И вот весной нынешнего года произошло непредвиденное: незадолго до начала очередного открытого аукциона «Сотбис» семья Форбсов официально объявила о своем намерении выставить на продажу коллекцию изделий Фаберже. Хотя в данном случае правильнее было бы сказать: оставшуюся ее часть – несколько десятков произведений из собрания покойного Форбса наследники успели реализовать двумя-тремя годами раньше. Но даже такой неожиданный поворот не прибавлял шансов на возврат нашего национального достояния – это казалось просто нереальным. Искусствоведы мечтали о приобретении хотя бы некоторых шедевров…
И тут произошла подлинная сенсация. Еще до начала торгов российский предприниматель Виктор Вексельберг сообщил о завершении сделки по приобретению у семьи Форбсов всей коллекции. Случай беспрецедентный в аукционной практике.
Выдающиеся произведения Фаберже возвратились на родину, а лучшая часть коллекции Вексельберга предстала взорам посетителей выставки «Фаберже: утраченный и обретенный», организованной в Мироваренной палате Патриаршего дворца Московского Кремля. Ядром экспозиции стали те самые 9 пасхальных яиц – подарков Александра III и Николая II своим супругам Марии Федоровне и Александре Федоровне. Значимость коллекции придают этапные произведения: самое первое императорское яйцо Фаберже «Курочка», положившее начало императорской пасхальной серии, яйцо «Ренессанс», последний подарок жене императора Александра III на Пасху 1894 года, яйцо «Орден Святого Георгия» – единственное из 50 яиц императорской серии, которое было вывезено вдовствующей императрицей Марией Федоровной из большевистской России. Казалось бы, справедливость восторжествовала… Но – в разных зарубежных музейных собраниях, в частности в музеях Хилвуд и Ричмонд, сегодня хранятся еще 18 яиц Фаберже. Известно также, что еще 5 принадлежат частным западным коллекционерам (один из них владеет знаменитым «Зимним» пасхальным яйцом). Утерянными считаются 8. И никому сегодня не ведомо, удастся ли когда-нибудь вернуть на родину эти сокровища.
Главный герой
Карл Фаберже родился 30 мая 1846 года в Санкт-Петербурге. Его предки, некогда жившие во Франции и бывшие убежденными гугенотами, не по своей воле покинули родину при короле-католике Людовике XIV…
За 4 года до рождения Карла, в 1842-м, его отец Густав Фаберже, ювелирных дел мастер, основал фирму под собственным именем, расположившуюся в одном из домов на Большой Морской. Но когда Карлу, старшему из его сыновей, исполнилось 14 лет, Густав переселился вместе с семьей в Дрезден. Именно оттуда по настоянию отца Карл отправился в свое большое «плавание», сопровождаемый напутствием Европу посмотреть и ювелирному делу обучиться.
Закончив колледж в Париже, он прошел обучение в Лувре и Версале, познавая тонкости ювелирного искусства венецианцев, саксонских камнерезов и французских эмальеров. Брал уроки у франкфуртского ювелира Джозефа Фридмана. Одухотворенный и уверенный в собственных силах, Карл принял решение вернуться в Петербург, чтобы начать там работать вместе с мастерами своего отца, благо фирма и после отъезда семьи в Дрезден продолжала существовать. Довольно скоро Карл Фаберже 20 с небольшим лет отроду принял в свои руки отцовское дело.
Он мечтал, объединив русскую и европейскую традиции, создать нечто новое, дотоле невиданное. По его глубокому убеждению, ценность любого художественного изделия заключалась не столько в качестве и дороговизне исходного сырья – камней и металлов, сколько во вложенном в него мастерстве. Незаурядный художник, Карл оказался еще и хорошим предпринимателем, окружившим себя искусными умельцами, а потому относительно небольшая мастерская, когда-то основанная его отцом, постепенно превратилась в крупнейшее предприятие, имеющее свои филиалы в Москве, Киеве, Одессе и даже Лондоне.
В 1882 году к семейному делу присоединился младший брат Карла Агафон, ставший вскоре главным художником фирмы. Годы его работы совпали с «золотым веком» Фаберже. Продукция с клеймом «К. Фаберже», признанная на родине, получила высокую оценку и у европейской знати.
В 1895 году, после смерти Агафона, в фирму пришел новый главный художник – Франц Бирбаум. С его появлением изделия обрели новый художественный стиль – Фаберже увлекся модерном. В 1895—1903 годах ведущим мастером-ювелиром Дома Фаберже был Михаил Перхин – именно им выполнено большинство знаменитых пасхальных яиц.
Конец делу Фаберже положили события 1917 года. Сам ювелир эмигрировал в Германию, откуда затем перебрался в Швейцарию. С его отъездом фирма, контроль над которой вознамерились было взять большевики, перестала существовать. Карл Фаберже не намного пережил свое детище – он умер в Швейцарии в сентябре 1920 года.
