэтому музей представляет большой интерес. Географическим положением — на стыке Европы и Азии — объясняется разнообразие цивилизационных истоков, представленных в тысячах экспонатов — от парфянских и хетто-субарских до эллинистических и скифских. Образцы материальной культуры — утварь, украшения, оружие, предметы культа датируются с IV тысячелетия до н. э. и по недавнее прошлое. К ценнейшим экспонатам музея относятся находки последних десятилетий — две поистине мировые сенсации. Первая, сделанная грузинскими археологами совместно с немецкими и американскими коллегами, — древнейшая (вне Африки) стоянка далеких предков первобытного человека. Открытие осуществлено в рамках большого международного проекта «Изучение местонахождения ранних гоминидов в окрестностях Дманиси». Возраст обнаруженных останков, перепроверенный в самых совершенных лабораториях, определен в 1 млн. 800 тысяч лет. По двум черепам новейшими методами проделана реконструкция, и посетители музея могут увидеть наших древнейших предков, жизнерадостных и смышленых Мзиу и Зезву — так ученые назвали эту пару. Вторая мировая сенсация — Ванское золото. Богатейшая коллекция ювелирных изделий вызывает изумление тонкостью и совершенством работы, ведь сокровищница, обнаруженная в городке Вани (Западная Грузия), датируется IV веком до н. э. У знаменитых мастеров средневековой чеканки братьев Опизари и других были замечательные предтечи.
Поистине музей получил пополнение, достойное его богатств и славы. Это помогло пережить мне огорчение от того, что из экспозиции убрана объемная копия пещеры «Дэвис хврели» — стоянки первобытного человека, обнаруженной некогда неподалеку от моей родной деревни, в долине реки Дзирулы. Да и зачем мне копия, когда я при желании могу заглянуть в оригинал…
После музея оказываемся у кинотеатра «Руставели». Это главный кинотеатр города, место премьер славного в недавнем прошлом грузинского кинематографа. Строгий фасад украшают скульптуры, характерные для предвоенной эпохи, от этого облик кинотеатра «конфликтует» с нынешними аляповатыми рекламными вывесками. Рядом с кинотеатром располагался отель «Интурист» (в прошлом «Ориант»), известный росписью вестибюля и лестничных маршей. Позже фрески закрасили, сегодня же об их восстановлении не приходится и мечтать — «Интурист» до основания разрушен и сожжен в январе 1992 года.
Миновав огражденный пустырь и перейдя через мощеную улочку, мы оказываемся у храма Св. Георгия (в тбилисском обиходе — Кашуэти). Храм построен в 1910 году (арх. Л. Бильфельд) и представляет собой копию шедевра грузинского средневекового зодчества церкви Самтависи (XI век). Название «Кашуэти» объясняется старотбилисским преданием: якобы молодая горожанка, будучи на сносях, уверяла, что понесла от монаха-отшельника, жившего на Святой горе. Разгневанный монах в сердцах пожелал женщине «родить камень» (по-грузински «ква шви»). С преданием связано название церкви. Славу же ей принесла роспись алтарной апсиды.
…Рука Ладо Гудиашвили
изобразила на стене
людей, которые грешили,
а не витали в вышине.
Он не хулитель,
не насмешник,
Он сам такой же теркой терт.
Он то ли бог, и то ли грешник,
и то ли ангел, то ли черт!..
—так писал молодой Евтушенко.
После событий 9 апреля 1989 года, разыгравшихся у стен Кашуэти, предполагалось возвести на месте трагедии часовню, но в конце концов к храму пристроили портал со стороны проспекта, отчего Кашуэтский силуэт обрел сходство с большими соборами — Алаверды и Свети-Цховели. Наискосок от церкви, на кромке городского сада, радует глаз небольшой дворец — это бывший Храм воинской славы, возведенный в знак окончания Кавказской войны и представляющий собой уменьшенную копию выставочного дворца в Риме. Широкий лестничный марш, ведущий к входу, придает ему торжественность, а изящество пропорций и богатая лепнина позволили перепрофилировать милитаристское святилище в художественный Салон — место больших ежегодных выставок. Случаются и персональные вернисажи. Самый яркий из них прошел осенью 1957 года, когда после четвертьвекового забвения публике был возвращен автор кашуэтских фресок, роскошный живописец и превосходный график Ладо Гудиашвили, продолживший в своих офортах традицию Caprichos Гойи. На фоне однообразного соцреализма его искусство произвело ошеломляющее впечатление. Возбужденная толпа, расходясь после выставки, пересказывала книгу отзывов, в которой французский посол отмечал соединение в творчестве художника грузинской фантазии с галльским вкусом, полковник Советской армии негодовал по поводу обнаженной натуры, а будущий диссидент ерничал: «Искусство, смирррнаа!»
У входа в сад, рифмуясь с Салоном, стоит памятник писателю Эгнатэ Ниношвили: изящный бюст выполнен Яковом Николадзе, родоначальником грузинской скульптуры, выдающимся учеником великого Родена.
На этом же пятачке, по другую сторону Кашуэти, недавно появился еще один памятник— это Ладо Гудиашвили работы Дж. Микатадзе. Художник изображен молодым, в пору, когда он вернулся из Парижа: в непринужденной позе облокотясь на перила, он смотрит на дом, в котором прошла его долгая жизнь и где сегодня можно посетить его музей-квартиру. Далее мы оказываемся у одного из масштабных сооружений начала XX века — гостиницы «Тбилиси» (арх. Г. Тер-Микелов, 1915 год). Именно здесь, в этом месте, следуя рельефу горы, проспект выгибается влево, и надо признать, что здание, спроектированное истинным тбилисцем, изящно подчеркивает этот изгиб: так любящий муж, выбирая наряд для красавицы-жены, со знанием дела подчеркивает ее прелесть.
