присоединения Карачая к Российской Империи (1828) жизнь и быт карачаевцев стали предметом более подробного изучения, и практически во всех описаниях Карачая стали встречаться упоминания о карачаевской лошади. Можно привести некоторые из них. В этнографическом труде, принадлежащем перу русского военного историка П. П. Зубова (1835), говорилось: «Карачаевцы обитают у северных предгорий Эльборуского кряжа и по трем отрогам оного, простирающимся в виде ветви. Горный хребет, из коего истекает река Баксан, отделяет Карачаевцев от большой Кабарды; на Полдень сопредельны им Суаны (сваны. –
Р. Д.), а на Север Алтыкезеки (абазины. –
Р. Д.). Главнейшие их аулы расположены по правому берегу Кубани, которую окружает плодоносная равнина. Они большею частию занимаются скотоводством; имеют значительные табуны превосходной породы лошадей. Хлебопашество у них хотя неважно, но достаточно для их нужд» 4.
Пастбища исторического Старого Карачая (аулы Карт-Джурт, Хурзук и Учкулан) не могли прокормить весь имеющийся к тому времени скот, и поэтому карачаевцы устанавливали мирные отношения с новыми соседями.
В следующем источнике, «Военно-статистическом обозрении Ставропольской губернии» (1851), составленном капитаном Забудским, сообщалось, что «недостаток пастбищных мест и нужда выгонять скот для подножного корма ежегодно на Кисловодскую линию» заставляют карачаевцев «избегать вражды».
Карачай славился не только своими лошадьми: «Известны всем на Кавказе их знаменитые Карачаевские бараны, которых насчитывают до 100 000 голов, т. е. по 50 на каждый двор. Рогатого скота считается около 12 000 голов; лошади мелкой породы, но чрезвычайно крепки и известны под названием Карачаевских; их считают до 6500 штук» 5.
Тут мы видим опровержение известного мифа о том, что «в трех аулах у карачаевцев не было возможности заниматься коневодством». Дело в том, что развитие коневодства определяется не только количеством и качеством земли, но и желанием и необходимостью этим заниматься. Скотоводство в те времена всегда было основным занятием карачаевцев. Можно приводить данные из разных периодов царского времени в истории Карачая, и легко можно убедиться, что в Карачае всегда было много лошадей (Р. Д.).
Далее, в ежемесячном московском журнале «Москвитянин» карачаевским породам лошадей и овец В. Швецовым (1855) были даны достаточно высокие оценки: «Лошади их считаются из лучших Кавказских пород, – подчеркивает он, – они более ценны смелостию своею в езде по скалистым и крутым тропам; шаг их верен и спокоен: вы, давши свободу своему коню, можете безбоязненно проехать по такому неприступному пути, где только может уместиться копыто лошади вашей и где ни одна из других пород не может сделать ни одного шага, да и вы, сколько бы ни желали, не можете принудить это животное идти по такой почти отвесной крутизне, где инстинкт самохранения удерживает ее со всем упрямством, свойственным животному. Овцы их также особой породы, шерсть необыкновенно длинная, тонкая и мягкая, как кашемир» 6.
Как можно убедиться, карачаевская лошадь характеризуется как крепкая, выносливая в горах, и очевидно, она обладала отличной координацией и чувством равновесия. Эти качества не остались незамеченными, и вскоре карачаевские лошади подверглись настоящему испытанию.
В 1877 году началась Русско-турецкая война 1877—1878 годов. Летом того же года российские войска во главе с генерал-лейтенантом П. Д. Бабичем начали готовиться к переходу через Марухский перевал, чтобы открыть военные действия в районе Сухума. Одним из участников похода был Евгений Дмитриевич Фелицын, известный впоследствии как историк и кавказовед. Его подробный рассказ об этом тяжелом походе вышел в газете «Кавказ» в 1878 году (№44—46), а также и в других периодических изданиях.
Для обеспечения движения отряда через перевал требовались специально подготовленные вьючные лошади, и такие лошади, «которые могли бы преодолеть трудности предстоящего движения чрез главный хребет по местности, покрытой высокими, скалистыми и трудно доступными горами, с глубочайшими теснинами, где с бешеною быстротою несутся холодные воды снежных потоков, опрокидывающие все, что преграждает их путь. Подобным условиям могли удовлетворить исключительно только лошади, рожденные и выросшие в горах, т. е. Карачаевские и принадлежащие горцам, живущим по рекам Большому и Малому Зеленчуку», – писал Е. Фелицын в своей статье (№44 газеты) 7.