А в Петрограде, в мастерских, где совсем еще недавно кудесники создавали жемчужины прикладного искусства для венценосной семьи, поселился Союз ювелиров, названный позднее Ленинградским ювелирным товариществом.
Мария Воробьева
Феномен: Охота к перемене мест
В широком понимании слово «миграция» (от латинского «migratio») означает любое переселение или перемещение. Если придерживаться этой трактовки, то не будет преувеличением сказать, что миграции свойственны подавляющему большинству видов представителей животного мира. Разница лишь в том, что для одних миграция – неотъемлемая составляющая жизни, приуроченная к определенному времени суток, года или сезону размножения (периодические миграции), другие же виды, из поколения в поколение ведущие оседлый образ жизни, однажды вдруг покидают насиженные места и отправляются в путь (спорадические миграции).
Миграциям на определенных стадиях развития подвержены даже те виды животных, которые, казалось бы, самой природой обречены на малоподвижный или вовсе не подвижный образ жизни. Личинки асцидий, губок, коралловых полипов, брюхоногих и двустворчатых моллюсков, обремененных тяжелыми раковинами, составляющие значительную часть планктона Мирового океана, мигрируют по воле волн и течений на огромные расстояния, обеспечивая тем самым расселение вида.
В популяциях большинства видов животных, ведущих оседлый образ жизни в пределах весьма ограниченного участка обитания, всегда присутствует некоторая доля не имеющих постоянного места жительства, чрезвычайно подвижных особей – так называемых внутрипопуляционных мигрантов, большую часть которых составляют неполовозрелые особи. Сурки, суслики, песчанки, разнообразные мышевидные грызуны, землеройки, едва перейдя к самостоятельному образу жизни, покидают родительский участок и отправляются в полный опасностей путь на поиски свободных территорий. Иногда, впрочем, в когорту мигрантов переходят и взрослые зверьки. И пусть лишенные знакомых ориентиров и укрытий мигранты первыми становятся жертвами хищников и во множестве гибнут при резком ухудшении погодных условий, жертвы эти оправданны, поскольку подобные миграции предотвращают перенаселение и снижают внутривидовую конкуренцию. Кстати, именно из-за наличия внутрипопуляционных мигрантов оказались обречены на неудачу многочисленные попытки с помощью массовых истребительных мероприятий раз и навсегда покончить с поселениями грызунов – распространителей природных очагов чумы и туляремии, а также избавиться от засилья крыс и мышей в жилых постройках и складах.
Расселение молодняка, как и большинство обыденных явлений жизни животных, обычно происходит незаметно для сторонних наблюдателей, но при определенном стечении обстоятельств в разряд мигрантов может перейти большая часть популяции какого-либо вида оседлых животных, и тогда это явление принимает настолько массовый характер, что привлекает всеобщее внимание. Главными причинами таких спорадических миграций является резкое ухудшение условий жизни вследствие бескормицы, засух, пожаров, наводнений, происходящих на фоне высокой численности животных. Например, в литературе часто встречаются упоминания о массовых переселениях белок при неурожаях семян хвойных деревьев в каком-либо районе. В поисках корма зверьки проходят сотни километров, шныряют по улицам попавшихся на пути населенных пунктов, переплывают реки и озера. Чаще всего массовые перемещения белок происходят в пределах таежной зоны, но в 1966 году столичные газеты писали об их массовой миграции, охватившей несколько районов Московской области.
Аналогичные события случаются в жизни зайцев, крыс, мышей, полевок и, конечно, знаменитых в этом плане норвежских леммингов. Популяции этих тундровых грызунов подвержены периодически повторяющимся вспышкам численности, которые приводят к перенаселению и полному истощению кормовых ресурсов. В результате большая часть зверьков гибнет, но временное сокращение численности популяции закономерно сменяется ее ростом в последующие годы, и цикл повторяется. Но иногда особенно высокие пики численности сопровождаются массовыми миграциями леммингов в соседние районы. При этом обычно поток зверьков движется вдоль долин рек и других понижений рельефа, что создает внешний эффект согласованности перемещений. Подобно белкам, мигрирующие лемминги совершенно утрачивают осторожность, их не останавливают явно непреодолимые широкие водные преграды, множество зверьков тонет в реках и фьордах, гибнет в зубах и когтях пернатых и четвероногих хищников. Вопреки сложившемуся мнению лемминги отнюдь не совершают таким образом массового самоубийства, но эффект достигается тот же, поэтому известный отечественный естествоиспытатель А.Ф. Миддендорф очень метко назвал подобные переселения «миграциями до смерти».