В газете «Кубанские областные ведомости» (№9 от 1878 г.) со ссылкой на Е. Д. Фелицына также подчеркивалось: «…подобным условиям могли удовлетворять лошади исключительно только карачаевской породы и принадлежащие зеленчукским горцам» 8.
Вьючный транспорт насчитывал 1000 лошадей, и автор статьи указывал: «…транспорт формировался преимущественно из лошадей Карачаевской породы, выросших и воспитанных в горах, следовательно, привычных карабкаться по скалам, на вершинах самых высоких хребтов, где, прибавлю, они пасутся почти круглый год…» 9.
О примерном количестве вьючных карачаевских лошадей в этой экспедиции судить трудно. По данным же председателя Горского суда и помощника начальника Баталпашинского уезда Г. С. Петрова карачаевцы «выставили для этого отряда около 400 вьючных лошадей с необходимыми для этой цели принадлежностями и чарводарами (погонщиками. – Р. Д.)» 10.
Данный вопрос требует отдельного исследования, поскольку по некоторым данным уже видно, что «карачаевский транспорт» был главным двигателем этого предприятия, несмотря на то, что сам вьючный транспорт был собран не только из карачаевских лошадей. В журнале боевых действий генерала Бабича, в статье Е. Фелицына, в отношении горского транспорта, как правило, говорится «карачаевский» (Р. Д.).
«Но смело можно сказать, что без горского транспорта отряд не мог двинуться в столь трудный поход. Предполагавшаяся присылка из-за Кавказа черводаров не заменила бы карачаевских лошадей, – подчеркивает Е. Фелицын, – и к тому же потребовала бы огромной затраты денег».
В этом походе карачаевские лошади участвовали не только под вьюком, но и под седлом.
При формировании Горско-Кубанского конно-иррегулярного полка из горцев Кубанской области были набраны две конные сотни. Е. Фелицын так охарактеризовал получившуюся из них кавалерию: «Нужно было видеть этих джигитов, когда сотни собрались на смотр. Щегольски одетые, увешанные богатым оружием, на прекрасных карачаевских и кабардинских лошадях, они олицетворяли собою образцовую и лихую кавалерию, не оставляющую желать ничего лучшего. Выросшие на коне, каждый из них был прекрасным наездником и искал случая щегольнуть ловкостью и достоинствами хорошо выезженного скакуна своего» 11.
Цитировавшийся ранее Г. Петров сделал следующее описание внешности карачаевской лошади: «Коневодство также не чуждо карачаевцам, и у них имеется своя особая порода лошадей, представители которой имеют небольшой рост, некрасивую короткую голову, длинную шерсть, толстые ноги с низкими копытами». По его данным, численность скота у карачаевцев в то время составляла: 18 500 лошадей, 32 200 голов рогатого скота, 231 800 овец и коз, 2500 ослов. Было отмечено, что хозяева, имеющие от 5 до 30 лошадей, в Карачае не редкость 12.
Цитата Г. Петрова использовалась современными противниками карачаевской породы для создания «базового» мифа, который гласит, что карачаевские лошади были «низкорослые, с длинной шерстью и толстыми ногами». Сторонники мифа максимально утрируют эти признаки, и в результате получается образ карачаевской лошади, сходный почти что с монгольской. Между тем в цитате не сказано, в сравнении с какими именно породами таким образом характеризуются карачаевские лошади. Подробнее этот миф будет разобран далее, на примере тех же карачаевских лошадей старого типа, которым ни один из указанных признаков не был свойственен в той мере, в какой бы это хотелось мифотворцам.
Кроме того, в этом сфальсифицированном образе карачаевской лошади было отказано даже в верховом типе, она наделялась только сугубо вьючными достоинствами. У читателя может возникнуть резонный вопрос, а с какой целью вообще был создан миф об очень низкорослых косматых карачаевских лошадках, не годившихся для кавалерийских дальних переходов и пригодных только для домашней работы и передвижения по горам вместе со стадами скота. Дело в том, что в настоящее время современные карачаевские и кабардинские лошади не особо отличаются друг от друга, и поэтому фальсификаторы начали искусственно создавать такой образ карачаевских лошадей старого типа, от которых не могли бы произойти современные карачаевские лошади (Р. Д.).
Марухская экспедиция наглядно показала, что карачаевские лошади обладают яркими приспособительными и рабочими качествами, необходимыми для длительных высокогорных переходов.
О навыках и возможностях этих лошадей в горах можно узнать и из фельетона «Карачай» Люсина, напечатанного в нескольких номерах
